под собой, теплого солнца и Макса, который ехал рядом с нею. Они не виделись несколько дней, и Франческа соскучилась по нему, соскучилась по его самоуверенным манерам, по его юмору, темным глазам и чувственным губам, она соскучилась по всему, что в нем есть.
Он посмотрел на нее и улыбнулся:
– О чем ты думаешь, cara?
“Cara”. Как же давно он не называл ее так! Франческа тоже улыбнулась в ответ.
– Я… мне интересно, что растет на тех полях? Что-то такое удивительно золотистого цвета.
Его улыбка стала еще шире.
– Это пшеница. А там ячмень. И овес.
– Так здесь все это растет?
– Теперь растет. Понадобилось много времени, чтобы возродить землю. Она была истощена.
Макс подстегнул своего коня, и они стали медленно взбираться в гору.
– Как? – удивленно спросила Франческа. – Но ведь земля, которая питает все эти прекрасные растения, маки, должна…
Макс покачал головой.
– Маки образуются там, где почва беднее всего, cara.
– Никогда не поверю. Такая буйная растительность – и на самых засушливых местах?
Он посмотрел на нее.
– Я сам об этом думал, – тихо произнес он. – Мне кажется, это какое-то чудо.
Она с трудом оторвала взгляд от его испытующих глаз.
– Расскажи мне о Сарсене. Ты получил все это в наследство от отца?
– Мне бы очень хотелось, чтобы это было так. – Он грустно улыбнулся. – Приятно думать, что отец владел хотя бы маленьким кусочком этого острова, который он так нежно любил. Но у него ничего не было. На Корсике трудно заработать на жизнь. Мой отец был беден. Поэтому они с матерью и уехали в Америку.
– Тогда почему после его смерти она вернулась сюда? Я имею в виду, если трудно было заработать.
– Я тоже долго задавался этим вопросом, – он взглянул на нее, к тому времени они были уже на вершине холма, – и однажды понял. Она вернулась, потому что Корсика – это все, что осталось от отца. Понимаешь?
Да, подумала она, о да, конечно, понимает. Неудержимая и в то же время светлая грусть поднялась в ней и так сдавила горло, что стало трудно дышать. Если любишь человека всем сердцем и он становится центром твоей вселенной, то что можно испытывать, потеряв его? Мир становится пустым, и надо делать все возможное, чтобы осталась хоть какая-то память о нем и чтобы жила его любовь.
О Господи…
– С того луга нам будет видна вся Сарсена. Поедем туда? – Макс показал на дивное плато, сплошь покрытое дикими цветами.
– Хорошо, – ответила она слегка дрожащим голосом. Ей удалось выдавить из себя улыбку. – Я с удовольствием.
Да, он прав, подумала она, когда лошади не спеша вошли по колено в сладкое, пахучее разноцветье трав, весь мир отсюда как на ладони, по крайней мере тот единственный мир, который так важен для нее и куда входят Макс и Сарсена. Он спрыгнул с коня, поднял голову и протянул к ней руки.
Дыхание перехватило в горле. Как она могла допустить такое? Как?
– Cara?
Она же не хотела. Но вопреки всему это все-таки произошло. Во время их первой встречи Макс говорил ей что-то о судьбе, но она даже представить себе не могла, что судьба заставит ее так безнадежно влюбиться в него.
На глаза навернулись слезы. Это ведь просто и понятно, она лишь удивлена, почему так долго скрывала правду от самой себя. В тот день, в Корте, она была полна не ненависти, она была полна любви.
Она любит Макса, испытывает к нему такую всепоглощающую страсть, что это чувство, без сомнения, написано на ее лице.
– Франческа, что случилось?
– Я… – Покачав головой, она сжала каблуками бока лошади. Она должна бежать, но не из Сарсены, а от Макса, от своего чувства к нему.
Но Макс опередил ее. Он схватил лошадь за повод, а потом, дотянувшись до Франчески, обнял ее, вытащил из седла и, бережно прижимая к себе, опустил на землю.
– Bellissima, – прошептал он. И взял ее лицо в свои ладони. – Ах, Франческа. Любимая моя.
Любимая. Так говорит мужчина, когда хочет овладеть женщиной, и слова эти на самом деле ничего не значат. Или значат? Смеет ли она надеяться? Смеет ли?
– Макс, – прошептала она и, отбросив все свои сомнения, отдалась его власти.
Он целовал ее развевающиеся на ветру волосы, ее согретые солнцем виски, влажные веки и все время шептал слова любви, которые волновали и будоражили ее, которые говорили о том, что она желанна для него, что он хочет обладать ею всей силой своей страсти и чувствует ее ответный порыв.
И в его объятиях, сгорая от жарких поцелуев, она вдруг избавилась от всех своих темных дум, которые до сих пор преграждали ей путь к нему. Их привела сюда судьба, и как же можно не повиноваться ей? Стоя на пригорке и обнимая любимого человека, вдыхая аромат маки, Франческа вдруг поняла, что в ее жизни не может быть ничего более значительного, чем эта минута.
Она застонала, когда руки Макса скользнули под ее рубашку и стали ласкать ее. Движения его были настойчивыми, почти грубыми, и она почувствовала, как ее тело оживает от его прикосновений.
– Да, – прошептала она, когда он коснулся ее груди, – да, прикоснись ко мне. Пожалуйста, прикоснись.
– Я так долго ждал тебя, cara. – Он впился ртом в ее губы, не давая ей дышать. – Я хочу тебя, – глухо произнес он. – Здесь, под солнцем. – Он стянул ей через голову рубашку. – Ты так красива, – сказал он. Она вскрикнула от прикосновений его пальцев к ее соскам. Голова Франчески откинулась назад, и Макс губами прильнул к ее трепещущему в ожидании телу. Незнакомое ощущение вспыхнуло в низу живота, и горячая волна, пронзив все тело, докатилась до ее груди, которую он так сладко терзал губами. – Так красива, – повторил он.
Ее джинсы скользнули вниз, на землю, за ними последовали трусики, и она предстала перед ним обнаженной. Макс, чуть-чуть отступив назад, впился в нее своими обжигающими, как солнце, глазами. Она раньше думала, каково ей будет стоять вот так перед мужчиной? Смутится ли она под взглядом своего возлюбленного? Или испугается?
Но ни страха, ни смущения не было. Глядя в лицо Максу, она испытывала лишь необычайное волнение. Его глаза медленно скользили по ней, заставляя кровь закипать в жилах. Его рука ласкала ей грудь, нежную округлость живота, и тело ее отвечало на его ласку.
– Правда? – прошептала она. – Я красивая, Макс?
– Ты совершенна, cara, – ответил он. – Все в тебе прекрасно. Твое лицо, рот, – он встретился с ней взглядом. – Это, – сказал он, лаская ей грудь, – и это.
Она вскрикнула, почувствовав, как его рука двинулась по ее телу, а он опустился на колени и зарылся лицом в светло-золотистые завитки между ее ног. Она со стоном откинулась назад и упала бы, но Макс вовремя подхватил ее и удерживал все время, пока наслаждался ласканием ее нежной плоти. Лицо ее запрокинулось вверх, к солнцу, пальцы сжались в его темных шелковистых волосах, а сама она отдалась во власть неудержимого наслаждения, вызванного его ласками. Когда она со всхлипом выдохнула его имя, он поднялся на ноги и взял ее за плечи. Его поцелуй был долгим, а желание, которым они горели оба, удвоившись, обжигало ей язык.
– Cara, – она посмотрела ему в глаза, – раздень меня, – прошептал он.
Дрожащими пальцами Франческа расстегнула пуговицы на его рубашке. Она услышала, как он затаил дыхание, когда ее пальцы скользнули под тонкий хлопок и начали свой путь, узнавая атласный покров темных волос на его груди и бугры упругих мышц. Он прошептал ее имя, когда она рукой дотронулась до его джинсов. Она расстегнула пуговицу на них и на мгновение замерла, прежде чем с колотящимся сердцем
