Любой другой в таких курортных условиях разъелся бы до невероятных размеров, а этот не прибавил ни грамма, так и остался в комплекции глиста-тяжеловоза.
- Про запас, что ли, кидаешь? - пошутил как-то раз один из артельщиков, наблюдая, как Гарик уговаривает третью миску каши.
Тот медленно, а он все делал подчеркнуто медленно, обернулся, ощерил в улыбке свои редкие зубы, и ответил:
- Угадал. На зоне такой хавки не будет, а мне еще сидеть - как тебе в гробу лежать.
Особенно возмущались откровенным бездельем Гарика старички, тот же Потапов и невысокий, но шустрый дедок по фамилии Цибуля, один из мотористов.
- Скоко в тайге працал, такого ищо не видал. Шо это за должность такая - кладовщик? Отродясь такой не было. Працали вси как один, а этот лежит, як пень. Во, побачь!
- Да вижу я, - басил Потапов, сплевывал в сторону и обходил развалившегося на бережке безмятежного Гарика. - А ведь получит наравне со всеми.
- Если не больше,- поддерживали остальные, но дальше разговоров дело не шло. На совесть уркагана надежды не было, а Иванович в ответ на наши недоуменные вопросы только разводил руками:
- Ну, не я же придумал эту должность, где-то наверху. А работать его все равно не заставишь, бесполезно, я-то его знаю. Где сядешь, там и слезешь.
После этого он оглядывался по сторонам, понижал голос и полушепотом говорил:
- Да и небезопасно. Ему ножом пырнуть, что тебе два пальца..об асфальт, психопат!
Признаться, я побаивался Федьку. Очень неприятное впечатление оставлял взгляд его почти не мигающих желтых глаз и циничная ухмылка на тонких губах. Тем более встревожился я, когда у Гарика произошел конфликт с Андреем. Случилось это еще в самом начале сезона. Кладовщик как-то сразу невзлюбил Андрея, а узнав, что тот бывший офицер, Гарик почему-то произвел его в вертухаи, и доказать ему, что Андрей никогда не охранял зону, так и не удалось. Он сразу попытался приклеить к Андрею эту кличку -'Вертухай'. Произошло это за обедом, когда вся бригада уже кончала есть. Гарик подошел попозже, до последнего нежился на солнышке и соизволил подняться, лишь когда тучка надолго скрыла светило. Увидев рядом с Андреем нарезанное кусочками сало, он, нагло улыбаясь, сказал:
- Эй, Вертухай, подвинь рассыпуху.
Андрей, уже начавший пить чай, поперхнулся. Чуть отдышавшись, он спросил, приподняв недоуменно брови и лишь чуть-чуть сгустив голос:
- Что ты сказал?
- А ты, оказывается, еще и глухой, - блеснув в ехидной улыбке единственной коронкой на коренном зубе, поддел собеседника Гарик. Вертухай, ты и есть вертухай, я вашего брата за версту вижу! Вон, сидишь, как кол проглотил...
Ответ на замечание об осанке Андрея оказался стремительным и неожиданным. Лейтенант вскочил, схватил уголовника за лацканы спецовки и выдернул из-за стола как редиску из грядки, только посуда с грохотом брызнула во все стороны. Андрей приподнял Гарика над землей и дрожащим от злости голосом начал поучать:
- Ты, вонючка, запомни раз и навсегда! Я тебе не вертухай, а старший лейтенант Советской Армии в запасе, командир танковой роты Андрей Александрович Новиков, понял?!
Федька болтался у него в руках как замученный червяк на крючке после неудачной рыбалки. Решив, что он разъяснил этой гниде различие между родами войск, Андрей отшвырнул Федьку в сторону, да так, что тот загремел в кусты, с треском ломая таежную поросль.
Тяжело переводя двух Андрей уселся на свое место. Олег поставил перед ним кружку с горячим чаем взамен опрокинутой. Но тут кто-то крикнул:
- Андрюха, сзади!
Все вскочили на ноги. Федька, уже без спецовки, сияя всеми татуировками, с перекошенной ненавистью рожей летел на Андрея с куском заостреного электрода в руке. Между ними оставались какие-то два метра, и судя по безумному взгляду зэка, он не собирался отступать. Когда Федька заорал что-то бессмысленное, готовясь к удару, Андрей плеснул ему в лицо еще дымящийся чай.
Выронив электрод, Федька ухватился синими руками за лицо, упал и начал орать что-то бессмысленно- жуткое, катаясь по земле. На этот дикий вопль из своего вагончика выскочил Иванович. У него был как раз сеанс связи с конторой, вынуждено прервавшийся на самой середине. С жуткими матюгами врубившись в толпу, Чапай быстро разобрался в ситуации, прикрыл вся и всех как можно ласковей, и увел подвывающего кладовщика в вагончик, где долго мазал его лицо облепиховым маслом. Все это сопровождалось приглушенными матерщинными наставлениями, смысл которых до нас не доходил, ибо Чапай не забыл прикрыть за собой дверь.
Разбирательство и наставления продолжались и за ужином. Глаза Федька все-таки успел прикрыть, но лицо, несмотря на все ухищрения мастера, пострадало здорово. Сначала оно смотрелось как поспевающий помидор, а потом недели две лохматилось и облазило.
- И чтоб больше никаких мне драк! - грозно завершил свои наставления Иванович, а потом, сбавив тон, неожиданно сообщил. - Селиванов умер.
- Когда? - в один голос воскликнули Цибуля и Потапов. Оба они успели поработать под руководством Бати и почти боготворили его.
- Сегодня ночью. Уснул и не проснулся.
Мы с Андреем переглянулись. Из 'молодняка' только мы видели легендарного основателя артели, и у меня возник естественный вопрос: успел ли грозный старик вставить 'фитиль' Мациевичу и компании?
Весь вечер Цыбуля и Потапов рассказывали байки и легенды про Селиванова, а потом я долго не мог заснуть, мне казалось, что эта сволочь Федька непременно прийдет, чтобы зарезать безмятежно храпевшего Андрея. Забылся я лишь под утро и весь день чувствовал себя вареным и несъеденным под пиво раком.
Разборку с Андреем Федька-Гарик все-таки устроил, но дня через три. Я случайно заметил, как они перед обедом отошли за ближайшие кусты, и потихоньку последовал за ними. Остановились они на небольшой полянке метрах в пятидесяти от столовой. Андрей стоял ко мне спиной и, судя по позе, молчал. Зато его визави, как всегда, полуголый, возбужденно махал руками и что-то яростно говорил Андрею, тыча себя в грудь большим пальцем и частенько проводя им же по-своему горлу. Кончился этот недолгий разговор вполне логично. Федька замахнулся, но Андрей подставил свою левую руку, перехватил его удар и врезал прямой правой в лоб уголовнику. Мгновенно скопытившись, кладовщик даже не сделал попыток подняться. Я встретил Андрея на краю поляны.
- А, Юра... Пошли обедать, - сказал он, обнимая меня за плечи.
В этот раз он был предельно спокоен, даже весел. Я оглянулся через плечо. Федька пытался встать, но его откидывало назад, словно кто-то невидимый опять толкал его на землю.
- Что это с ним? - спросил я, кивая в сторону кладовщика.
- Да, фраер дешевый. Доходяга, а туда же: 'Отойдем, ты из тайги живым не выйдешь, клык даю', - Андрей гнусаво передразнил Федьку и по блатному растопырил пальцы. Я невольно рассмеялся.
- Хорошо ты ему влепил.
- Я же семь лет боксом занимался, еще с суворовского. Первый взрослый. Чуть-чуть до кандидата не дотянул.
После этого Федька немного успокоился, только волком смотрел на всех, да порой по лицу его пробегала истерическая судорога. Артельщики перестали его бояться и начали допекать за безделье. Гарик начал от них прятаться. Сначала он уходил принимать свои солнечные ванны в лес, а когда оттуда выжили комары, просто стал дрыхнуть в вагончике.
А к Андрею пристала кличка 'Лейтенант', и она даже как-то льстила его самолюбию.
Это произошло еще в первую неделю, потом все притерпелись, и осталась одна только работа, работа и работа.
ТАЕЖНЫЙ БЫТ
Время за работой текло однообразно. Каждый день казался бесконечно длинным, а тем более что он шел на прибыль и ночь становилась все короче и короче. Зато недели мелькали с необыкновенной быстротой. Запоминались они не выходными, их у нас просто не было, а банями по субботам. В честь этого даже отряжали одного из промывальщиков в банщики. Пару раз приходилось и мне быть в этой роли.
