ситуация. Наконец Гробе закончил! Он повесил трубку и открыл дверь телефонной будки.
В одно мгновение я снял плакат с его спины и прилепил на спину тихоне, прошипев ему на ухо: «Им нужен ты! Беги что есть мочи!» И тот пустился наутек, да еще как! Как вихрь, пронесся по платформе — только его и видели!.
Толпа, привлеченная движением, различила надпись «СОТРУДНИК ЦРУ», ускользающую от ее цепкой хватки! Воющий поток устремился за своей добычей! Дикие оглушающие крики! Постепенно они растаяли вдали.
— Что это было такое? — поинтересовался Гробе.
— Любители бега трусцой, — пояснил я.
Мы покинули импровизированный временный командный пост управления миром, находящимся в планетарной собственности Роксентера. Звонил телефон. Наверное, мисс Гуг требовалась большая свобода действий. Но мы оставили его без внимания и ушли.
Мистер Гробе глянул на свои часы:
— Лучше сейчас выкроить время и поесть, а то потом наш график будет довольно плотным.
Мы зашли в еврейскую закусочную рядом с метро. В глубине зала стоял замызганный столик с белой крышкой. Гробе сказал:
— Вообще-то я такие места терпеть не могу. Я решительно против того, чтобы евреи делали деньги, но это, разумеется, относится и к другим расам.
Мы сели за столик, и он посмотрел на меню, написанное большими буквами, которое висело на стене. На нем клановцы вывели распылителем красочную свастику, а поверх свастики свои инициалы — ККК.
— Наверное, все, что у них имеется, это хот-доги — они, должно быть, кошерные, поэтому неудивительно, что наш ку-клукс-клан не дает им покоя.
— Вы финансируете клан?
— А как же! Ведь они создают общественное беспокойство. Эй! — окликнул он маленького еврейчика за стойкой. — Два хот-дога, ясненько? Паршивые иностранцы, они, видите ли, не говорят по- английски. Но хот-доги бывают в полном порядке, если положить на них немного углекислой соды.
Я очень сокрушался, сознавая, что подстрелил двух членов их клана. Не очень-то побратски с моей стороны. Ладно, Гробе об этом не узнает, решил я. Мы получили свои законные хот-доги. Прожевывая один из них, мистер Гробе работал над своими записями в блокноте. Я его не прерывал. Он очень старался, чтобы привести их в аккуратный вид и сделать удобочитаемыми. Я знал, что он должен был уладить кое- какие вопросы, связанные с администрацией и властями.
— Думаю, у нас есть очень хорошие шансы захватить Мэдисона, — рассуждал он. — Альпеншток — голова, нет сомнений. Только бы хватило огневой мощи. — Он вписал еще пару замечаний. — Ну вот, этого будет достаточно, чтобы занять работников моей конторы.
Приходится загружать их работой. Посмотрите, как это на ваш взгляд? — Он пододвинул ко мне свои заметки. Меня тронуло его доверие и готовность считаться с моим мнением.
Вот что в них говорилось:
1. Послать жене Зорки коробку шоколада.
2. Отчитаться за один мешок мелочи перед метрополитеном.
3. Восстановить Форт-Апач с помощью денег налогоплательщиков, прикомандировать к нему один эскадрон кавалерии, назначить его командиром генерала Шеридана и приказать ему преследовать Джеронимо, пока не придет пора уходить в отставку.
4. Мисс Гуг, главного оператора нью-йоркской телефонной компании, понизить в должности и перевести на работу чистильщицей путей метрополитена Нью-Йорка.
5. К расходному счету приписать стоимость трех хот-догов.
6. Капитану американского корабля «Саратова» Джинксу присвоить звание контр-адмирала, если он прибудет точно в указанный срок.
7. Сказать англичанам, что они могут выбирать следующего командующего НАТО, если их танковая бригада выполнит свою задачу.
8. Послать жене мэра дюжину роз «Американская красавица» на длинных стеблях и назначить ее президентом «Метрополитен-Опера».
— По мне, — сказал я, — тут все в порядке. Только вот последнее что-то не укладывается у меня в голове.
— Ох, ну конечно! — хлопнул он себя по лбу. — Вы правы, Инксвитч. Ведь я же забыл позвонить мэру. — Он запихнул в рот последний кусок и бросился к телефону.
Я не слышал, что Гробе там говорил, но вернулся он с обычным для юриста с Уолл-стрит разочарованным видом.
— Так я и думал. Терпеть не могу политиков. Все, о чем я его просил, это всеми полицейскими машинами Манхэттена блокировать все пути на Двенадцатую авеню и Вест-Сайдскую эстакаду от Семнадцатой до Семьдесят девятой улиц и не пропускать туда посторонние машины с восьми тридцати до девяти тридцати вечера. Это территория США, поэтому вполне законно задействовать их, поскольку они не будут активно участвовать в штурме — ведь нам придется перекрыть все лазейки, в которые Мэдисон мог бы выскользнуть, чтобы потом цепляться за юридические формальности. — Он грохнул кулаком по столу. — И, чтоб ему провалиться, я знал, что он заартачится. Потому-то и обдумал заранее обходный маневр. Цветочки как раз для этого. Я ему сказал, что мы охотимся за членом банды Корлеоне. Тут, понимаете ли, замешана его жена. Она и Малышка Корлеоне вместе служили хористками в театре Рокси и с тех пор друг друга ненавидят. Вам надо досконально знать местную политическую обстановку, Инксвитч.
Разумеется, он тут же издал приказ, и теперь Мэдисону не улизнуть по какой-нибудь боковой улице. Так что оставляем цветы в списке. — Гробе устало потер морщинистое лицо. Затем рывком сдвинул на лоб фетровую шляпу с полями, загнутыми спереди вниз, а сзади вверх, популярную среди коренных жителей Нью-Йорка. — Можно трогаться, Инксвитч. Похоже, штурм будет довольно ожесточенный, и я сказал жене, что буду дома к десяти часам.
Гробе заплатил за хот-доги горстью монет из мешочка, взятого в разменной кассе. Заметив, что он забыл на столике листок из блокнота со своими замечаниями, я вернулся и догнал его уже снаружи. Переданный ему листок он скомкал и швырнул в урну у фонарного столба.
— Не сорите, Инксвитч. Сейчас у нас идет кампания под лозунгом «Мы нигде не сорим!» Давайте-ка подберем все листовки против Роксентера и засадим нарушителей в тюрьму, и
никто не посмеет обвинить нас в том, что мы нарушили Первую поправку о свободе слова и печати. Вы же теперь член семьи и должны знать такие вещи. Но, скажу честно, нелегко
вам придется. Такие, как мы, шестеренки в машинах сильных мира сего, вкалывают, как рабы. Нас не ценят и не замечают, как бы преданно мы ни относились к своим обязанностям. Кажется, у меня изжога. А соду-то на свои хот-доги я сыпал?
Я что-то этого не припоминал, и Гробе успокоился, вспомнив, что у него и не было с собой соды. Мы пошли, прокладывая себе дорогу в толпе, на встречу с богами битвы.
Было около 8.20 вечера. Стремительно надвигался решающий час «X». Мы с Гробсом вылезли из такси: оставался еще квартал, но ближе подъехать не удалось. Уже пешком мы поспешили на свидание с судьбой. Впереди скопилась масса автомобилей. Туманно-голубую тьму вечера пронизывали яркие огни. Слева от нас чернел Гудзон. Гробе шагал, бормоча себе под нос:
— Авианосец, шестнадцать боевых танков М-20 последней модели, полевые винтовки, базуки… Надеюсь, мы сосредоточили достаточную огневую мощь, чтобы совладать с Мэдисоном. Но твердой уверенности нет. Он невероятно хитер!
Мы шли через полицейские кордоны, их машины преграждали дорогу на будущее место сражения любому желающему. На нашем пути выросла громадная неуклюжая фигура. Это был полицейский инспектор Графферти. Он взглянул на нас с пристальным вниманием и попятился, старательно взяв под козырек.
— Вижу, это вы, мистер Гробе. Я догадывался, чьих это может быть рук дело. Ну кто еще смог снять с патрулирования все полицейские машины в Нью-Йорке? Хотите, чтобы мы чего-то не замечали?
