прилететь' - обычная в таких случаях подготовка.
Что же делать? Что делать?
- Да бегите скорее на катер! - горько выкрикивала Лида. - Бегите! И скорей - в Покукуй!
Да-да, почему он стоит? Скорей в Покукуй! Он может успеть. Он успеет. Тяжелое состояние - еще не обязательно смерть. Всегда нужно верить. Он верит: если успеет - Мария будет жить. Будет! Иначе ей нельзя, никак нельзя!
- Я сразу велела Гоше: 'сию' отвечай, чтобы самолет посылали, торопливо говорила Лида. - Ну, не стойте же, не стойте!
Он вышел на крыльцо, все еще чувствуя себя оглушенным. Направо, через пустырь - тропинка к дому. К 'дому Баженовой'. Ох, каким страшным и чужим для нее оказался этот дом!..
Пересиливая сверлящую боль в ноге, Цагеридзе заспешил обратно к реке, откуда далеко и глухо доносились неясные рабочие шумы. Там люди, жизнь. И Саша Перевалов на своей моторочке, обгоняя тающие льдины, обгоняя жуткое предупреждение Анкудинова, домчит его до Покукуя за полтора часа.
Ах, зачем он ее отпустил в Красноярск!.. Какой 'шок'?.. Почему была сделана 'по ее настоянию' операция?..
И вдруг острым, разящим ударом отдались у него в мозгу слова бывшего мужа Марии, сказанные у самолета сквозь ураганный ветер пропеллера: 'Мария Сергеевна закричит: виновен я. А я отвечу: ей нужно было...'
Цагеридзе шел быстро, как только мог, шел тяжело, повторяя только эти слова. Теперь он все понимал. Теперь он точно знал, в чем виновен тот человек, и знал, в какой еще новый бой он должен будет вступить с ним.
Но как могла она, как могла!.. И зачем?.. Одна...
До чего же длинна дорога к реке! Скорее, скорее...
Крутой тропой наконец наклонился берег. Звонкие, чистые льдинки посыпались под ногами. Цагеридзе машинально поднял, зажал в руке пучок холодных ледяных иголок. И отшвырнул на песок - не нужно, чтобы они растаяли в руке!
Впереди лежала серая даль реки, сдавленная тяжелыми, туманными горами. Что там сейчас, за этой мутной, серой далью?
И с Читаута прямо в упор, в лицо ему, греющей светлой надеждой вдруг подул мягкий, теплый ветер.
Тот ветер, который он называл - 'Мария'.
1961
ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА
При каждом переиздании 'Ледяного клада' я получаю значительное количество читательских писем, в которых содержится один и тот же вопрос: будет ли книга продолжена? Читателей беспокоит судьба Марии. Останется ли Мария жива?
Да, у меня в романе действительно последняя 'точка' как будто бы и не поставлена. Но сделал я это сознательно. Мне хотелось, чтобы читатель не следовал покорно воле автора, а сам принял творческое участие в последних страницах романа, чтобы он самостоятельно пришел к логическому выводу из всего прочитанного и сообразно со своими взглядами на жизнь сам определил Марии и Цагеридзе их дальнейшую судьбу. Разве заключительные слова книги: 'тяжелое состояние - еще не обязательно смерть. Всегда нужно верить', а дальше 'и с Читаута прямо в упор, в лицо ему, греющей светлой надеждой вдруг подул мягкий, теплый ветер. Тот ветер, который он называл 'Мария', - разве эти слова не дают оснований для твердой уверенности в том, что Мария будет жива? Уверенности для того читателя, кому этого хочется.
Ну, а кому не хочется... Тот, вероятно, тоже найдет в книге, наконец, сам сочинит совсем другие, нужные ему слова.
Но так или иначе пусть будущее Марии и Николая Цагеридзе останется авторским правом читателя. Охотно и с полным доверием я это право ему передаю.
С.САРТАКОВ
