скрещенными ногами, окруженные благоухающими ароматами фимиама или жасмина.
Так что они все чаще говорили: 'Она впадает в детство. Ей 92, затем 93, затем 94. И это происходит всегда. Это нескончаемо.'
Печально об этом говорить... но так оно и было. Им было достаточно, они больше не могли выносить Мать.
Им было довольно.
Что касается меня, то только потому что я достиг КОНЦА всех возможных переживаний, с того дня, как я вскричал в концлагере... кричал везде -- кричал в лесу, кричал на дорогах Индии, кричал... действительно на крайних переделах моей собственной человечности, с таким жгучим зовом 'нечто иного' -- той необъятности, того света, той красоты. Я так СИЛЬНО нуждался в этом, что как бы был способен 'выдержать' эту мощь света. И даже когда я чувствовал, что мое тело начинает разрушаться -- потому что давление этой энергии было столь грандиозным, знаете ли -- даже тогда я говорил 'ДА! ДА! БОЛЬШЕ! И еще БОЛЬШЕ! И даже если я должен умереть от этого!... Пусть я умру лучше так, чем на больничной койке!'
И тогда я смотрел на нее... я смотрел на нее. Ей было 92, 93, 94 года. И столь одинокая. Окруженная таким чудовищным непониманием. Они приходили увидеть ее и забрасывали ее таким пустяковыми, такими мелочными делами: 'Стоит ли мне продать машину по такой-то цене?', 'Следует ли мне жениться на такой-то женщине?', 'Должен ли я делать это или следует сделать то?...'. Они заваливали ее письмами, вопросами и даже проявляли дурную волю: 'Довольно! Достаточно! (как я и говорил в начале) Достаточно! Избавьте меня от этого!'
Очень трудно вынести Истину -- ЖИВУЮ Истину. ЖИВУЮ Энергию.
Я смотрел на нее... эти клетки, это тело, столь ясное, столь прозрачное, было окружено и постоянно поглощало отрицание, отказ и даже бунт. Всякий раз это происходило так, как если бы клетки подхватывали некую человеческую болезнь, или, возможно, эту человеческую болезнь -ТОЧНО человеческую болезнь. И всякий раз она должна была очищать, в собственном теле, все эти внушения, всю эту дурную волю!...
А КТО верил?
КТО говорил: 'Мать НАЙДЕТ путь. Мать ПРОЙДЕТ через это.'
Кто верил?
Она обычно говорила мне: 'Ни один здесь'.
Ни один здесь.
Так вот и было: это существо, которое пыталось сделать столь многое для земли, которое столь много искало ради любви и красоты на земле -и... 'Ни один.' Было так... трогательно, мучительно, знаете ли, видеть, как на нее все больше давила, если можно так сказать, боль этого человеческого отказа, этого человеческого непонимания.
Я действительно любил Мать.
Она была величественной.
Она была героической.
Затем, однажды, они закрыли передо мною ее дверь.
Товарницки: Кто?
Ее ученики. Я не понимаю их мира; их способ бытия ускользает от меня. Я не мог понять их. Я не мог понять эту ревность или зависть. Я не мог ничего из этого понять.
Они захлопнули передо мною дверь.
Так что ничего не оставалось, вы видите.
Зачем становиться бессмертной?
Зачем светить?
Только ради себя?
Она, которая так любила землю, которая так сильно пыталась передать собственный секрет радости -- радости в материи, то есть. Этот секрет необъятности, связь со всем и каждым.
Она ушла.
Но она не ушла далеко.
Она здесь. Она здесь.
Я чувствую ее. Она улыбается мне. Она поддерживает меня.
Но это не ради меня одного. Это так очевидно, что каждый может позвать ее в своем сердце, на детский лад, где угодно, на любом языке... 'То' готово помогать нам и.. вынуждает нас двигать горы.
Она здесь.
Если у нас есть отвага на Радость.
Товарницки: Что она сказала перед уходом?
Но они закрыли передо мной дверь за полгода до этого.
Товарницки: Но перед этим она сказала Вам нечто: 'Другие поверят,
что я умерла...'
О, да!
Товарницки: Можете сообщить нам поточнее?
'Они поверят, что я умерла. Но ты все знаешь и расскажешь им. Я бы и сама им сказала, но они не верят мне.' Вот что она сказала.
'Но они не верят мне.'
Во что они верили?
Что она стара.
Как бы там ни было...
Товарницки: А что это был за бунт? Почему они восставали против Ма
тери в течение тех последних лет?
Бунт был неявным. Он был нескладным ропотом во многих людях, и особенно в ее ближайшем окружении.
Хорошо, это... довольно легко понять.
Для каждого из них Мать представляла препятствие для его маленького желания, его маленького эго, его маленькой силы или престижа... Каждый ощущал препятствие.
Действительно, достаточно только посмотреть вокруг: после ухода Матери все эти зажатости вырвались на свободу. Все те маленькие... существа, томимые жаждой власти, престижа -- все одетые в безупречно белое -кто даже пытался наложить свои руки на Адженду Матери, на все беседы, которые она вела со мной, так напуганы они были тем, что она могла бы сказать мне. Они перепробовали все.
Но нет смысла говорить об этих отрицательных вещах.
Они пройдут -- пусть они идут своей дорогой; это не имеет значения.
Не более чем древний орангутанг или примат протестовал против человека. Но это не помешало приходу человека.
Пусть они возвращаются к своим духовным медитациям, ко своем праху.
Но то, что Мать посеяла на земле, с таким большим страданием -- это необратимо.
И это то, что происходит... знаете ли, то же самое корчание мы наблюдали и видим в учениках вокруг нее, да, это то, что корчится сейчас повсюду на земле! Все эти маленькие крысы, вылезающие из своих нор, все эти мечащиеся маленькие тараканы, все жестокости, все ужасные вещи... приходящие отовсюду, как если бы внезапно были открыты все канализационные люки.
Почему?... Потому что поистине ГРАНДИОЗНЫЙ луч света, сфокусированный здесь, разворошил всю грязь в глубинах, так чтобы можно было от нее избавиться. Так что нечто иное может возникнуть из ГЛУБИН этой материи, выйти из-за крысиных нор или святых нор -- может появиться новый воздух, новая возможность.
Именно это и происходит сейчас. И это происходит НЕЗАВИСИМО от того, хотим мы этого или нет.
Так почему бы не с нашим участием?
Единственный раз в эволюции человеческое существо могло бы принять участие в собственной трансформации.
Постоянно, постоянно, тело Матери повторяло одну и ту же вибрацию, ту же самую мантру.
Каждый может повторять ее
ОМ НАМО БХАГАВАТЭ
[OM NAMO BHAGAVATE]
Ом Намо Бхагаватэ
ом намо бхагаватэ
...
Перевод мантры Матери
Товарницки: Можно это перевести?
Действительно, к чему взывает вселенная или птица? Или растение? К чему они взывают?
К чему взывает вся земля? К чему взывает дерево?
