Поскольку большую часть дня программы уделяли ходу суда, новости посвящались другим темам. Сообщалось, что противостояние на Калабаре, похоже, становится менее напряженным вследствие вывода Аппаратом своих частей. Некоторые газеты рассуждали о цели некоего карательного удара, гадая, какая из незавоеванных планет станет его мишенью. В одной из них писали, что некая раса разработала новый разрушительный вид оружия и до вторжения на ее планету нуждалась в проведении карательной акции, а обычно хорошо информированный источник заявлял, что этой планетой, возможно, будет Блито-ПЗ. Ломбар щерился, как хищный зубастик: Мэдисон говорил ему, что такая утечка информации 'формирует общественное сознание'.
Трансляция мюзикла началась с рева собравшихся в студии зрителей. Как обычно, публике представили исполнителей. Затем под торжественный звук фанфар поднялся занавес, и зазвучала мрачная музыка — погребальная песнь в стиле рэгтайм, сопровождаемая стоном убитых горем людей и воем чертей. Действие началось. На сцену вышла Хайти и в восхитительной арии охарактеризовала место действия спектакля и поведала слушателям историю ее брата и свою собственную.
Мэдисон взглянул на Ломбара. Кажется, ужимки красных чертей и страдания народа явились для него источником приятного удовлетворения. Смысл пьесы фактически до него не дошел.
Брат прошел через свою двойственность — все это сестра рассказала в пении, массовые сцены и декорации были превосходными.
Глядя на сцену, Ломбар, казалось, размышлял о чем-то своем. Раз или два он даже постучал в такт музыке носком башмака. Он был настолько занят своей персоной, что, казалось, совсем не улавливал смысла. Но Мэдисон знал, что на Калабаре прекрасно его улавливают. Все знали, кому Хайти приходится сестрой. Исполнителем главной мужской роли в пьесе, благодаря тайному вмешательству Мэдисона, был красивый юный блондин высокого роста родом с планеты Манко.
Во второй части спектакля, как раз перед финальными сценами, зрители увидели, как Хайти Хеллер, сестра разбойника, стоит на площадке невероятного локомотива поезда, подвергающегося ограблению. Разбойники очищают чемоданы и сумки. Один из них подходит к ней, открывает чемодан и говорит: 'Смотри, мы нашли кое-что из одежки чертей, ха-ха-ха, мы нашли кое-что из одежки чертей'. И вытаскивает красный генеральский мундир — форму Аппарата.
В тот же момент Мэдисон глянул на Ломбара. Диктатор Волтара сидел ошарашенный.
А в это время Хайти на экране хохотала, запрокинув голову. Затем она вытащила шестизарядный револьвер и выпалила из него в воздух, чтобы привлечь внимание крестьян, работающих в близлежащих полях. Те сбежались к ней, и Хайти запела им песенку.
Зазвучал мрачный и яростный ритм баллады. Хайти пела так, как могла петь только она одна:
Эй, остерегайся,
Черт тебя достанет.
Не успеешь охнуть -
Он тебя обманет,
Толстую дубину
На тебя обрушит,
Кулаком мохнатым
Мигом оглоушит.
Черта как страшило
Многие рисуют,
Но не так он страшен,
Как его малюют.
Видели б вы черта
С содранною кожей,
Вмиг бы убедились:
Пуст он и ничтожен.
Вырос он в трущобах
На планете нашей,
Мог любой бродяга
Быть его папашей.
Песенкой хочу я
Вам мозги прочистить.
Знайте, что пою я О…!
(Последние слова были произнесены только губами.)
Можно было безошибочно догадаться, что это были за слова. Конечно, 'о Ломбаре Хиссте'. Но в самой своей немоте они прозвучали в десять раз громче, чем если бы были произнесены вслух.
Затем грабитель, держащий мундир, наполнил его газом, и тот поднялся вверх, извиваясь в каком- то немыслимом танце. Сценический брат вбежал на сцену и, выхватив все свои шестизарядные револьверы, продырявил мундир во многих местах. Крестьяне и грабители пустились в дикий пляс, топча мундир и, наконец, сжигая его изображение.
Но не только эта сцена проходила в сумасшедшем движении. Ломбар сорвался со своего кресла, дико размахивая руками и подпрыгивая.
— Это я! — завопил он. — Это обо мне она поет! Убью ее! Искалечу! Она выставляет меня на посмешище! О боги, теперь я понимаю, в чем смысл этой пьесы! Она призывает народ взбунтоваться и разорвать меня на куски! — Он погрозил экрану обоими кулаками и набросился бы на него, если бы не наскочил на стул и не упал, после чего стал кататься по полу с пеной у рта.
Судороги его продолжались до тех пор, пока на экране не запылал китель. Тут уж Хисст мог только лежать в какой-то странной выкрученной позе и таращиться на экран, словно его хватил столбняк.
Спектакль подошел к концу, брата и сестру повесили, тела их бросили в могилу, и многочисленная труппа печально запела последнюю песню, которую уже пела сестра. Затем они хором снова спели тематическую песню «Разбойника», но с небесными обертонами, а с неба на землю глядели лица Хайти и, в сущности, Джеттеро Хеллера. О последнем штрихе, придуманном Мэдисоном, не знал никто, за исключением подкупленного им техника сцены.
Зрители в студии закричали и зааплодировали, и Мэдисон решил, что дальше лучше не смотреть. Он выключил установку.
Ломбар кое-как пришел в себя и рухнул в кресло.
— Теперь вам понятно, почему я беспокоился? — сказал Мэдисон.
— Это Хеллер, — молвил Ломбар. — Это он подговорил певичку. Всему Волтару известно, что Джеттеро Хеллер — ее брат. Для этого не нужно видеть его последнюю фотографию! Это заговор против меня! Я прикажу Батальону Смерти захватить дом Хайти Хеллер и пристрелить ее немедленно!
— Ломбар, — урезонивающе заговорил Мэдисон, — все знаменитости должны научиться выносить насмешки. Это одно из правил игры: высмеивай сильных мира сего. Но успокойтесь, они же сыграли вам на руку. Я рад, что вы это видели. Вы сможете с ней поквитаться и даже устроить так, что и Хеллер появится перед вами. Все, что от вас теперь требуется, — это расписаться под этим приказом.
Ломбар взглянул на бумагу. Жестокое, свирепое выражение его лица медленно сменилось выражением потрясенности и растерянности. 'Великолепно!' — промолвил он и, расписавшись, шлепнул на документ свою печать.
Мэдисон взглянул на бумагу и убедился, что все в порядке. Новый приказ гласил:
Арестовать Хайти Хеллер и содержать в надежном месте. Связаться с ее братом и заманить его туда же. После чего убить обоих.
Ломбар Хисст
— Проследи, чтобы было исполнено! — свирепо прорычал Хисст. — Меня в жизни никогда так не оскорбляли!
— Я знал, что вы найдете выход из положения, — заметил Мэдисон. — О деталях можете не беспокоиться. Все остальное доверьте мне.
Дж. Балаболтер Свихнулсон уже был готов провернуть по линии ССО ярчайшую махинацию века.
