все самое необычное, заказал корейскую лапшу. Мне подали бифштекс.
Расправляясь с хорошо поджаренным мясом, я наблюдал, как Витя возится с бесконечно длинной, красной от перца и какого-то ядовитого маринада, лапшой. Под конец ужина мой приятель сидел с выпученными глазами перед недоеденным 'экзотическим' блюдом. Бедняга уже выпил целый графин холодной воды, но это, видно, мало ему помогло.
- Ну как, вкусно? - поинтересовался я.
- Вкусно, - пролепетал Витя. - Очень смахивает на смесь горчицы с перцем, заправленную уксусной эссенцией.
Спать мы устроились на веранде. Прохладный ветерок приносил горьковатый степной аромат. За поселком, в болоте, заливались лягушки. На темно-лиловом бархате неба ярко блестели звезды. Прекрасная южная ночь раскинула над землей черные мглистые крылья. Все затихло. Только Витя, как лунатик, до самого утра ходил к колодцу, гремел ведром и без конца пил воду, охлаждая пылающий рот.
Глава 2
Нас разбудили на восходе. Тотчас пошли умываться. Холодная колодезная вода прогнала остатки ста и придала бодрости.
Напевая, Витя растирался свернутым в жгут полотенцем. Он только что облился из ведра и стоял на веранде в одних трусах. Первые солнечные лучи весело играли в бесчисленных капельках воды, дрожащих на его ладном смуглом теле.
- Хорош! Вот только нос на двоих рос - одному достался, - беззлобно подъел я его.
Витя собрался что-то ответить, но вдруг, как заяц, бросился в комнату. Во двор вошла вчерашняя незнакомка. Сегодня на ней была белая блузка и легкие спортивные шаровары, заправленные в брезентовые сапожки.
Я пошел за приятелем. В комнате, у окна, Витя ожесточенно скоблил щеки безопасной бритвой.
- Зачем стараешься? - спросил я. - Мы ведь только вчера брились.
- Разве? А мне показалось, что уже оброс, - потер он подбородок.
- Что-то неспроста тебе стало казаться. Не пойму только, чем вызваны эти галлюцинации: то ли корейской лапшой, то ли уштобинской брюнеткой? - не удержался я.
Закончив сборы, мы вышли во двор. Там, около 'пикапа', Николай Владимирович разговаривал с понравившейся Вите девушкой.
- Доброе утро! - приветствовал он нас. - Знакомьтесь, это ваша спутница старший энтомолог Гонтарь.
- Мы уже почти знакомы. Галина, - просто представилась она.
Витя вспыхнул, издал какой-то нечленораздельный звук и осторожно, словно к хрупкой безделушке, прикоснулся к ее маленькой крепкой руке.
Поселок еще спал, когда мы поднялись в воздух. Под самолетом проплыли блестящие квадраты залитых водой рисовых полей. За обжитыми местами раскинулась всхолмленная степь. Обожженные солнцем макушки холмов уже начали желтеть, а в зеленых ложбинах ярко пламенели маки. Впереди медленно вырастала громада Джунгарского хребта. Увенчанные снежными шапками пики, казалось, плавали на поверхности голубого океана утренней дымки.
Поглядывая то на землю, то на заложенную в планшет карту, я вел самолет. Рядом со мной, на правом кресле, устроилась Галина. Она приоткрыла форточку и любовалась живописным видом. Витя расположился позади нас на втором сиденье. Он справился, наконец, со своей робостью, придвинулся поближе к девушке и что-то ей объяснял, указывая на приборы.
Вдали заблестело озеро. Светлая ленточка дороги, петляя между складками местности, сбежала к небольшой разветвленной речке. За ней, около спрятавшегося в садах поселка, на аэродроме белел посадочный знак. Самолет попрыгал по кочковатой, поросшей чаем земле, и остановился.
С помощью коменданта аэродрома, высокого сутулого старика, мы быстро заправили машину горючим и полетели дальше.
Теперь под нами медленно проплывает бирюзовая гладь озера Ала- Куль. Противоположный берег едва просматривается - далеко. Посередине озера два острова. Большой Арал-Тюбе - песчаный, поросший камышом и кустарником, чуть возвышается над водой. Над ним носятся стаи уток и гусей - там их гнездовья. Малый Арал-Тюбе - голая скала. Как причудливый обелиск, взметнулась она из воды. Острова так непохожи друг на друга, что невольно удивляешься капризам природы, поместившей их почти рядом.
Скоро озеро осталось позади, самолет вышел в долину, лежащую между двумя скалистыми хребтами. Нужно снижаться - на высоте встречный ветер.
Хребты постепенно сходятся, образуя широкий коридор. Это знаменитые Джунгарские ворота. Когда-то через них Чингисхан прошел со своими войсками из Монголии в Семиречье.
Вдали желтеют песчаные бугры. Среди них сквозь темную зелень камышей и кустарников поблескивает небольшая речка.
Пора подыскивать место для посадки. Мы прибыли к первому намеченному для обследования району.
Глава 3
После нехитрого походного обеда Галина направилась искать саранчу. Витя ушел вместе с ней.
Перешло за полдень. Ветер стих. Темная от загара пустыни щебенка полыхала жаром. Духота стала невыносимой. Взойдя на песчаный бугор, я сложил руки рупором и издал некое подобие тарзаньего рева.
- О-го-го-о! - донеслось в ответ из глубины зарослей. Я пошел туда и, нещадно искусанный комарами, выбрался на полянку. По изрытой земле и множеству глубоких следов было видно, что здесь недавно побывали кабаны. В камышах белела войлочная панама Галины. Девушка внимательно осматривала заросли.
- Смотрите что делается! - крикнула она, увидев меня.
Я подошел и присвистнул от удивления. Буквально каждая камышинка была облеплена сверху донизу серыми кобылками.
- Азиатская саранча, - пояснила Галина.
Брезгливо морщась, я смотрел на несметные массы насекомых. Камыши, сгибавшиеся под их тяжестью, казалось, ожили и шевелились.
Нигде не заметив своего приятеля, я поинтересовался, не сожрала ли его саранча?
- Не беспокойтесь, - рассмеялась девушка. - Эти насекомые - убежденные вегетарианцы. Вашему другу не грозит никакой опасности.
- Но куда же он запропастился?
- Виктор Антонович вон там! - указала Галина.
Прогулка в жаркую погоду по камышам, облепленным саранчой, отнюдь не увлекательна. Витя всегда питал отвращение к таким экскурсиям, и я подивился тому, как быстро меняется характер человека под влиянием хорошенькой девушки.
Скоро невдалеке послышался треск. На поляну, пыхтя и отдуваясь, вывалился мой измученный приятель. Пыльный комбинезон Витя спустил с плеч и перевязал рукавами вокруг пояса. Взлохмаченный, какой-то серый, с раздавленными комарами и саранчуками на лоснящемся от пота теле, мой друг выглядел довольно забавно.
- Вот! - только и смог произнести бедняга, протягивая измятую бумажку с нарисованной схемой распространения саранчи. Галина прыснула от смеха.
- Извините меня, Виктор Антонович! Я очень вам благодарна за труды, но у вас такой забавный вид...
Витя махнул рукой и уныло поплелся к протоке смывать грязь.
Близился вечер. Мы посоветовались и решили заночевать в поселке по другую сторону озера.
Посадку произвели 'вместе с солнцем'. Оно село, и мы сели. Галина ушла договариваться о ночлеге, а я остался с Витей крепить самолет. Пока заворачивали причальные штопоры и привязывали машину, уже стемнело. От чернеющей на бугре казахской могилы, похожей на разрушенное древнее укрепление, донеслись глухие стоны филина.
- Кто это кричит? - спросил Витя.
Я указал на могилу и мрачным тоном пояснил:
- Хозяин этого уютного дома предупреждает, что если ты еще хоть пять минут провозишься, мы умрем голодной смертью и тогда сможем составить ему неплохую компанию.
Галина встретила нас у сложенной из камня хибарки.
- Здесь будем ночевать, - сказала она. - А теперь умывайтесь и пошли ужинать.
В маленькой комнатке, освещенной тусклой керосиновой лампой, у пылающего очага хлопотала пожилая казашка. Она была одета в длинное платье, на черном бархатном жилете тускло поблескивали нашитые серебряные монетки. Хозяин, старый худощавый казах в стеганом халате и тюбетейке, сидел на кошме за круглым, на коротеньких ножках, столом. Увидев нас, он поднялся и что-то сказал.
- Мухамед просит присаживаться, - перевела Галина его слова.
Мы расселись. Хозяин, поглаживая редкую седую бородку, стал не спеша задавать вопросы. Он спросил, хорошо ли мы себя чувствуем, здоровы ли наши родственники и наш самолет, удачны ли дела? Когда с этим обязательным ритуалом вежливости было покончено, мы выложили на стол все свои запасы. У Галины оказалось вареное мясо, у меня - купленная вчера на базаре рыба, а гостеприимные хозяева угостили нас румяными баурсаками и кумысом.
Под конец ужина хозяйка налила в пиалы густой чай. По казахскому обычаю сахар не подавался, и Витя, же,лая блеснуть своей предусмотрительностью, извлек из .кармана купленные у корейца конфеты.
- Угощайтесь, - предложил он.
- Ты их вымыл после мух? - спросил я, подозрительно поглядывая на белые палочки.
Галина хотела было взять конфету, но при этих словах быстро отдернула руку и, неодобрительно взглянув на моего друга, брезгливо сморщилась. Витя укоризненно посмотрел на меня.
- Конечно, вымыл! Разве не видишь - они стали вдвое тоньше!
Было похоже, что он говорит правду, но все-таки конфеты никто есть не стал.
За день мы изрядно устали и после ужина уснули, как убитые.
Глава 4
Утро застало нас у самолета. Мы уже собрались вылетать, но тут произошла непредвиденная задержка. Проезжавшие мимо пограничники сказали, что видели в камышах северного берега озера Ала-Куль большую кулигу саранчи. Они подробно объяснили, как туда проехать, откозыряли на прощание и поскакали к заставе.
- Придется
