поднялся со стула. Есть люди, более достойные, чем ты, твердил я себе, есть люди, которые знают ответ до того, как задан вопрос. И в карманах, и на душе значительно полегчало. Мысль оставить ЭТО в доме Строгова явилась мне в ту секунду, когда Дмитрий Дмитриевич впервые прошептал слово 'чудо', и решение было принято уже в следующую секунду. Так будет лучше для всех, убеждал я себя... или я думал тогда о другом? О том, что профессиональные охотники, бегущие по моему следу, отлично знают мои повадки: им в голову не придет, что я способен цинично втянуть Учителя в свои мужские забавы; то есть лучшей 'камеры хранения' на случай непредвиденных обстоятельств мне не сыскать...
Он ничего не заметил и ни о чем не спросил. Откуда ему было знать, что малодушный ученик только что сделал свой выбор? Он сказал мне на прощание:
- Я очень рад, Ванечка, что вы зашли. И вообще, правильно, что вы приехали. Не забудьте только отсюда уехать, хорошо? Никакой трагичности. Сочувствие и усталость.
- А вы за это разрешите мне приподнять ковер? - нагло сказал я. Даже присел на корточки, готовясь выяснить наконец правду.
Дим Димыч ничуть не удивился, как будто с подобными просьбами к нему обращался каждый из гостей.
- Нет,- спокойно ответил он,- не разрешу.
Ширма так и осталась на месте: Строгов не счел необходимым показать мне себя. Перед тем, как удалиться, я приподнялся на цыпочки и посмотрел, что за книжку такую облюбовал Калям Шестой в качестве лежанки. Это была поэма 'Руслан и Людмила', А.С. Пушкин.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Утро оказалось безлюдным, влажным и пустым, мое второе утро в раю. Наверное, потому, что было слишком ранним. Однако преследовало меня почему-то ощущение, будто ночь еще не кончилась. Иду спать, убеждал я себя, спать - это святое, до вечера, товарищи...
Бар в отеле работал с рассвета, как дежурная аптека,- на тот случай, если какого-нибудь несчастного постояльца, неспособного увидеть цветные сны, замучит утренняя тоска. Я подошел к стойке и сел на круглый табурет. Здесь были необычные табуреты, на гидравлической ножке, позволявшей качаться вверх- вниз. Табуреты-попрыгунчики - специально для тех, у кого шаловливое настроение. Мое настроение позволяло мне сказать с определенностью: плевать на вас господа, следите вы за писателем Жилиным или уже нет, взяли вы снова его на контроль или проспали. Писателю Жилину нужно было залить принятое решение хоть какойнибудь жидкостью.
- Это правда, что у вас лучший в городе кислородный коктейль? - спросил я бармена.
- Аппарат уже отключен,- безучастно ответил тот.- Приходите попозже.
По-моему, человек смертельно хотел спать, жалко было дергать его по пустякам
Стойка также была весьма нестандартна. Строго говоря, это не стойка была, а длинный узкий аквариум: бокалы ставились прямо на стекло, под которым плавали рыбки. Попивай себе коктейль, или что они тут предпочитают пить, и любуйся на живую природу. На другом конце аквариума скучал еще один гость. Этот невысокий, но, видимо, очень сильный мужчина листал короткими пальцами глянцевый каталог, обкусывая виноградную гроздь, и странно при этом поглядывал на меня. Он начал дарить мне свое внимание, едва я появился в холле. Каталог, по-моему, интересовал его значительно меньше. Может, признал во мне знакомого, но имя мое забыл? По утрам бывает и не такое. Я вежливо улыбнулся ему, и он тут же, приняв это за сигнал, передвинулся вдоль стеклянной стойки и занял новое место - через одно от меня.
- А это у вас что, разве не запрещено? - громко позвал мужчина бармена, тыча пальцем в страницу. Тот посмотрел:
- 'Де Сад и Шанель', режиссер Слесарек... Нет, конечно. Вам дать?
- Я думал, у вас все запрещено,- сказал гость.- Тогда дай мне еще вот это.
- 'Детский де Сад',- прочитал бармен.- Того же автора. Обождите, пожалуйста...
Он скрылся в подсобном помещении.
- Предпочитаю русские порники,- сообщил мне мужчина.- С таким надрывом делают, как в последний раз. Загадочные люди.
- Вы искусствовед,- догадался я.
- Нет, я из другого полушария прилетел. Не заснуть никак, у нас разница в двенадцать часов. И потрепаться не с кем... Ненавижу марксистов,- неожиданно закончил он и запихал виноградную гроздь в рот целиком, вместе с черенком.
Дежа .вю, с удовольствием расслабился я. Что-то подобное в моей жизни уже было - про марксистов. Не иначе, это провокация... Человек-Другого-Полушария профессионально работал челюстями, с хрустом перемалывая все живое, а на лбу его, озабоченно сморщенном, пылала одна-единственная мысль: в раю нормальным людям делать нечего.
- Казино прикрыты,- снова заговорил он.- Говорят, азарт, алчность, плохо. Местные не хотят этим бизнесом заниматься, а иммиграция вся поголовно с ума сошла. И еще - жуткая проблема с женщинами. Женщины здесь не продаются. Просто беда какая-то. Где это видано, чтобы женщины не продавались? А ведь какое было местечко. Я каждый сезон сюда приезжал, отводил душу.
Появился бармен, выложил перед ним два кристалла с заказанными стереокомиксами. Тот брезгливо ополоснул пальцы в аквариуме, смывая виноградный сок, и рассовал кристаллы по карманам.
Что-то выпало у него из кармана. Мужчина поспешно слетел с табурета и сгреб стукнувший об пол предмет. Так-так-так, подумал я, успев разглядеть, что это было. Ситуация становилась интересной.
- Пытался сегодня попасть в коммуну Юных Натуралистов,сообщил любитель русских порников, возвращаясь на место.Ну, то есть к хрусташам. Про растительный секс слыхали? Говорят, это что-то!..- Он непроизвольно облизнулся.- Любовь на деньгах, на хрустящих банкнотах, волнующе шелестящих под тобой. В роскошном зале - все вместе, как волны в море... Так что бы вы думали? Всех желающих, оказывается, тестируют! Снимают психо-эмоциональные показатели, какой-то 'групповой совместимости' добиваются. Как будто в дальнюю экспедицию отбирают, кретины.
- Вам отказали? - сочувственно сказал я, бездумно качаясь на табурете.
- Да, настоящие парни им не нужны. Я этому продавцу газет чуть рыло не начистил... а сначала деньги ему совал, интелю недобитому, и хорошие деньги...
- Какому продавцу?
Он хихикнул басом, окинув меня стеклянным взглядом.
- Что, тоже захотели попробовать? На площади возле Госсовета есть лоток с газетками и другой чушью. Продавец там из хрусташей, посредник-координатор, к нему и обращайтесь. Только особенно губу не раскатывайте, юных среди этих 'натуралистов' не так уж много, одно название.
Вот и еще тайночка раскрылась, мельком отметил я. Понятно теперь, почему тот симпатичный паренек, желающий слиться с природой, так перепугался, когда увидел серьезных мужчин в пиджаках, понятно, почему он изувечил свой электронный блокнот. В блокноте, конечно, были сведения об участниках ночного сборища.
- Вы, я вижу, тоже маетесь,- проницательно заметил мой собеседник. Он широко оскалился и вытер рот ладонью. Здоровенная у него была ладонь, рабочая.- Как насчет партии в нарды? Скучно здесь, приятель.
- Скучно-то оно скучно,- согласился я.- Марксисты проклятые.
- Я знаю, ты из Союза,- сказал он, разглядывая костяшки пальцев.- Русских я тоже ненавижу. Только без обид. Вы все марксисты, даже те, которые порники под полом снимают. Замусорили планету своими идеями.
По-моему, человеку ужасно хотелось подраться. Он уже слез с табурета, готовый, заряженный, увесистый, как ядро в пушке, но у меня на сегодня были другие планы.
- А как насчет французов? - поинтересовался я.- Свобода, равенство, братство. Или вот такая идея есть, кстати, исконно русская, что марксизм - это исключительно еврейская выдумка, от которой Россия больше всего и пострадала.
Он сморгнул.
- Я парень простой, простодушный,- сказал он угрюмо.- Не надо делать из меня расиста. Я спросил, что вы с этим городом сделали, а они мне тут...- Собеседник грозно набычился.Сначала отняли Старое Метро, отняли дрожку и слег. Ну, это понятно. Ненавижу полицию. Отняли нормальную выпивку, кефиром у них скорее напьешься. Отняли нормальную жратву. Нормальные чувства заменили любовью к ближнему, а
