брильянты. Вблизи я замечаю, что это маленькие лупы, размером с турецкий горох... - Что это такое?- спрашиваю я. Он кажется удивленным. - Ну как же! Тот самый знаменитый объектив... - Да? Он смотрит на меня. - Вы мне соврали. Вы не занимаетесь этим делом. Вместо ответа я наклоняюсь над его раскрытой рукой. - Покажите! Он показывает. - Выглядит совершенно невинным... и однако... В собранном виде - это чудо науки. Они называют это гроздевым объективом! С ним вы можете сфотографировать... - Европу, я знаю. Видел. Он быстро убирает кусочки стекла в карман. - Вы видели фотографию? - Да. - Где? - Она в бельгийской полиции, которая сейчас забавляется, делая увеличения увеличения увеличений... Через недельку они получат фотографию вашей сестры, если она случайно была на улице в тот момент, когда был сделан снимок... Он кажется недовольным. - В полиции? - Да... Если вы объясните мне, в чем тут дело, может быть, мы пришли бы к какому-нибудь результату? Он пожимает плечами. - Гроздевый объектив был изобретен кельнской фирмой 'Оптика'... Работы велись в строжайшем секрете, но Ван Борен пронюхал об этом и сумел заполучить изобретение. Он работал на этого человека... Он указывает ногой на труп Франца. - Ну и?.. - Он должен был переслать им детали объектива в коробке с засахаренными фруктами. - А дальше? - Но он не доверял ему и положил простые кусочки стекла. Вместо обещанной суммы он получил два выстрела из револьвера, когда однажды ночью шел по темной улице. Он остался жив, но понял, что его страхи обоснованны: ему нечего было ждать от этого человека. Чувствуя, что за ним ведется охота, он остановился в отеле, чтобы подождать развития событий... Он предупредил только одного человека... - Свою жену? - Нет. Своего друга Рибенса... Он не знал о связи парня с его женой. Рибенс увидел возможность избавиться от мешавшего мужа и заработать большие деньги. Он сговорился с Шинцером. Не знаю, какую сделку они заключили... Шинцер стал следить за Ван Бореном. Тот заметил слежку, испугался и послал стекла объектива своей жене... Наверняка он собирался бежать за границу, избавившись от драгоценного груза, и, оказавшись в безопасности, ждать, когда неверная супруга привезет ему деньги за продажу изобретения... Отправив посылку по почте, он пошел предупредить жену. Он больше не рисковал, что у него украдут объектив, но хотел разработать вместе с ней план. Она была его последним шансом. Он пришел к ней, преследуемый Шинцером... и мною. Полагаю, что, собираясь позвонить в дверь, он услышал шум, навострил уши и уловил очень поучительный разговор между Рибенсом и своей женой. Не так ли, мадам? Югетт не отвечает. Она сжалась в комок и лежит неподвижно. - Тогда,- продолжает Глейтц,- этого сына почтенного семейства охватило отчаяние... - И он бросился в шахту лифта? - Совершенно верно. Я размышляю. - Да, все объясняется... Как вы узнали так много? - Я шел по следу Ван Борена несколько дней. Я работаю на фирму 'Оптика'. К этим выводам меня привело сопоставление фактов... - Браво, отличная работа. Кажется, вы приумножите славу вашей знаменитой фирмы. Он кивает: - Стараюсь... - Лично я считаю, что Рибенс уже долгое время работал с Шинцером, потому что у него в квартире лежала коробка с засахаренными фруктами, которая... является первой, о которой вы говорили! По взаимному согласию мы обращаемся к Югетт: - Дорогая мадам, вы можете сообщить нам полезные сведения... - Я ничего не сделала!- говорит она.- Ничего! Это Жорж! Жорж! Он... Он входил в организацию, это он подключил Франца к этому делу, а я... Эта стерва меня раздражает. Я отвешиваю ей два или три пинка, заставляющие ее взвыть. - Ах ты сука!- рычу я.- Ты упала в объятия толстого фрица и... Глейтц кашляет. - Ой, простите,-извиняюсь я,- это наследственное. Бывают моменты, когда простой человек забывает, что наши страны теперь строят взаимоотношения на новых основах. Он улыбается. - У нас тоже, комиссар... Югетт плачет. - Я хотела разбогатеть, я... - И тогда ты задумала вместе с Францем грязное дельце, так, мразь дешевая? Ты заманила Рибенса сюда, оставив ему записку. Вы его оглушили, а ночью отвезли в его дом. - Я не хотела, чтобы его убивали... Я... Это Франц перерезал ему горло. - Шинцер узнал, что делом занимается Глейтц, ты знала о моем участии... Чтобы подстраховаться от неприятной случайности, вы велели этой бедной девочке (я показываю на труп Жермен) получить посылку... Она падает на пол, извиваясь, как в тот момент, когда я сообщил ей, что она стала вдовой... Но на меня это не действует. Вместо уксуса я привожу ее в чувство пинками. - Не убивайте ее!- говорит Глейтц. - Что?- удивляюсь я.- Вы испытываете жалость?! Это из чего же теперь делают немцев?
Заключение Толстяк Берюрье, чьи остроты я несколько раз цитировал, стоит в коридоре перед дверью в кабинет Старика. Заметив меня, он начинает махать рукой. - Ну наконец-то, вот и ты!- восклицает он.- Сейчас тебе будет больно. - Старик злой? - Как черт! Захожу... Он сидит спокойный, холодный, лоб цвета слоновой кости поблескивает в свете лампы, манжеты сверкают чистотой, взгляд каменный... - Браво!- говорит он. - После,- перебиваю его безапелляционным тоном.- Сначала дайте рассказать... И я рассказываю... Все! Когда я закончил, он качает головой. - Да, действительно любопытное дело. Понимаю, почему... Однако, Сан-Антонио, есть вещь первостепенной важности, без которой не может функционировать ни одна организация... Так, это надолго - проповедь о дисциплине! Когда он истощил свою тему, я достаю из кармана конверт. - Это вам в качестве утешения, патрон. - Что это? - Гроздевый объектив! Всей гроздью! Разве вы не хотите, чтобы Франция получила его раньше всех стран мира? Он выпучивает глаза. - Но... но... Сан-Антонио... - Да, шеф? - Это... Вы же сказали, что детали объектива забрал Глейтц... - Он отдал их мне, вот и все! - Добровольно?- недоверчиво спрашивает он. Я пожимаю плечами. - Увы, нет. Он заупрямился, и мне пришлось рассердиться... Видите ли, босс, 'сердечное согласие' с соседями наступит еще не скоро!
