десяти часов утра. Между шторами пробивается луч солнца, с первого этажа поднимаются вкусные запахи. Моя дверь приоткрывается, и появляется пухленькая мордашка Фриды, блестящая, как кусок туалетного мыла. - Господа францюзски официрен спрашивают вас!- сообщает мне она. Она подходит к моей кровати и подставляет губы. Я ее чмокаю и встаю. Через несколько минут в обеденном зале гостиницы я нахожу целый штаб. Мой вчерашний лейтенант, полковник и офицер немецкой жандармерии потягивают из большой бутылки 'Трамье'. Заметив меня, лейтенант встает. - Вот Нико, который заметил убитого,- сообщает он полковнику. У полковника седеющие волосы и маленькие усики. Он приветствует меня кивком. - Очень запутанное дело,- говорит он. - Правда?- переспрашиваю я. - Да... Мы навестили Бунксов вместе с представителями немецкой полиции. Труп принадлежит сыну хозяина дома, Карлу. - Вы поймали убийцу? Он пожимает плечами. - Я офицер, а не легавый,- ворчит он. По слову 'легавый' и тону, каким оно произнесено, сразу становится понятно, что представители данной профессии не пользуются его уважением. Он продолжает: - По всей очевидности, это месть. Бунксы являются активными сторонниками франко-германского сближения... Карл Бункс был атташе германского посольства в Париже. Примерно две недели назад он исчез... Сегодня утром я разговаривал по телефону с Парижем. Очевидно, он приехал домой. Кто-то из местных жителей, не приемлющих сотрудничество между нашими странами, встретил его, узнал и свел счеты... Случаев такого рода масса... По заключению экспертизы, смерть этого парня действительно наступила около двух недель назад. Я слушаю его объяснения с вниманием глухого, старающегося не пропустить ни одного движения губ собеседника. - Наверное, семья потрясена,- шепчу я. Он опять пожимает плечами. - Немцы всегда готовы к катастрофам, поэтому всегда нормально воспринимают, когда им на голову падает крыша. Я с беспокойством смотрю на сопровождающего его жандарма. Полковник перехватывает мой взгляд и сообщает: - Он не понимает по-французски. Мне хочется задать один вопрос, но я не решаюсь из боязни показаться слишком любопытным. - Как так вышло, что никто не обнаружил его раньше?- все-таки спрашиваю я.- Странно, да? Полковник как будто только и ждал эту фразу. Углы его губ кривятся в гримасе. - Это даже очень странно...- шепчет он. Неожиданно повернувшись, он хватает меня за лацканы пиджака. - Но еще более странно, месье... э-э... хм... Нико... то что вы смогли заметить его с дороги. Мой чайник окутывает теплый туман. - Как так?- бормочу я. - Да,- повторяет офицер,- как? Как вы смогли его заметить с дороги, в то время как он лежал в сотне метров от нее и между ним и дорогой находится теннисный корт? Я чувствую укол в мозгах. А еще лег с чувством выполненного долга! Кретин! Надо же было принять ограду теннисного корта за забор, идущий вдоль дороги. Бесконечная минута полного молчания, в котором слышно, как булькает серое вещество каждого присутствующего. - Забавно,- выговариваю я. - Нет,- поправляет полковник,- странно, не более... Он наливает себе стаканчик белого, выпивает, ставит его и говорит: - Хоть я и не полицейский, все же хочу раскрыть эту тайну. Человек, способный увидеть среди ночи труп, находящийся в ста метрах от него, за препятствием, должен обладать даром ясновидения, месье... э-э... Нико. Или иметь особые способности к нахождению трупов... В обоих случаях он вызывает к себе интерес. Я понимаю, что попал в жуткий тупик. Придется раскрывать карты. - Господин полковник, я могу поговорить с вами без свидетелей? Он колеблется, но, мой настойчивый взгляд заставляет его решиться. Я увожу его в глубь зала, в амбразуру окна. Здесь по крайней мере можно быть уверенным, что находишься вне досягаемости для любопытных глаз и ушей. Я расстегиваю пиджак, разрываю в одном месте шов, который здесь специально сделан не очень крепким, достаю мой специальный жетон и показываю его полковнику. Он широко раскрывает глаза и возвращает жетон мне. - Вам следовало сказать мне это сразу. - Моя миссия должна остаться в секрете,- говорю.- Я буду вам признателен, если вы немедленно забудете, кто я такой, и продолжите свое расследование так, словно этого инцидента не было. Вы будете так любезны, что представите меня Бунксам как свидетеля... Допустим, что я интересуюсь ими... Допустим также, что у меня кошачьи глаза и я способен разглядеть труп ночью с расстояния в сто метров. А лучше договоримся, что мое внимание привлек только запах тления. Он вызвал у меня предчувствие драмы, и я полюбопытствовал... Уверен, что вы отлично уладите это, господин полковник... Он утвердительно кивает. - Можете на меня положиться. - Мы возвращаемся к столу. Лейтенант кажется жутко обиженным, что его оставили в стороне и не пригласили на эту маленькую конференцию. Жандарм косится на бутылку и на свой пустой стакан. - Месье... э... Нико дал мне удовлетворительное объяснение,- заявляет полковник.- Его поразил запах... Да, запах... Он... позволил себе перелезть через забор, чтобы посмотреть и... он... Короче, вопросов больше нет... Он встает. - Могу я просить вас сопровождать нас на место драмы, месье... э... Нико? - Ну разумеется, полковник! Я бешусь в душе. Этот лопух с его внезапной почтительностью может все испортить.
Глава 4
Когда вы входите в избушку Бунксов, возникает впечатление, что вы попали в мечеть или в буддистский храм. Ощущение чего-то смутного и векового давит вам на мозги. Стиль готический. Огромные комнаты вызывают желание промаршировать по ним церемониальным шагом. Дворецкий, более одеревенелый, чем мой ночной спутник, приветствует нас, сгибаясь пополам. У меня такое чувство, что при этом движении его корсет издает скрип нового ботинка. На очень приблизительном французском он объявляет, что доложит о нашем визите герру Бунксу. Я с любопытством жду появления герра Бункса, уже представляя его себе: типичный тевтонец, с моноклем и залысиной, усиленной бритвой... Но никогда не надо торопиться. Бункс оказывается бледным шестидесятилетним мужичком с острым лицом. У него густая седая шевелюра, разделенная пробором, тонкие губы, сине-зеленые глаза, взгляд которых одновременно горящий и бегающий. Стекла маленьких очков в серебряной оправе придают его глазам странный блеск. Он совершенно спокоен. Войдя в комнату, он коротким кивком приветствует полковника, которого уже видел утром, и с вопросительным видом поворачивается ко мне. - Это месье Нико. Это он нашел тело вашего несчастного сына,- говорит полковник. Я кланяюсь. Он высокомерно кивает. В эту секунду в салон входит куколка. Ой, мама! Только чтобы взглянуть на нее, стоит появиться на этот свет! Когда такая шлюшка появляется в вашем поле зрения, вам остается только сесть и смотреть на нее, разинув рот. Позвольте, я вам ее опишу. Представьте себе обложку 'Лайф', получившую на конкурсе приз за лучшую иллюстрацию! Очевидно, она вернулась с занятий зимним спортом в горах, потому что загорела, как инструктор из Антиба. Среднего роста, великолепно сложена, грудь и задница затмят любую Венеру. Длинные, очень светлые волосы волосы Вероники Лейк - окружают лицо Мадонны с зелеными глазами... На ней черный костюм и белая блузка, подчеркивающая загар лица... - Моя дочь,- представляет Бункс. Мы, полковник и я, приветствуем ее. Мое горло пересохло от восхищения. Бункс обращается к дочери: - Кристия, это человек, обнаруживший тело Карла. Она сразу начинает испытывать к моей особе живейший интерес. Ее зеленые глаза тигрицы охватывают меня целиком. - Правда?- шепчет она и добавляет:- Вы можете объяснить, что делали среди ночи в нашем поместье? Мне представляется невозможным сказать ей, что я обнаружил ее братца благодаря желанию пописать. - Я коммивояжер, фрейлейн. Этой ночью я почувствовал, что засыпаю за рулем, и решил немного размять ноги. Я прошелся вдоль ограды вашего поместья... Было тепло и тихо... И тогда я ощутил - прошу прощения, фрейлейн,- отвратительный запах... Я был убежден, что это человеческое существо. Сначала я хотел поднять тревогу, но была ночь, и я боялся ошибиться. Тогда я позволил себе перелезть через забор, чтобы убедиться, что не ошибся, и увидел, что мой нюх меня не обманул. Что делать? Об этом поместье я ничего не знал... Поскольку здесь лежал труп, мне показалось не совсем разумным предупреждать его владельцев. Поэтому я известил власти... Я замолкаю, восхищенный своей находкой. Честное слово, я был так убедителен, что почти что поверил сам, что все было именно так! Вот что значит сила искусства! Она продолжает на меня смотреть. - Странно,- говорит она,- что гуляющий почувствовал от дороги запах, о котором вы говорите, тогда как вчера днем трое моих друзей и я сама играли в теннис на корте, возле решетки которого лежало тело моего брата... Новый гол в мои ворота... В следующий раз стану внимательно смотреть по сторонам, когда буду устраивать инсценировку... Этот теннисный корт, который я принял за дорогу, будет одним из самых неприятных воспоминаний в моей жизни. Я пожимаю плечами с самым что ни на есть невинным видом. - Это действительно очень странно,- соглашаюсь я.- Может быть, ветер дул в другую сторону? Жалкое объяснение! Сам сознаю это лучше всех остальных. Бункс разрезает беседу, как пудинг. - Полиция это выяснит,- говорит он. Это означает: собирайте манатки, вы меня достали... Полковник, в котором действительно ничего не было от полицейского, особенно его апломба, сгибается в новом поклоне. - Поверьте, я очень сочувствую вашему горю, герр Бункс... Лично я сделаю все, чтобы виновный был изобличен и наказан. Я кланяюсь в свою очередь. - Очень сожалею, что стал вестником этой ужасной трагедии... Я оставил мой адрес властям на случай, если потребуется мое свидетельство... Мы уходим. Я чувствую спиной взгляды Бункса и его дочери. Выйдя из дома, я спрашиваю полковника, где находится тело
