мир!.. Надо торопиться, пока не поздно, сделать, что могу. Но что я могу? Немыслимая задача: не просто понять новое на это меня хватило бы! а сделать нужное открытие... Как? Как нащупать связь ядра с внешним миром? (Останавливается у книжного шкафа). М-м... что пишет о ядрах и нейтрино мой русский коллега? (Берет книгу, листает. Луч прожектора освещает стоящего рядом Шардецкого).
ШАРДЕЦКИЙ. '...Мы замечаем лишь те взаимодействия нейтрино с ядрами, при которых происходит радиоактивный распад ядра то есть только те, что можем заметить с помощью нынешней техники измерений. Но значит ли это, что нейтрино меньших энергий не взаимодействуют с ядром? Думаю, что нет'.
ГОЛДВИН. И я так думаю, коллега. Я намеревался обсудить с вами этот вопрос на симпозиуме... но он не состоялся. Что же дальше? (Листает). О, вот интересная мысль!
ШАРДЕЦКИЙ. '...По-видимому, нет ничего более устойчивого, чем ядро, которое только что распалось и выделило избыток энергии. Исследование таких ядер представляло бы большой интерес...'
ГОЛДВИН. Да-да! Но как их исследовать? (Шардецкий молчит. Лицо его неподвижно. Прожектор, освещающий его, гаснет). Да-да... Мы сейчас роем два туннеля через одну и ту же гору. Каждый свой. И таимся, чтобы они не услышали стук наших кирок и лопат, а мы их... Безумный мир! Но постой... в этой мысли: наиболее устойчивы ядра, которые только распались, что-то есть. (Садится за стол, раскрывает журнал, берет карандаш). Прикинем-ка...
Затемнение справа. Полный свет слева. Кабинет Шардецкого. В дверях, прислонясь к косяку, стоит Самойлов. Курит, наблюдает за Шардецким, который возле доски пишет, бурно жестикулируя. Тот, наконец, замечает Самойлова.
ШАРДЕЦКИЙ (его застали врасплох, он сердится). А вы по-прежнему небриты, Петр Иванович!
САМОЙЛОВ (трогает подбородок). Растут, треклятые...
ШАРДЕЦКИЙ (смотрит на часы). Который час? Мои стали.
САМОЙЛОВ. Третий.
ШАРДЕЦКИЙ. Угу. И какое же у вас ко мне дело в третьем часу ночи?
.САМОЙЛОВ. Да я, собственно, так заглянул на огонек. (Затягивается, пускает дым в потолок). Я говорю: вот мы не знаем, какой атом радиоактивного вещества когда распадается, а клоп знает.
ШАРДЕЦКИЙ. Какой клоп?
САМОЙЛОВ. Обыкновенный. Клопус вульгарис. (Покуривает). Пустил я его давеча на пластинку со слоем радиоактивного кобальта. Ну, он блуждал, петлял... и вылез необлученным. Пять раз гонял его по пластинке ни одного гамма-кванта не схватил. Измеряли.
ШАРДЕЦКИЙ (ошеломленно). Не может быть... Мистика! Хотя нет, почему же? Может. Действительно, в каждый момент какие-то атомы кобальта взрываются гамма-квантами, какие-то нет. Пройти можно. Как по минному полю. Что же у клопа какие-то миноискатели есть, что ли? Выходит, он чувствует, какие атомы около него будут распадаться, и поворачивает от них подальше?
САМОЙЛОВ. Я так думаю, он изменение нейтринных потоков от ядер чувствует. Должно быть, спокойные и распадающиеся ядра излучают неодинаково.
ШАРДЕЦКИЙ. Возможно... Это где же вы клопа-то достали, Иванович?
САМОЙЛОВ. А я недавно в Свердловск ездил, в командировку. В мягком вагоне. Ну, и не уберегся... Я его, собственно, казнить хотел. А он избег... Между прочим, я построил его блуждания в пространственно- временных координатах. Есть намек на закономерность.
ШАРДЕЦКИЙ. Да-да... Черт знает что! Клоп, а! Гнусное насекомое и движет физику. Дожили...
САМОЙЛОВ. А что клоп? Очень удобный объект для наблюдений: плоский, форма эллиптическая. Легко рассчитывать сечения захвата. Муравья, к примеру, пришлось бы интегрировать по сложному контуру... (Затянувшись дымом) Впрочем, стоит попробовать и муравья.
ШАРДЕЦКИЙ. Что ж клоп так клоп. Пойдемте, Петр Иванович, посмотрим, что он может... Значит, 'зашли на огонек'. И ехидный же вы человек, Самойлов! (Уходят)
Занавес
Действие третье. БЕЗ ПЯТИ... КАРТИНА ПЕРВАЯ
Освещена левая часть сцены. Большая комната. Столы с приборами и без таковых. В дальней части комнаты установка, похожая на спектрограф, на лазер и немного на самогонный аппарат: кварцевые и металлические трубы, спирали проводов, стеклянные завитушки, соленоиды и т. д. Рядом приборный щит. На стене самодельный лозунг 'Размышлять, размышлять, размышлять пока не почувствуешь злость к работе!' и самодельный же рисунок гуашью: Архимед, прикрываясь ладонью, выскакивает из ванны. Словом, это комната поисковой группы 'Эврика'
Идет семинар. За столами ШАРДЕЦКИЙ, ШТЕРН, ЯКУБОВИЧ, СЕРДЮК, ВАЛЕРНЕР, Ашот КАРАПЕТЯН и другие исследователи. У поворачивающейся доски САМОЙЛОВ (он сегодня чисто выбрит, при галстуке) заканчивает доклад. Докладывать он не умеет и не любит и высказывается с некоторым отвращением.
САМОЙЛОВ. ...Вот так мы поняли, что в пространстве блуждают нейтринные флюктуации. Ну, скажем: отчего небо синее? От флюктуации, от колебаний плотности воздуха так, значит! Они и рассеивают синие лучи. Ну, и в пространстве есть колебания плотности нейтрино так, значит? От них и зависит распад ядер. Когда флюктуация оказывается у ядра, оно выпячивается... ну, как пузырь, у которого часть пленки тоньше, и может лопнуть, распасться... так, значит? Ну, и больше у нас вопросов к насекомым не было дальше сами смекнули. Раз все дело в колебаниях плотности нейтрино этим можно управлять. Элементарная статистика: когда плотность нейтрино в пространстве велика флюктуации малы, так, значит? И ничего они сделать не смогут. Ну выражается все это такими формулами... (Легким ударом переворачивает доску. Осыпаются меловые символы). Желающие могут вызубрить... Давайте я вам лучше покажу это дело в натуре. Будет доходчивее. Ашотик заведи!
Ашот Карапетян маленький, усатый -и серьезный идет к установке. Щелкает тумблерами на приборном щите. Загораются сигнальные лампочки. В кварцевой трубе вспыхивает разряд. Ашот, сейчас в ограниченном пространстве ну, в области вон того куска урана-235 (показывает) будем повышать плотность нейтрино. Ашот счетчик!
Ашот укрепляет около образца трубку газоразрядного счетчика. Слышен мерный треск.
Распадается, как обычно так, значит? Ашот, генератор нейтрино... (Ашот работает рукоятками). Есть!
Треск стихает. Урановый образец начинает светиться с сине-зелеными переливами. Возгласы: 'Ух, черт!', 'Вот это да!' Все бросаются к установке.
САМОЙЛОВ. Усекли? Уран перестал распадаться так, значит? А избыток энергии стал выходить из него фотонами малюсенькими такими порциями. Как, скажем, у больного хворь потом выходит... А все почему? Не стало крупных флюктуаций, от которых лопаются ядра так, значит! Переключай, Ашот.
Ашот нажимает кнопки. Свечение пропадает. Счетчик начинает трещать, как прежде. Ашот манипуляторами убирает урановый образец в контейнер. Ставит на его место колбу с водой, опускает в нее трубку счетчика.
ЯКУБОВИЧ. А это зачем?
САМОЙЛОВ. А теперь перевернем паровоз вверх колесами. В колбе вода. Из местного водопровода. Счетчик, как вы можете заметить, в ней безмолвствует: радиации нет. Сейчас уменьшим концентрацию нейтри... вернее, повысим концентрацию антинейтрино так, значит? Попрошу всех отойти от установки на два метра! Антинейтрино излучаются пучком, но... неровен час, кого-нибудь заденет. Мне не к чему выплачивать пострадавшему больничные.
Все отходят. Ашот тянет за собой шнур дистанционного управления.
САМОЙЛОВ. Давай, Ашот!
Ашот нажимает несколько кнопок. На приборном щите начинает мигать красная полоса. Одновременно раздается частый и резкий треск счетчика.
Ашот нажимает еще кнопку: треск переходит в рев.
САМОЙЛОВ. Достаточно, Ашот!
Ашот щелкает тумблерами. Рев счетчика постепенно переходит в частый треск. Треск замедляется.
САМОЙЛОВ. Стало быть, создали с помощью антинейтрино крупные флюктуации и они сделали обычную воду радиоактивной. Слышите, как спадает наведенная радиация! Вот все. Прошу задавать вопросы.
Минуту все молчат. Потрескивает счетчик.
ШТЕРН (бросается к Самойлову). Вопросы!.. Какие тут могут быть вопросы! Ах ты, черт, пижон, гений,
