Смерть, одетая в вечернее воздушное платье как-то раз вечером подошла к нему.
Разговор происходил на аллее возле гипсовой статуи.
- Я не скучаю. Вот гляжу на статую, на эту мерзость. Приободряюсь.
Эдвардас хмуро осмотрел Смерть с ног до головы. Обратил внимание на новую прическу и модные туфли.
- С танцев, что ли?
- Да. А почему бы и нет? Смерть игриво ежилась и слегка была пьяна.
- Ну и как, успешно? - Лацис с усмешкой продолжал оглядывать худую угловатую, но не лишенную стройности фигуру.
- Где же провожающий тебя кавалер? Укокошила должно быть кавалера?
- Ты меня как-то однобоко воспринимаешь.
Смерть обиделась.
- Почему обязательно 'укокошила'? На культурные мероприятия за этим не ходят.
Что, мне отдохнуть нельзя? Лацис снова усмехнулся.
- Конечно, можно после трудов праведных. Ну и как мероприятие?
- Да так, ничего особенного... Какой-то кавказец все время приставал. Я говорит, люблю таких, как ты, 'блэдных дэвушек', хвастался, что деньги девать некуда, домой к себе звал. Вот и думаю, сходить к нему или нет. А? Как ты думаешь, а Лацис? Смерть, хитро улыбаясь, смотрела на Лациса, пытаясь уловить его реакцию.
- О, господи! А чего ты меня спрашиваешь?
- Ну так... С кем мне еще посоветоваться, как не с тобой. Мы уже так с тобой давно знакомы ... и в тоже время - Смерть вздохнула, - мне кажется, так мало друг друга знаем.
Эдвардас не реагировал никак. Он повернулся к статуе.
- Ты вот что мне скажи, - Смерть перешла на строгий тон. - Ты что это в последнее время совсем башку потерял?
- Что ты имеешь в виду?
- А то, что мне кажется, ты приключения на свою задницу ищешь. Я тебя серьезно спрашиваю? Так это или нет?
- Ничего я не ищу.
- А какого дьявола утром на подстанции полез через кабели высокого напряжения?
Ты что табличек не видел? 800 вольт!
- Да не было там никакого напряжения.
- Да это я рубильник отключила. Потому и не было! Болван! Какого черта полез?
- Да я за кепкой... Туда кепку ветром унесло.
- Господи, кепку. Ну как это можно было из-за кепки...Через сетку, потом через кабели... Знаешь, как я перепугалась за тебя?
- В самом деле?
- Ну да.
- С чего бы? Могла бы не выключать рубильник.
- Ну да, а в Кракове кто будет прыгать? Ты как парашютист погибнуть хочешь или как дурной прохожий? Ты что это? Специально Смерти ищешь? Ну ладно, раз ищешь, так и быть. Вот я перед тобой. Чего искал, говори! Ну чего хотел? Никого нет, говори, не стесняйся.
- Ладно-ладно... Чего говорить, и так обо всем договорились... А чего ты меня отчитываешь, собственно? - Эдвардас спохватился. - Ты что мне мама? Ты что жена?
Ты кто вообще такая? Ах да, пардон...
- Лацис, что за тон? Отчитываю я его... А кому ж тебя отчитывать, как не мне? От жены отбился. И не смотри на меня так! Мне, между прочим, ее как-то по человечески жаль. Она и так и эдак... все подход к тебе ищет... А ты... никаких знаков внимания.
Отношения с Валентиной у Эдвардаса испортились как никогда. На все вопросы жены он отвечал только тремя словами - 'да', 'нет' и 'не знаю' и ни разу не улыбнулся. В один из вечеров Валентина не выдержала и разрыдалась, чего с ней не случалось уже много лет. Это произошло после того, как Валентина купила розовое платье, точно такое же, какое было на ней в юности во время их первого знакомства.
- Ну как тебе мое платье? - спросила она, напряженно улыбаясь.
Лацис ответил 'да'.
- А разве оно тебе ничего не напоминает? Лацис ответил 'нет'.
- Ну вспомни, пожалуйста, как мы с тобой познакомились! Лацис ответил 'не знаю'.
- А я все знаю! - зарыдала Валентина, вымачивая подушку. - Я тебя больше не интересую! Вы, мужики, всегда на курортах других баб себе находите!
- Каких баб?
- Ну что ты думаешь, что я слепая, да? Думаешь, что я ничего не вижу?
- Чего не видишь?
- А то, что ты все последнее время о другой думаешь!
-Я ни о чем не думаю в последнее время.
- Думаешь! Ты для кого тогда цветы нарвал в заповеднике, а? Я думала мне, а он ночью с цветами на аллею ушел и только утром вернулся... Ну, кому нарвал цветы?
Признавайся, чего уж там...
- Себе. Кому ж еще...
- А больше, значит, некому было?
- Некому.
- Та-ак, - Валентина привстала и скандально скрестила руки на груди. -Ну, хорошо... Тогда другой вопрос, если ты считаешь меня за дуру... Что это вчера за баба была?
- Какая баба?
- Не валяй дурака! Ведь прекрасно знаешь, о ком я говорю... Хорошо, придется напомнить... Вчерашняя... Длинная такая, худая, как жердь... Ты заснул опять пьяный на песке, а она над тобой зонтик поставила-а...
- А-а. Ну, это, наверное, чтобы я не обгорел.
- Да-а? Вон какая заботливая, оказывается? А почему именно тебе? Раз так все складывается, может быть, ты меня с нею познакомишь... а, Лацис?
Эдвардас подумал, прикинул, в чем дело, и твердо сказал 'нет'. Больше они с женой ни о чем не разговаривали.
Со Смертью до конца отпуска беседовать также не довелось, а встретил он ее еще только раз. Случайно. На пляже. Смерть стояла возле спасательной будки, растирая мазью обгоревшие плечи и что-то втолковывала подвыпившим спасателям. Лацис тогда хмуро поздоровался, потупил взгляд и прошагал мимо.
Их следующая встреча произошла уже после отпуска, месяц спустя. В Кракове, после предварительных состязаний. Накануне финальных.
- Здравствуй, - Смерть стояла перед ним в национальной польской одежде, протягивая парашютисту огромный букет цветов.
Эдвардас узнал ее не сразу, поскольку Смерть была здорово подрумянена, как и все участники праздничных действий, оформляющих крупные состязания.
- Это тебе за предварительные кульбиты, - улыбнулась Смерть. - Ей богу, ты сейчас лучше прыгаешь, чем во время нашей первой встречи. Такой раскованный стал. Зондер класс!
- А я думал, что ты уже больше не придешь, - нахмурился Лацис.
- Ты как будто бы мне не рад, - обиделась Смерть.
- Рад, конечно. С чего бы мне не радоваться, - Лацис взял букет цветов и медленно двинулся в сторону от полигона с мыслями о завтрашнем финальном прыжке.
- Погода-то какая, а, Лацис! - Смерть с удовольствием потянулась, сделала огромный вздох и посмотрела на солнце. - Завтра, говорят, еще теплее будет... А вот послезавтра обещают похолодание, облачность, местами возможны небольшие осадки.
