- Кто же так говорит! Бубнил ты, а не говорил! - Келарь наконец берет себя в руки. - Ладно, давай так. Забьем стрелочку с твоим отморозком, там все и выясним. Возле Купеческого дома на пустыре, идет? Завтра в семь.
- Хмм... Я передам ему.
- Кто хоть он такой? - Не выдерживает Келарь.
- Петя Селиванов.
- Какой еще Петя?
- Спецназ сороковой армии.
- Спецназ? - Голос собеседника скучнеет. До меня доносится цепочка неразборчивых ругательств. - Ладно, завтра поглядим, что там у тебя за спецназ. Бывай, гаденыш!
Я кладу трубку, и телефон почти тотчас взрывается трелью.
- Чего это у тебя занято да занято? Бабенкам головы морочишь? - Петя Селиванов что-то жует и вместо 'занято' у него получается 'жанято', а вместо 'бабенкам' - 'жабенкам'.
- С Келарем говорил. Как раз насчет тебя.
- А-а... - Он ухмыляется. - Значит, наябедничал уже?
- Ага. Только я ничего почти не понял. Ты что, машину у него спалил?
- Не спалил, а поднял. Из 'Мухи'. Так что с тебя картинка.
- Картинка - само собой, только он встречу назначил, - я коротко передаю Пете наш разговор. - Учти, он туда с орлами заявится. Оружие наверняка прихватят.
- Понял, - сержант Петя Селиванов снова хмыкает. - Только и мы, Тема, не лыком шиты. Придумаем что-нибудь.
- Ты уж придумай, пожалуйста.
Разговор окончен, и я возвращаюсь к столу.
- Ну что, моя небось спрашивала? - Интересуется Семен. Я потерянно киваю.
- Ничего, переживут. В другой раз будут думать, прежде чем орать.
- Так они стрелку назначили.
- Иди ты! - Семен удивленно морщит лоб. - Подруги ее, что ли? Мне?
- Какие подруги! Келарь! Петю нашего на рандеву вызвал.
- Стряслось что-нибудь?
- Ну да. Он у Келаря гаражи на воздух поднял.
- Круто! - Семен решительно тянется к бутыли и разливает остатки зелья. - Вот это по-нашему!
- Как бы хуже не вышло.
- Брось! Ты где живешь? Хуже только в Африке. А у нас, Тема, Россия! Страна, в которой любой европеец через месяц копыта откидывает. - Семен горделиво улыбается. - Помнишь, как я из трамвая неудачно выпал? Еще ноги мне дверцей прищемило?
Разумеется, я помню. Такое захочешь - не забудешь. Трамвай как раз поворачивал на кольце, намереваясь остановиться, а Сема - парень грамотный, замкнул контакты нужной релюшки, решил выйти чуть пораньше. Дверцы-то распахнулись, но подвела сноровка. Лихой прыжок не удался, створки, захлопнулись раньше, сцапав нижние Семины конечности. Все бы ничего, только водитель пассажира не разглядел, продолжал пилить себе дальше. И в немыслимой позе - двумя ногами в трамвае, всем прочим наружу Семену пришлось пробежаться по земле руками до самой остановки. Благо скорость была невелика и столбов на пути не встретилось, однако окружающий люд потешился вволю. Ничего удивительного, что с тех пор Семен невзлюбил народные массы. 'Толпа, - презрительно цедил он, - что она понимает в искусстве?..'
- Так вот, Тема! Чтобы нашим врагам так бегать, как мне тогда! - Семен стискивает стакан, голос его звенит напряженным металлом. - Они говорят - прогресс! Где? В каком таком месте? Муравьи - и те деградировали, муравейников не строят, давно превратились в помойных насекомых. Раньше гусениц собирали, теперь арбузные корки!
Муравей, волокущий за собой арбузную корку, в сознании у меня не укладывается, но я добродушно соглашаюсь.
- До чего дошло - геморрой разучились лечить! А у гриппа... Ты знаешь, сколько разновидностей гриппа на земле? Четыреста штук, Тема. Ровнехонько четыреста! - Семен требовательно смотрит на меня. - Бери стакан!
- Да вроде хватит.
- Как это хватит? А за прогресс, а за победу? За нашу победу неужели не будешь?
- За нашу? - Я безвольно поднимаю стакан.
- Вот так! - Семен сурово щурится. - Короче, за Петю и его верный глаз! Чтобы, значит, наши ихних, а не наоборот!
В дверь кто-то звонит.
- Если моя, то меня нет! - Снова шепчет Семен.
Я ставлю стакан и бреду открывать. Это Настенька. По-прежнему золотоволосая с бесподобными щечками.
- Добрый вечер! - Она неуверенно улыбается.
- Здравствуйте!..
- А я с Агафоном пришла знакомиться. Не рано?
На кухне падает и разбивается стакан. Настенька вздрагивает.
- Это он?
Я неопределенно пожимаю плечами. Собравшись с духом, отважная аспирантка шагает через порог.
- Мне обязательно надо его увидеть! Или хотя бы услышать!
- Конечно, конечно... - Язык мой не поспевает за мыслями, а ноги за хозяином. На кухню Настенька врывается раньше меня. И, конечно же, столбенеет при виде волосатого и небритого Семена.
- Это... Это вы?
Пробудившийся барабашка приходит в ревнивое волнение. Со стола летят на пол тарелки и куски хлеба. Бутылка начинает вибрировать, подпрыгнув над столом, маленькой ракетой переправляется в раковину.
Семен в явном затруднении. Пальцем ткнув себя в грудь, робко уточняет:
- Это действительно я. Но вот это... - Он кивает на кухонный раззор. - Это уже он. Честное слово, тетенька!
Глава 13 Как равный с равным говорю...
Ночь позади и ночь впереди. О Настеньке стараюсь не вспоминать, очень уж разителен контраст. Я один перед шеренгой здоровых быков. За плечами родина, и отступать, как это у нас обычно бывает, совершенно некуда.
- Что там у тебя? - Келарь косится на сверток в моих руках.
- Ммм... Картина, - лепечу я.
- Картина? - он явно не верит. - А чего ты ее так держишь?
Я действительно держу картину словно щит. Видимо, неосознанно прикрываюсь от взоров выбравшихся из иномарок бойцов. Как я и предполагал, на стрелку к пустырю Келарь приехал в сопровождении вооруженных хлопцев.
- Так... - Не слишком уверенно Келарь делает попытку зайти справа, но движение мне столь не нравится, что я немедленно разворачиваюсь. Завернутая в брезент картина снова оказывается между нами. Уголки губ авторитета нервно подергиваются.
- Ты, дурик, это... Соображай! Оно же само может сработать!
Мою картину он явно принимает за что-то опасное.
- Я такие штучки знаю, - шепчет ему один из качков. - Противопехотная. Направленного действия. Пять тысяч шариков...
- Каких еще шариков! - Раздраженно бурчит Келарь.
- Стальных, конечно.
- Его же самого разнесет.
- Так придурок! Не понимает...
Эти ребята меня почти не стесняются, и мне ничего не остается, кроме как стоять и слушать. Они
