заставил вымыться — целиком, с головы до ног.
После этого я по его приказу, хромая, поплелся в маленькую перевязочную для экипажа и лег на стол. Хеллер прикрутил меня бинтами к столу, обмотав горло, бедра и колени.
Когда у него в руках оказалась пара скальпелей, я до смерти перепугался, думая, что он собрался меня пытать. Но он просто начал срезать повязку с моей ноги.
— Ничего хорошего, — заявил он. — Нагноение. Куда это вы влезли?
— В козий навоз, — ответил я.
Хеллер надел перчатки. Теперь мне стало совершенно ясно, начнется пытка.
Он поднял одну ногу и осмотрел подошву. Потом сказал:
— Присмотри за ним, кот, — и вышел. Я слышал, как он роется в коробке с инструментами. Наверное, ищет клещи — будет вырывать мне ногти, чтобы заставить меня говорить.
Наконец он вернулся с парой карманных инструментов, на одном из которых — на том, у которого сбоку лампочка, — была надпись: «металлоанализатор». Включив прибор, Хеллер поднес его к гноящейся ране.
— Наверное, это был необыкновенный козел, — взглянув на датчик, заявил он. — Хозяйка держала его на медной диете.
— Что? — не понял я.
— В вашей ране полно крошечных медных стружек. Очень мелких — почти порошок, — но все-таки стружек. А медь — смертельный яд.
Я подскочил на столе:
— Прахд! Это, наверное, он подсыпал мне в марлевую повязку в первый день!
— Прахд Бителсфендер? — спросил Хеллер. — Наш юный целлолог с Волтара? Так это он засунул мне «жучки» в ухо и глаз?
Я запаниковал. Нужно контролировать свою речь. Я крепко сжал зубы; во мне закипал гнев. Прахд, наверное, решил, что, нуждаясь в медицинской помощи, я снова вернусь к нему, и тогда он вынет ядовитые крупинки, разумеется, после того, как я заплачу отступное разъяренным женам.
Хеллер в это время колдовал над моей ногой с другим инструментом, который он принес.
— Проникновение неглубокое, еще не поздно, — проговорил он. — Видимо, яд только начал действовать.
В голову мне пришла неожиданная идея. Может быть, это сработает.
— Прахд на земной базе. Мы могли бы обратиться к нему, и он бы удалил у вас «жучки». Можно полететь туда прямо сейчас.
Хеллер не ответил. Взгляд его был устремлен на датчики, под которыми значилось: «парамагнетический», 'диамагнетический', 'ферромагнетический'.
— Вы счастливчик, — наконец сказал он. — Это сплав меди с железом. Мне кажется, я смогу вам помочь.
Он медленно повел прибор от пяток к щиколоткам, время от времени поглядывая на индикатор.
Внутренняя поверхность прибора покрылась красновато-серой пылью. Наконец, вытерев прибор тряпкой, Хеллер отложил его в сторону.
— Да, должно быть, это и впрямь дело рук Правда, — сказал он. — Но в этом нет ничего загадочного. Раз он и в самом деле мог сыграть со своим пациентом такую шутку, я бы доверился ему только в том случае, если бы верный мне человек все время держал его на мушке.
Потом Хеллер прошелся с прибором по моим пяткам еще несколько раз. Когда все занозы были удалены, он достал из шкафа нейтрализующий раствор и кисточкой обмазал мои ноги. Затем достал кусок замазки и смешал ее с кремом, восстанавливающим органические клетки. Так что скоро на мои ноги было наложено подобие гипса.
Вдруг меня посетила ужасная догадка. Мне показалось, что я понял истинную цель его забот обо мне: с ногами, тяжелыми, как камни, я буду быстрее падать, когда мой коварный «доктор» сбросит меня из люка на землю. Я оцепенел от страха.
Хеллер в это время снова взял в руки первый прибор.
— Ну-ка, теперь посмотрим, нет ли «подарков» в руках или в другом месте, — проговорил он.
Включенный прибор пополз вверх по туловищу. Я не мог шевельнуться от ужаса. Если прибор работал на определенных волнах, Хеллер вполне мог обнаружить татуировку у меня на груди: «Шпиён». (Написание верное. См. «шпиён» в словарике-ключе. (Примеч. волтариан. пер.))
Согласно инструкциям, пойманный с поличным шпион мог без суда и следствия быть казнен любым офицером. Если только Хеллер прочтет эту надпись, я уже не доживу до суда. Ведь он имел право, и даже был обязан, просто расстрелять меня!
В страхе я следил за передвижением лампочки. Вот она замигала около моих пальцев на руках. Хеллер нашел еще несколько стружек и извлек их тем же способом.
Расширенными от ужаса глазами я продолжал наблюдать за светящейся точкой. Теперь Хеллер обследовал кожу моего живота.
Беззвучно шевеля губами, я начал шептать молитву. Перебрав почти всех известных мне богов, я дошел уже до Иисуса Христа. Я был на волосок от смерти.
Огонек подбирался все ближе.
Вот он уже на моей груди.
Я крепко зажмурился. Сейчас, наверное, жизнь мою оборвет пуля, которая вопьется мне в мозг.
О Боже! Хеллер что-то нашел?!
Я приоткрыл один глаз. Хеллер что-то искал — должно быть, пистолет.
Я посмотрел вниз.
Сейчас индикатор находился как раз на месте татуировки, но реакции не было.
Я вымолил у смерти отсрочку!
Хотел бы я знать, какого из перечисленных мною богов следует благодарить за спасение.
Оказывается, Хеллер нашел и вытащил еще одну занозу.
Потом открыл дверцу шкафа, достал оттуда спецодежду одноразового использования для членов экипажа и бросил ее мне.
Господи, на сей раз пронесло! Но как я испугался! Сердце мое до сих пор учащенно билось.
Хеллер развязал бинты. Я влез в костюм и встал. Он знаком велел мне возвращаться в отсек управления. И тогда я наконец раскрыл его замысел: мои ноги в гипсе весили каждая, наверное, по тридцать фунтов, так что я едва мог передвигаться.
В отсеке управления Хеллер снова усадил меня в пилотское кресло, но на этот раз пристегнул к подлокотникам наручниками.
Внезапно мной овладел гнев. Как он смеет со мной так обращаться?! Я старше его по званию и могу опровергнуть любое обвинение, выдвинутое им против меня. В конце концов, сейчас Ломбар Хисст держит в руках всю Конфедерацию!
Я должен найти выход из моего теперешнего, крайне затруднительного, положения. Он даже не подозревал, что имеет дело с будущим шефом Аппарата!
— Вы не можете так со мной поступить, — выпалил я. — Я только исполнял свой долг.
Он посмотрел на меня — в его взгляде явно сквозила насмешка.
— Долг? Вам неизвестно значение этого слова, Грис. Вы думаете, что удовлетворение вашей ненасытной жадности и эгоизма и есть долг? Не пачкайте этого слова своими грязными лапами. Долг подразумевает прежде всего неукоснительное исполнение своих моральных обязанностей. Я не вижу в вас никаких признаков нравственности. Уясните только одно: сидите смирно в этом кресле под присмотром моим и моего кота. Иначе! Я могу заткнуть вам рот одним выстрелом из этого пистолета. Выбирайте! Что вам больше по душе?
Я помотал головой, но мой гнев все еще не утих. Сейчас или потом, я все равно докажу ему свое превосходство!
