велит отступить, но что-то в глубине души подталкивает к прыжку. Тайлер нежно взял ее за подбородок, и ее губы невольно приоткрылись… Он потерся о них своими губами.
– Я займусь ужином? – шепотом спросил он.
– Ужином? Только не говори мне, что еще и готовишь.
– «'Барбекю Билли'. Вы звоните, мы привозим», – с улыбкой продекламировал он.
Кэтлин засмеялась, благодарная за его отступление, но тут Тайлер притянул ее к себе и поцеловал, да так, будто готов взять ее прямо здесь, прямо сейчас… И, помоги ей бог, она хотела этого, хотела этого мужчину.
– Найди пару бокалов для вина, – мягко сказал Тайлер и отстранился. – А затем приходи на кухню.
– С удовольствием.
Как только смогу идти, мысленно добавила Кэтлин.
Они ужинали в патио, при свете свечей. Говядину-барбекю они ели с прозрачных фарфоровых тарелок, промасленные початки кукурузы – с помощью серебряных ножей, а роскошное красное вино пили из пластиковых стаканов.
– Пластиковые стаканы? – недоуменно спросил Тайлер, но Кэтлин лишь передернула плечами и рассмеялась.
– Видимо, миссис Уилсон была убеждена, что они сочетаются с купидонами и красной драпировкой… Замечательно, – сказала Кэтлин, улыбаясь Тайлеру и допивая последний глоток вина.
– Я передам твои слова Билли, – усмехнулся Тайлер.
Кэтлин подобрала пальчиком последнюю каплю соуса с тарелки и облизала его. Лицо Тайлера окаменело, когда он увидел этот ее жест.
– Итак, чем ты занимаешься? В Атланте, я имею в виду, – спросила Кэтлин.
– И тем, и этим.
– Загадки, загадки…
– Да нет, Кейт. Ты можешь прочесть обо мне в любом деловом журнале или справочнике.
– А там написано, зачем ты так таинственно проник в «Эспаду»?
Улыбка сошла с лица Тайлера.
– Я надеялся, мы покончили с этим вопросом. Я уже говорил тебе, что хотел встретиться с Джонасом. И…
– … и кое-что проверить. Да, ты говорил. Но это не объясняет, почему ты появился на нашей земле, прикинувшись бродягой-ковбоем.
– Нашей? У тебя есть доля в «Эспаде»?
– Нет. Тебе известно, что я – не Бэрон.
– А что, только Бэроны достойны владеть «Эспадой»?
– Что-то вроде этого.
– Но ведь ты любишь ранчо и ведешь практически все дела?
– Да, но это ничего не меняет. Итак, зачем все-таки ты появился в «Эспаде»?
Тайлер посмотрел на женщину, сидящую напротив.
В ней не было ничего искусственного – ни в одежде, ни в поведении, ни в словах. Он знал стольких женщин в своей жизни… Некоторые из них имели более совершенные лица и тела. Но он никогда не получал такого удовольствия от ужина с женщиной, как в этом чужом пока доме, больше похожем на бордель, за столом, вытащенным под звездное техасское небо.
Кроме того, он никогда не думал, что может с облегчением воспринять слова женщины о том, что она не готова к близости, потому что сам не был готов к ней. Нет, не в физическом, а в душевном плане. Тайлер боялся чувств, которые пробуждала в нем Кэтлин Маккорд. Впервые за всю свою бурную тридцатипятилетнюю жизнь он почти готов рассказать женщине правду о себе. Хотя что он мог сказать?.. Дело в том, что я не знаю, кто я, каково мое настоящее имя… Я приехал в «Эспаду», чтобы разгадать загадку, мучившую меня всю сознательную жизнь… Он что, спятил? Рассказать ей, что он сирота? Подкидыш? Что его из милости воспитали двое хороших людей, которые так и не смогли полюбить его? Про приют? Про «Ранчо для мальчиков»?
Тайлер резко поднялся на ноги.
– Тайлер, пожалуйста. – Кэтлин тоже поднялась. – Расскажи мне, что происходит. С того момента, как Джонас вышвырнул тебя, он пребывает в дурном расположении духа и рычит на всех, как медведь.
– Вышвырнул меня? – Тайлер презрительно фыркнул. – Даже если бы старый сукин сын позвал на помощь троих своих сыновей, им бы не удалось «вышвырнуть» меня. Между прочим, я пригласил тебя сюда не для того, чтобы вести разговоры о Джонасе Бэроне.
– Тайлер, ты не слушаешь…
– Я слушаю. – Он обошел стол, остановился напротив Кэтлин и посмотрел ей в глаза. – Мне нравится, как ты произносишь это.
– Произношу что? – Кэтлин сделала шаг назад.
– Мое имя. – Он протянул руку и нежно погладил ее по щеке. У Кэтлин от этой ласки перехватило дыхание. – Произнеси его снова.
