дверь.
Можно взять к примеру и Андре Малраукса как западного представителя определенного блестящего успеха. Но Малраукс также потерпел крах -- он закончил падением. Каковы же практические результаты всего его чудесного ментального ловкачества?
Товарницки: Вы встречались с ним?
Я не встречался с ним, но Малраукс -- это тот человек, которого я по-настоящему понимал своим сердцем. Его отвага, его решительности ввести в действие то, что он чувствует -- все это имело значение для меня. Но он никогда не был способен (хотя, по-видимому, он боролся и сражался предостаточно), он никогда не был способен выйти за границы своего ментального жонглирования -- возможно, чудесного, но... Он был чудесен внутри аквариума, но он никогда не мог выйти на другую сторону.
И мне кажется, что это применимо к каждой кажущейся успешной жизни. Взять хотя бы великого предпринимателя Тату или великого интеллектуала Андре Малраукса, или любого 'великого' человека -- я думаю, что даже Эйнштейн в конце своей жизни уперся в стену.
Мы все уперлись в стену. Будь то марксисты, христиане, индусы или китайцы, все мы уперлись в стену. Если Вы родились в Москве, что же, боритесь как москвич. Это совершенно прекрасно.
Но решение не лежит ни в одном из этих мест.
Вот что должны понять человеческие существа. Потому что понять... это звать.
Если бы рыба (возьмем ту же метафору) не начала задыхаться, она никогда не сделала бы необходимого 'шага' к мутации -- стать амфибией.
Мир должен задыхаться до определенной степени, и тогда вдруг внезапно раздастся крик -- КРИК.
Тогда все становится возможным.
Тогда этот аквариум, кажущийся столь грандиозным, становится бумажным пакетиком, не имеющим никакой реальности. Он может внезапно взорваться или расплавиться.
Но должен быть КРИК. Должен быть ЗОВ.
Товарницки: И, в заключение, если бы Вы говорили с детьми...
Но это волшебная история! -- говорила Мать.
По другую сторону от этого грандиозного, ужасного, электронного, неумолимого и биологического аквариума нас ожидает волшебная история!
И можно понять, что это волшебная история, потому что больше нет 'законов'. Все законы были в нашем РАЗУМЕ.
На другой стороне начинает существовать другой вид просветленности. Это... человечество, непостижимое, действительно, для всех, кроме детей.
Товарницки: Что Вы им скажете?
Детям?
Я не уверен, что следует много говорить ребенку, потому что он будет спонтанно это переживать. Он сольется с волной, потеряет себя с чайкой... Ребенок -- не испорченный -- ЖИВЕТ этим естественно.
(короткое молчание)
Возможно, ребенок -- это тот случай, когда чем меньше говоришь, тем лучше, за исключением сказок и волшебных историй.
А мы все свое время тратим на то, чтобы покрыть эту мощную простоту ребенка всевозможными 'Этого нельзя делать', 'Это невозможно', 'Это устроено иначе'. Слой за слоем мы накладываем запреты и невозможности. Тогда это безнадежно. Вот что должно разрушиться -- все наши слои невозможности.
* День Седьмой. ЧТО НЕ ЗА ДВАДЦАТЬ САНТИМОВ? *
Техническая цивилизация: ребенок разрушит ее
Товарницки: Сатпрем, сегодня мир науки и технологии прочно обосно
вался, укрепился в мире, с востока на запад, и с севера на юг. Это
грандиозная сила. Как может...
Сатпрем: О, достаточно песчинки -- попала всего лишь песчинка, и машина заглохла. Абсолютно. Извини, я перебил тебя.
Товарницки: ... Как же духовный опыт может ощутимо потрясти, демон
тировать, трансформировать этот гигантский аппарат?
(короткое молчание)
Это чудовищный монстр, но он... хрупкий.
Еще в 1910 или 1912 году Шри Ауробиндо посмотрел на эту западную цивилизацию и произнес довольно устрашающие слова. Припоминаю, он сказал так (в одном из своих афоризмов):
'Европа гордится своей практической и научной организацией и производительностью. Я подожду, пока ее организация не станет совершенной; тогда ребенок разрушит ее.'
Он видел это.
Все, что требуется -- это попасть маленькой песчинке в эту чудовищную машину.
Мы внезапно увидели это в 1973: просто перекройте нефтяной кран, и все начнет разваливаться.
Эта чудовищная машина напоминает космический корабль. Мы действительно находимся в нечто подобном чудовищной научной 'капсулы', и достаточно отлететь одной маленькой гайке, чтобы вся капсула стала смертельной.
Достаточно отвернуться одной маленькой гаечке, и все остановится.
Как знать, не произойдут ли снова события 1973 года -- первое нефтяное эмбарго -- но уже в более радикальном масштабе? Или случится нечто неожиданное, о чем никто даже и не думает -- и внезапно эта чудовищная машина застопорится.
Посмотри, в тот момент, когда эту машину будет нечем подкармливать, замрет все -- от Луббока и Техаса до Гонконга и Вашингтона.
И человек внезапно обнаружит себя безо всей этой машинерии... точно как пять тысяч лет назад!
И поистине именно тогда, если такое случится, человек откроет свои глаза... на довольно болезненное представление о себе и о своих условиях. Он внезапно обнаружит себя как бы в начале цивилизации, но со внутренним осознанием полного цикла, который он претерпел. И он скажет себе: 'Что... что это?'
Что он почувствует, что он совершил?
Возможно, именно тогда он подойдет к тому 'моменту истины' глубоко внутри, когда человек должен БЫТЬ нечто. Не просто суммой машины+семья+ философия+религия, а поистине собственной НАСТОЯЩЕЙ человеческой пульсацией сердца.
Если одна такая секунда прочно укоренится в человечестве из-за того, что развалится вся машинерия, тогда, поистине, некое другое измерение сможет захватить человеческое сердце.
После Маркса и Мао, что?
Товарницки: Можно встретить многих выдающихся людей и мудрецов, как
в Индии, так и на Западе, кто обеспокоен условиями Индии, проблемой
перенаселения. Как ты считаешь, это серьезная проблема?
О, конечно!
Товарницки: Говоря о перенаселении, Дж.Р.Д. Тата заметил, что с
1946 по 1967 год население Индии возросло на триста миллионов чело
век.
Да.
Товарницки: И если так пойдет дело, то с 1980 по 2000 или 2025 на
селение Индии увеличится еще на триста миллионов.
Да. Это неразрешимая проблема. Неразрешимая, потому что НИКТО в Индии не имеет отваги делать то, что необходимо. Два-три года назад Индира Ганди пыталась контролировать уровень населения. Но ее усилия были бесстыдно извращены, ее обвинили в стерилизации женщин, в стерилизации мужчин -- целая политическая пропагандистская кампания была развернута против ее усилия побороть НАСТОЯЩУЮ опасность, угрожающую Индии. И она так сильно обожглась, что сомневаюсь, отважится ли она попытаться снова.
И все же это центральная проблема Индии. Нет других. Только эта проблема. Но НИКТО не хочет видеть это. НИКТО.
Так что это неразрешимо.
Это означает, что однажды, как обычно, Природа скажет: 'Хватит так хватит'. Она устроит маленькое землетрясение или нечто подобное и сметет эту кишащую массу раз и навсегда. Но, несомненно, нечто ДОЛЖНО произойти, чтобы остановить эту волну.
И, конечно, не только в Индии. Возьмем Китай: один миллиард человек.
Товарницки: В чем же препятствие? С одной стороны, согласно Дж.Р.Д.
Тате, пионеру индийской индустрии, экономическая политика социалис
тического (или псевдо-социалистического) толка со времен Неру ведет
к чудовищной бюрократии, громадной администрации...
Да, это спрут!
Товарницки: И теперь у нас есть двоякое опасение или мрачное пред
чувствие: во-первых, вздымающаяся волна перенаселенности. Он гово
рит, что любая попытка выправить ситуацию тут же поглощается -
Да, он прав.
Товарницки: -- этим спрутом.
Он совершенно прав.
Товарницки: И этому нет
