заставил бы его проглотить собственную челюсть! - Человек, достойный этого звания, не имеет права бросать такое дело на полпути!- не унимается тем временем лучший друг.- Иначе наступит торжество порока и несправедливости! - Опять кутаешься в трехцветное?- перехожу я в контрнаступление.- Все еще считаешь себя журналистом? Говоришь так же ходульно, как и писал, ты, торговец салатом, пожиратель пересушенной цесарки. - Пересушенной?!- взвивается он.- Кто это сказал? - Я сказал. И еще кое-что скажу, ты, пример позднего умывания. Твои уговоры на меня не действуют. Сказал - уезжаю, значит - уезжаю. И не будем к этому возвращаться. Что касается дела - им займется лионская полиция. Слава богу, я не единственный фараон во Франции. - Лионская полиция!- горестно смеется Дюбон.- Не говори мне о ней. Парни, не способные даже узнать, где провела день их жена. Да они бегут в газету давать объявление, если у них собачонку украдут! - Это все?- спрашиваю я.- Или еще что скажешь? По моему тону он понимает, что решение окончательное, но удержаться не может и заявляет напоследок, что я агент не полиции, а содомского греха. Правда, излагает он эту мысль несколько грубее, но настолько образно, что мне даже удается пополнить свой словарь. Потом Дюбон бросает трубку и идет доедать цесарку. Мне грустно, как кастрированному кобелю, присутствующему при случке. Тяжелое это занятие расстраивать хорошего друга.
Глава 14 - Ближайший поезд на Париж?- спрашивает служащий.- К сожалению, только в восемь вечера. Отправление из Гренобля. Благодарю и решаю пошляться по местности - надо каким-то образом убить несколько часов. Вообще-то времени вполне хватило бы, чтобы заскочить к Дюбону за моими шмотками. Но появляться сейчас перед ним ни к чему - пусть лучше перекипит в одиночестве. Конечно, когда друзья ссорятся из-за такой ерунды - это полный идиотизм, но что поделаешь? Тоска во мне шевелится все сильнее и растет с рекордной скоростью, как младенец на усиленном питании. Будь здесь кинотеатр, я бы завалился туда, даже если бы шел фильм на молдавском языке, но, к сожалению, в культурном отношении Пон-де-Кле еще более пустынно, чем пустыня Гоби. К счастью, во всей Франции вряд ли найдется местечко, где нельзя было бы выпить. Располагаюсь за столиком ближайшего кафе и прошу хозяйку принести бутылку рома. Скручивая пробку, начинаю ощущать, как стрелка моего внутреннего барометра робко поворачивается к отметке 'ясно'. А спустя некоторое время - если быть скрупулезно точным, после четвертой рюмкичувствую, что мой природный оптимизм снова при мне. Раз уж выпало свободное время, неплохо бы освежить свой интеллект. Внимательно изучаю оказавшийся на моем столике номер 'французского охотника', потом 'Пари-матч' и, на закуску, местную газетенку. Едва успеваю добраться до последней страницы, часы бьют шесть. Вспоминаю о девице Ламбер - той самой, что, садясь на стул, заставляет загораться солому в набивке. Пожалуй, стоит подарить плутовке последний взгляд. Расплачиваюсь и устремляюсь к фабрике. Когда я подхожу, поток рабочих как раз начинает выплескиваться наружу. Твидовый жакетик моей 'женщины-вамп' замечаю издали. Она крутит головкой, высматривая меня, но я предусмотрительно укрываюсь за палисадником. Наконец она оставляет бесплодные попытки и устремляется вдаль. Следую за ней на почтительном расстоянии. Мадемуазель сворачивает с шоссе на тихую, чистую аллейку, застроенную новенькими виллами. Может быть, здесь живет господин Болуа? Вокруг царит тишина, над нами безоблачное небо, ни ветерка, деревья нежатся в предвечерней дреме (уж если на Сан-Антонио накатит, с ним не сможет состязаться ни один современный поэт, сказал бы Сент-Бев). Я продолжаю следовать за девушкой, притормаживая через каждые десять метров за каким-нибудь столбом, чтобы дать ей возможность пройти вперед. Аллея не рассчитана на бурное движение и не разделяется на проезжую часть и тротуары; Роза идет посредине. Я замираю за очередным столбом, и в этот момент машина, стоящая как раз передо мной, вдруг рывком трогается с места, сразу набирая приличную скорость. Мотор урчит приглушенно; к тому времени, когда мадемуазель Ламбер его услышит, будет слишком поздно. Кричать тоже бессмысленно: расстояние между нами великовато. Все происходит с головокружительной быстротой. Прежде чем я соображаю, что делать, в моей руке каким-то образом уже оказывается пистолет и я дважды стреляю в воздух. Роза подскакивает и оборачивается. Видит стремительно надвигающуюся машину - их разделяет уже не более двух-трех метров - и резко отскакивает в сторону. Водитель выворачивает руль, стараясь ее все-таки зацепить, но уже поздно - он лишь слегка толкает ее крылом. Удар настолько слаб, что даже не сбивает девушку с ног. Поняв, что фокус не удался, шофер жмет на газ, мотор ревет, тачка рвется вперед и стремительно исчезает из вида. Я мысленно чертыхаюсь. Искать этого подонка бессмысленно. Машина наверняка краденая, черный 'пежо-404' - таких на дорогах тысячи. Номер мне разобрать не удалось - его предусмотрительно заляпали грязью. Честно говоря, эта массовая ликвидация уже начинает действовать мне на нервы. Бегу к Розе. Она бледна, как мертвец, трое суток пролежавший в холодильнике. - Поняла, куколка?- спрашиваю я.- Думаю, тебе стоит сбегать в церковь и поставить свечку за своего друга Сан-Антонио. Не будь меня, ты бы сейчас больше всего походила на червяка. Причем, что хуже всего,- на червяка мертвого. Она теряет сознание. - Нечего, нечего,- подбадриваю я красотку, не давая ей упасть,- все уже позади. - Спасибо,- бормочет она. - Не забывай, что у тебя свидание,- напоминаю я, слегка похлопывая ее по щекам, дабы вернуть им первоначальный цвет.- Беги, быстро. Я подожду. Она несколько раз глубоко вздыхает, вытирает слезы, сморкается и направляется к воротам ближайшей виллы. Смотрю, как она звонит, и размышляю. Не так уж много народа знало, что сегодня вечером мадемуазель Ламбер, вопреки своим привычкам, придет сюда. Однако машина ждала именно ее. Ну, почему ее заставили прийти сюда,- ежу понятно. Место, словно созданное для убийства: тихо, спокойно, безлюдно. Полиция решила бы, что виноват шофер, которого, естественно, никогда бы не нашли... Кидаю взгляд на виллу Болуа. Дом большой и претенциозный. Три этажа. Солярий, веранда, сад с редкими деревьями. Гараж, фонтан, собака. Белая собака!
Глава 15 Эка невидаль, можете сказать вы. Подумаешь, белая собака. Да ими хоть пруд пруди. И я соглашусь. Но согласитесь и вы, что белые собаки шерстинка в шерстинку похожие на ту, задавленную, встречаются уже несколько реже. Нет, решительно я начинаю думать, что Пон-де-Кле - прелюбопытнейшее местечко. Здесь происходят вещи... очень странные вещи. Додумать эту мысль я не успеваю, поскольку предо мной вновь предстает мадемуазель Ламбер. - Эк ты быстро,- замечаю я. - Идиотская история,- ответствует она, передергивая плечами. - То есть? - Оказывается, мадам Болуа и не думала мне звонить. На секунду погружаюсь в размышления и выныриваю с вопросом в зубах: - Это она тебе сказала? - Она спросила, что мне нужно. Я ответила. Она так удивилась, что я тут же поняла: это была просто ловушка. Странная история. Телефонный звонок, покушение, эта белая собака... - А голос мадам Болуа ты раньше знала? - Конечно. - И не сомневалась, что это звонила она? - Нисколько. Тот же тембр, те же интонации... Наверное, та, что звонила, хорошо ее знает. Случайно я поднял голову и обратил внимание, что небо перед наступлением сумерек обрело глубокий синий цвет. Синий... И белая собака... Как все замечательно совпадает! Все дело сводится к трем пунктам. Пон-де-Кле оттуда идет бумага. Ла-Грив - через него ее переправляют. И Лион - там ее ждут. Я допустил ошибку, не подумав сразу о пункте отправки. Как бы то ни было - всегда надо начинать с начала. Комперу нужно было точно знать маршрут и время отправления. Он знал, что эти сведения можно получить от Розы Ламбер. А кто его на нее навел? Тот, кто точно знал, как организована работа на фабрике. Синий хвост! Неторопливо двигаясь к Розиному дому, мы останавливаемся перед витриной ювелирного магазина. Если бы мадемуазель Ламбер знала меня чуть получше, она бы удивилась, с чего это вдруг такой шикарный мужчина, как Сан-Антонио, вздумал глазеть на витрину с бижутерией. Меня же, как магнитом, притягивает кольцо, украшенное великолепным синим камнем. - Роза,- тихо спрашиваю я,- ты среди своих знакомых ни на ком не замечала кольца, похожего на это? - А как же!- не колеблясь, говорит она.- У мадам Болуа такое же. Как ни странно, я не чувствую ни малейшего облегчения. Мне кажется, подобную сцену я уже однажды пережил. Как во сне, где любая фантастика кажется естественной. - Она брюнетка,- вполголоса, будто про себя, бормочу я, отходя от витрины и двигаясь дальше.- Любит одеваться в синее. Ездила путешествовать и вернулась несколько дней тому назад. Раньше у нее была другая белая собака, которая любила бегать за грузовиками. Роза останавливается и хватает меня за руку. - Откуда вы все знаете? Не стану же я ей объяснять, что рано или поздно неизбежно наступает момент, когда сыщик знает все. Правда - она как пуговица на воротнике: будешь нервничать - нипочем не застегнешь. - Слушай,- говорю я,- иди в ресторан, закажи аперитив и жди меня. Если я задержусь, садись за столик. Что бы ни случилось, ни в коем случае не оставайся одна. Домой без меня тоже не ходи. - А вы куда? - А как ты думаешь? По делу. Провожаю ее до ближайшей харчевни и быстро возвращаюсь назад. Звоню. Открывает горничная. - Я бы хотел поговорить с мадам Болуа. - Не знаю, дома ли она. Дивный ответ. Она не знает. Хочу заметить, что эта вилла хоть и очень комфортабельна, все же малость поменьше Версальского дворца. Однако удерживаюсь и лишь молча смотрю на верную служанку. - Как о вас доложить?- осведомляется она с отсутствующим видом. - Скажите,
