искать совершенство во всех материальных деталях.
Мужчина хочет парить и делать синтез.
Женщина дотошно проделывает любую и каждую вещь, и каждая вещь должна быть как раз такой, находиться на свое месте. Женщина расставляет вещи по своим местам.
Товарницки: Очень скромная задача!
Да, нет ничего более смиренного, чем йога в материи! В самом деле, против чего же борешься? Целое болото убогих вещей, постоянно болтающихся в сознании.
И затем, есть некое 'здоровье', глубоко заложенное в женщине, нечто чрезвычайно 'здоровое' в самом теле женщины. Она гораздо сильнее в борьбе против всех нездоровых внушений распада: внушений болезни, внушений смерти, внушений... всех внушений, которые встречаешь, когда делаешь эту йогу в материи.
Она гораздо здоровее. В действительности, возможно, из-за того, что играет созидательную роль. Реализация никогда не будет полной, если мужчина не имеет возле себя того, что называется в Индии Шакти, иными словами, НАСТОЯЩЕЙ женщины.
Вещи могут завязнуть в сантиментах или даже ниже, в сексуальных отношениях -- это уводит в сторону.
Но есть сущность женщины, не имеющая ничего общего с сантиментами или сексом. Это нечто из иного... измерения.
Корень жизни женский, вы знаете.
Созидательная энергия женская.
И в этом ее роль возле мужчины.
И как она может помочь ему, так она может и разрушить его. Это очевидно.
Если она не созидательна, то есть, если она не стремится к Свету, она разрушает мужчину.
Товарницки: А если мужчина не стремится к Свету?
Она топит его. Они оба тонут.
Товарницки: (обращаясь к Суджате): Это то, о чем Вы умолчали.
Суджата: Нет, я не совсем согласна с вами. Потому что я чувствую, что женщина обладает СПОСОБНОСТЬЮ тянуть мужчину -- даже когда он тонет.
Товарницки: А не может ли она его потопить?
Конечно, она может его потопить!
Она может потопить его; об этом он только что сказал. Она может либо потопить его, либо помочь ему. Но я вижу, что женщина способна -когда мужчина уже внизу -- она также способна вытянуть его.
Сатпрем: Это верно.
Воспоминание о Матери и Шри Ауробиндо
Товарницки: (Суджате) Вы жили в ашраме с двенадцати лет, не так ли?
Суджата: Да... на самом деле с девяти лет.
Товарницки: И сколько лет Вы знали Мать ?
До конца.
Товарницки: До конца?
Да, почти сорок лет моей жизни.
Товарницки: Значит, Вы видели Мать глазами женщины?
О, нет! Я видела Мать глазами ребенка. (Смеясь). Абсолютно. До конца я оставалась ребенком.
Товарницки: И какой представлялась Вам Мать?
Мать... хорошо, расскажу.
Традиционно считается, что вселенская Мать ускользает от всякого знания. Она обладает ГРАНДИОЗНОЙ мощью, Вы знаете. Но для меня все это принимает форму матери, Вы понимаете?
(короткое молчание)
Товарницки: Припоминаете ли Вы некие ее слова или то, что особенно
задело Вас во время жизни в ашраме?
Это так трудно, вы знаете, потому что вся моя жизнь была сосредоточена на ней. Я пыталась скорее стать чем-то, чем пытаться запомнить что-то.
Товарницки: Чувствовали ли Вы великую Силу?
Были в основном мягкость, Любовь, и ОСОБЕННО понятливость. Мне никогда не нужно было идти к ней и говорить: 'Мать, Мать, я нуждаюсь в том-то и том-то'. Она принимала и действовала соответственно. И даже о том, что я чувствовала в своем сердце, о своих чувствах -- мне не нужно было рассказывать Матери что-либо. Она чувствовала это. Она понимала. Это некто, кто 'понимает'. Это в самом деле благо, Вы знаете, иметь кого-то, кто понимает тебя.
Товарницки: А что касается собственной эволюции Матери, того посте
пенного переживания, которому она начала подвергаться и которое сбило с
толку или даже испугало людей в ашраме? Не ощущаете ли Вы, что она
делала нечто экстраординарное?
Она говорила об этом в основном с Сатпремом. Я была там, потому что чувствовала, что мое присутствие не будет помехой. Но в основной это был взаимообмен между Матерью и Сатпремом. Он следовал тому, что она говорила. Иногда я понимала, иногда не понимала, но я и никогда не предполагала, что все люди ашрама были такими же, любящими Мать.
Своими устами они говорили, что любили Мать, что они ее ученики... (Смеясь) не знаю, что и сказать. Лишь ВПОСЛЕДСТВИИ мы обнаружили, что это были только слова, а не настоящая внутренняя истина.
Товарницки: Да, я понимаю. А как насчет Вашей жизни? Как Вы пришли
в ашрам? Прежде всего, из какой части Индии Вы прибыли?
Мы прибыли из Бенгалии. Когда мы были юными, мой отец взял нас к Рабиндранату, в Шантиникетан. Там мы росли.
Сатпрем: к Рабиндранату Тагору.
Ъ2Суджата:Ъ0 к Рабиндранату Тагору, да! (Смех).
А потом моя мать умерла. Мой отец любил ее, по-настоящему ее любил -- и ничего больше его не удерживало. Так что он отправился на поиски чего-то и прибыл в Пондишери, где был Шри Ауробиндо.
Там он нашел то, что искал.
Затем он привел и нас, детей, к Шри Ауробиндо и Матери, чтобы мы смогли увидеть их -- и, прежде всего, чтобы ОНИ взглянули на нас.
Товарницки: И поэтому Вы могли слышать беседы Шри Ауробиндо?
Нет! Никто не слышал Шри Ауробиндо. Мы видели его три раза в год: в его день рожденья, в день рожденья Матери и в день, который он назвал 'надментальной реализацией' -- слышали ли Вы о Шри Кришне? Он спустился и слился со Шри Ауробиндо. Другими словами, Аватар прошлого, со всеми его свершениями и реализациями, слился...
Товарницки: Воплотился?
... слился
Сатпрем: не инкарнировал -- слился.
Ъ2Суджата:Ъ0 Да, слился со Шри Ауробиндо.
В эти три дня можно было видеть Шри Ауробиндо.
Шри Ауробиндо и Мать сидели в маленькой комнате, на диване, и мы проходили перед ними, делая то, что мы называли Пранам: мы преклоняли свои головы к их ногам. Потому что в Индии, встречая старших, мы обычно преклоняем свои головы к их ногам. Это индийский обычай.
Так что Мать сидела, держа свои ноги вместе, а Шри Ауробиндо скрещивал свои ноги -- каждый из них сидел на своем конце дивана, и между ними оставалось небольшое пространство.
И мы совершали свой Пранам, как я только что говорила. И, о, ноги Шри Ауробиндо!... буквально тонешь в них... физически! Они ощущались такими мягкими! Я никогда в своей жизни не прикасалась к таким мягким ногам (смеясь). Это на самом деле так! Я была просто ребенком -- Вы понимаете -- мне было девять лет. А потом было так трудно подняться! И затем мы клали наши головы на диван между ними, и они клали свои руки на голову.
Сатпрем: на твою голову.
Суджата: на мою голову.
Товарницки: Это было что-то вроде благословения?
Да, благословение, точно. Они вместе благословляли нас, Это было чудесно!
Но вскоре это прекратилось, потому что Шри Ауробиндо сломал свою ногу, Вы знаете.
После этого у нас уже больше не было привилегии прикасаться к нему. Был некий барьер.
Мы гуськом проходили в соседнюю комнату -- мы больше не заходили в эту маленькую комнату.
Товарницки: Так что Вы также ощущали пристальный взгляд Шри Ауро
биндо рядом со взглядом Матери?
О, да! Но по мне взгляд Матери не был таким, как он описал его, как Сатпрем описал его.
В основном это была мягкость, Вы знаете.
По мне, это было... это была Мать.
Это была 'моя' мать, другими словами!
Мать не смотрит на своих детей с силой! Она смотрит на них с мягкостью.
(Смеясь). В самом деле, это напомнило мне одну историю.
Однажды... Вы знаете, у нас есть период Пуджи, когда мы взываем к божествам -- Дурге, Кали, Лакшми, и ко всем богиням -- и мы поклоняемся им.
Да, некоторое время в ашраме, в те дни, Мать спускалась вниз, чтобы встретиться с людьми, и она давала свое благословение каждому.
В те дни, как раз перед празднованием Кали, я работала в комнате, не так далеко от Матери, делая Бог весть что, может быть, пудру для ашрамиток (смеясь). Это была моя работа.
И входит Мать. Она останавливается передо мной и говорит: 'Вот я спускаюсь. Это день Кали'. И она
