- А! Вас известили? Он осматривает меня. - Вы очень бледный. Что с вами случилось? - Он был в кафе, и ему стало плохо,- объясняет сержант красноречивым тоном. - Совершенно верно,- подтверждаю я,- но я не был пьяным, док... Если я вам это говорю, можете мне верить. Впрочем, я только что разговаривал с вами, вы сами могли в этом убедиться. Я зашел в кафе, выпил стаканчик чинзано и вошел в телефонную кабину позвонить одному моему коллеге... Выйдя из кабины, я закурил сигарету и... Я перебиваю себя: - Господи, доктор! Посмотрите пачку, лежащую в моем кармане... Эти сигареты я нашел в одном довольно подозрительном доме! Я закурил одну из них, потому что не осталось моих... Едва я успеваю закончить фразу, как он хватает пачку, достает одну сигарету, потрошит ее, кладет табак на ладонь левой руки, ковыряет его указательным пальцем правой и нюхает. - Ничего удивительного,-шепчет он. Все присутствующие неотрывно следят за его губами. - Это марихуана,- говорит он.- Наркотик мексиканского происхождения. Огромное количество. Эти сигареты для тех, кому нужны большие дозы. - Не может быть! - Тем не менее это так. - Наконец-то настоящее преступление,- говорю я.- По крайней мере, это надежно, а не какая-нибудь баранья голова... Что нужно делать, док? - Ничего,- отвечает он.- Действие начинает проходить. Я сделаю вам укол, чтобы успокоить нервные спазмы, вызванные этой сигаретой. Он делает то, что сказал. Патрульные, довольные этим объяснением, возвращают мне все свое уважение, к которому примешивается некоторое восхищение. Пять минут спустя я снова стою на ногах; правда, они у меня немного дрожат. - А теперь,- говорит доктор Андрэ,- возвращайтесь домой и ложитесь спать. Завтра не останется никаких следов!
Глава 13 - Ты вчера был не в своей тарелке!- заявляет Фелиси, когда я выхожу из моей комнаты. Я даю ей единственное, способное успокоить ее объяснение: - Мне нездоровилось. Я вчера пообедал в ресторане, где в еду кладут слишком много масла. - А!- торжествует она.- Я так и знала...- Потом качает головой и шепчет:Вот, сынок, я всегда говорила, что лучше купить кусок ветчины и съесть его на скамейке, чем ходить во второразрядные рестораны. Ты испортишь себе желудок! - Ты права, ма... Она выдает мне длинную речь о современной системе общественного питания, употребляя выражения, заимствованные из журнала 'Здоровье', который она выписывает. Я слушаю звук ее доброго голоса. Эта музыка стоит для меня всех симфоний. Вы скажете, что я впадаю в сентиментальность, но это правда - я люблю мою старуху. - Тебя к телефону. Твой шеф,- говорит Фелиси, когда я сую в рот намазанный маслом кусок хлеба, широкий, как Елисейские Поля. Я разом заглатываю его и бегу к аппарату. - Доброе утро, босс. - Ну что, вам уже лучше? Этот старый лис знает обо всем. Вы не можете сходить пописать, чтобы он не спросил вас, есть ли у вас проблемы с простатой. - Да,- отвечаю. - А как ваше маленькое частное расследование?- осведомляется он. - Я... Вы в курсе? - Вы рассчитываете завершить его к сегодняшнему вечеру? - Я... Не знаю, патрон... Вы не видите никаких препятствий тому, чтобы я им занимался? - Никаких, при условии, что оно не нарушит наши планы. В общем, Старик не требует себе эксклюзив на мое использование! - Вы не забыли, что завтра улетаете? Если быть совершенно точным, этой ночью, в ноль часов тридцать минут. - Хорошо, патрон. - Вы успеете собрать чемодан? - Да, патрон. - Заезжайте ко мне в течение дня за вашими документами, валютой и инструкциями. - Да, патрон. - Надеюсь, вы будете в форме? - Я и сейчас в форме, патрон. - Прекрасно. Тогда до скорого. Он кладет трубку. - Какие-нибудь неприятности?- робко спрашивает Фелиси. - Нет, ничего... Слушай, ма, ты знаешь, что этой ночью я улетаю в Штаты... - Господи!- хнычет она.- Кажется, в этой стране едят, как дикари! Будь осторожен, я уверена, что у тебя слабая печень. Вспомнив, сколько спиртного выпил за время пребывания на этом свете, я не могу удержаться от улыбки. - Ты мне не веришь? - Не очень, ма. - Ты неправ, я... - Прости, что перебиваю тебя, ма, но я спешу... - Как и всегда,- вздыхает она.- Я тебя совсем не вижу... Ты прибегаешь, убегаешь... Правда, ты мог бы быть женат, и тогда бы я тебя совсем не видела. - Гони тоску, ма. Когда я вернусь из Чикаго, то возьму неделю отпуска и мы махнем с тобой на пару в Бретань. Согласна? - Разве я когда-нибудь была с тобой не согласна? Я целую ее. - Ладно, тогда слушай. Возможно, у меня не будет времени заехать сюда до отъезда. Приготовь мой чемодан: рубашки и так далее... Мой однотонный синий костюм и еще второй, твидовый, помнишь, да? Если в одиннадцать меня здесь не будет, вызови такси и езжай с чемоданом на аэровокзал 'Энвалид'. - Хорошо. - До свидания. - До свидания! Я в ...надцатый раз перебираю элементы этой мрачной истории и все время натыкаюсь на те же самые тайны: почему Парьо написал: 'На помощь'? Почему кто-то приезжал предпоследней ночью сжечь барана в топке дома в Гуссанвиле? Странная вещь, эти два пункта интригуют меня больше, чем два трупа. Трупы - это цифры в операции, а два пункта - факторы... Погода хорошая, я веду машину на маленькой скорости. Кто курил марихуану? Джо или Изабель? Изабель! Это имя из сказок начинает действовать мне на нервы. Чувствую, что если я не отыщу ее сегодня до отлета, то заработаю от досады крапивную лихорадку еще до того, как прибуду в страну доллара. Кто курил марихуану? Джо или Изабель? Я отгоняю эту мысль, но она упрямо возвращается. Джо отказался от предложенной мною сигареты... Узнал пачку? Я готов поспорить, что нет. То же самое с зажигалкой... Она ему не принадлежит! Принимая во внимание, что он охотно признает, что провел много дней у Изабель, у него нет никаких причин притворяться, что не узнает зажигалку... Я останавливаюсь перед по-прежнему закрытым магазином Бальмена. Первый, кого я вижу,- прячущийся за газетой толстяк Шардон, пожирающий свой любимый арахис. Я достаю из кармана зажигалку и поджигаю его газету; он быстро бросает ее и издает ругательство. Потом, увидев, что это я, кисло улыбается. По всей видимости, он злится на меня за выволочку, устроенную мной Мюлле. Вокруг него лежит ковер из арахисовой скорлупы. - Ты что, выписываешь их прямо из Африки?- спрашиваю.- Целыми пароходами? Он улыбается. - Что вы хотите, я люблю их. - Есть о чем сообщить? - Ничего... Птичка сидит в гнезде... - Кто дежурил ночью? - Бюртен. - Отлично! Бюртен суперчемпион по слежке. Он спо-собен проследить за собственной тенью так, что она этого не заметит! Я вхожу в дом. Четвертый этаж. Звонок. Тишина... Херувимчик нежится в постельке... Новый звонок условным сигналом. И новая тишина в квартире. Впрочем, французское радио передает голое месье Луиса Мариано, лучшего французского певца из ворот налево! Что это случилось с Джо? Играет в Спящую Красавицу? Или прячется? Или он... Ах ты, черт подери! Отмычку... Я лихорадочно сую ее в замочную скважину. Только бы не кокнули и его! Наконец открываю дверь. Никакого запаха газа... В квартире вообще ничем не пахнет. Да, пуста! Пуста, как передовая статья в 'Фигаро'! Я вихрем пролетаю по всем комнатам. Никого! Все в порядке... В комнате Джо нахожу фиолетовые брюки и желтый платок... Попробуйте узнать, в каком он теперь прикиде! Я роюсь в ящиках, не в надежде найти там Джо, конечно, а пытаясь отыскать какой-нибудь след... Хренушки! Все, что я сумел найти,- пустая пачка от турецких сигарет, воняющая марихуаной... Выходит, Джо все-таки плавал по плану! Слабая улика... Улика, от которой я теряю остатки мозгов. Я как сумасшедший бросаюсь на лестницу и подлетаю к Шардону, который как раз собирается засунуть в рот горсть орехов. Я вышибаю арахис у него из руки и хватаю его за клифт. - Дерьмо! Бездарь! Идиотина! - Что... - Птичка улетела, тупица! Он роняет газету. - Но, господин комиссар, я клянусь вам... - Да пошел ты со своими клятвами... Этот тип проскользнул у тебя под носом, а ты даже не почесался. Может, он даже попросил у тебя огоньку... Таких говенных полицейских, как ты, гнать надо! Я так зол, что, если бы не сдерживался, расшиб бы ему морду... Прохожие оглядываются на нас. Я в двух шагах от инсульта. У меня оставались всего два живых персонажа: Джо и доктор Бужон. И вот Джо сделал ноги... На него нагнал страху мой вчерашний визит. Должно быть, я сказал что-то такое, от чего у него затряслись поджилки, и он предпочел смыться. Возможно, у этого гражданина совесть нечиста. Мой портативный чертенок отчитывает меня. 'Ну, Сан- Антонио,- шепчет он из глубины моего котелка,- возьми себя в руки- Ты мечешься туда-сюда, как молодая собачонка. Будь сдержаннее!' Моя злость опадает, как вскипевшее молоко. - Подними всех на ноги!- приказываю я.- Я хочу, чтобы этого типа взяли. Мне все равно как! - Хорошо, комиссар... Шардон бледнеет все сильнее. Хочется влепить ему пару оплеух, чтобы заставить его морду порозоветь. - Сделай мне удовольствие,- продолжаю я,- смени объект наблюдения. Теперь будешь следить за доктором Бужоном, живущим на площади Терн... Если ты упустишь и его, можешь сразу пустить себе пулю в башку, потому что потеряешь право жить... - Хорошо, господин комиссар. Вот он ушел. Для очистки совести я спрашиваю у толстой консьержки, видела ли она, как уходил пидер. Разумеется, она ничего не видела. - А ведь глаза всегда при мне,- заверяет она. Я мысленно говорю, что они у нее слишком часто залиты. Тоненький голос чертика возвращается: 'Сан-Антонио?..' 'Ну?' - ворчу я. 'Ты козел'. 'Спасибо'. Если бы этот чертик не забаррикадировался в моем подсознании, я бы так ему навешал! 'Сан-Антонио?' 'Ну чего еще?' 'У тебя мозгов не больше, чем у дурачка из твоей деревни... И то я еще оскорбляю дурачка из деревни!' 'Правда?' 'Сан-Антонио?..' 'Может, хватит?' 'Нет, не хватит... Ты ведешь это расследование, как новичок. По- дилетантски, как сказал бы кто-нибудь образованный. Ты бегаешь туда-сюда...' 'Трудно работать против непрофессионалов',- с горечью говорю я. 'Почему ты не возьмешь одну из имеющихся нитей и не начнешь
