- Он вам представился такой фамилией?
Шорникова сухо усмехнулась:
- Нет. Он назвался Велембовским. Но в тех кругах, где я вращалась в Казани до ареста, о полковнике Кулакове было известно все. Он соблюдал инструкцию, не сердитесь на него, он себя не расшифровывал...
- Екатерина Николаевна, скажите откровенно, - начал Герасимов, испытывая некоторое неудобство от моментальной реакции молодой барышни, он понудил вас к сотрудничеству или вы сами решили связать свою жизнь с делом охраны спокойствия подданных империи?
- Не знаю, - ответила Шорникова. - Сейчас каждый мой ответ будет в какой-то степени корыстным. Да, да, это так, я сама себя потеряла, господин Герасимов... То есть, Василий Александрович, простите пожалуйста...
- Изволили видеть мой фотографический портрет?
- Нет. Но словесный портрет знаю... Как-никак, я член военного комитета социал-демократов... Охранников, особенно таких, как вы, наиболее именитых, надобно знать в лицо...
- Не сочтите за труд рассказать, кто составил мой словесный портрет?
- Да разве мои коллеги по борьбе с самодержавием допустят такое, чтобы остались следы? - Шорникова вдруг странно, словно вспомнив что-то комическое, рассмеялась. - Н а ш и конспираторы тоже учёны...
- А все-таки кто вам ближе по духу? Я ни в коей мере не сомневаюсь в вашей искренности, вопрос носит чисто риторический характер, поверьте. Один мой сотрудник - мы близки с ним, дружим много лет - признался, что в среде прежних единомышленников ему дышится вольготнее, чище... Я поинтересовался: отчего? И он ответил: <В ваших коллегах порою слишком заметна алчность и корысть, инстинкт гончих... И никакой идеи - лишь бы догнать и схватить за горло>. Я возразил: <Но ведь венец нашей работы это вербовка бывшего противника, заключение договора о сотрудничестве, дружество до гробовой доски>. А он мне: <Самое понятие <вербовки> таит в себе оттенок презрительности. У вас завербованных <подметками> зовут>. На что я ему заметил: <Я бы, имей силу, таких офицеров охраны ссылал в Сибирь>. А он горестно вздохнул: <Станьте сильным! Я хочу быть с теми, кто сейчас сильнее>... Вот так-то, Екатерина Николаевна...
- Что касается меня, - Шорникова снова подняла острые плечи, - то я испугалась тюрьмы, Александр Васильевич... Тюрьма очень страшное место, особенно для женщины. Я обыкновенный корыстный предатель... Корысть, обостренное ощущение неудобства, страх... Я надежнее вашего друга, который подчеркивал строчки в сочинении мракобесов... Я гадина, Александр Васильевич, мне пути назад нет, а ваш друг был двойником, вы его бойтесь.
Ну и девка, подумал Герасимов, ну и чувствительная, Кузякин-то и вправду был двойником, но меня это устраивало, я его как через лупу наблюдал, психологию двойного предателя тайной полиции надобно знать, без этого никак нельзя...
- Зря вы эдак-то о себе, - заметил Герасимов, вздохнув, и сразу же понял, что женщина ощутила неискренность вздоха; не взбрыкнула б, стерва, агент тогда хорошо работает, когда в империи мир и благодать, а если все враскачку идет, вильнет хвостом - ищи ветра в поле! - Я к вам с серьезным предложением, Екатерина Николаевна... Если позволите, я поначалу задам вам вопрос: списками военной организации вы владеете в полной мере?
- Конечно.
- Недоверия к себе со стороны товарищей не ощущали?
- Нет.
- Вы сердитесь на меня за что-то?
- Теперь нет. А когда вы вознамерились прочитать мне проповедь о том, сколь благородна моя работа и как вы цените мой мужественный труд, я захолодела... Не надо эмоций, господин Герасимов. Я слишком эмоциональна, поэтому предпочитаю отношения вполне деловые: вы оплачиваете мой труд, я гарантирую качество. И все. Уговорились?
- Конечно, Екатерина Николаевна. Раз и навсегда... Поэтому я совершенно откровенно открываю мой замысел, хотя делать этого, вы же все про нас знаете, не имею права... Мне хотелось бы связать военную организацию с думской фракцией социал-демократов. Возможно такое?
- Думаю, да.
- Как это можно сделать?
- Очень просто. Я запущу идею моим матросикам и солдатам, что нужно связаться с социал- демократами и передать им наказ о солдатских требованиях к правительству. Вам ведь не моя организация нужна? Вам нужны социал-демократы в Думе, видимо, так?
- Ну, это как пойдет, - с некоторым страхом ответил Герасимов, так точно в десятку била барышня.
Шорникова поморщилась:
- Будет вам, полковник... Начинаете серьезное дело и не верите тому, кто вам его поставит... Мы ведь, перевербованные, люди без кожи, обидчивы, как женщины в критическом возрасте. Если уж начинаем дело, так доверие, причем полное, до конца... Я ведь знаю всех членов ЦК, всех членов социал-демократической организации, постоянно встречаюсь с Карповым, Чхеидзе, Мартовым, Доманским, Троцким...
- Карпов - это...
- Да, да, именно так - Ленин.
- Где он, кстати, сейчас?
- Постоянно меняет квартиры, вы ж за ним охотитесь, газеты с его статьями конфискуете...
- Словом, место его нынешнего жительства вам неизвестно?
- Нет.
- А сможете узнать?
- По-моему, связав военную организацию с думской фракцией социал-демократов, вам будет легче нейтрализовать Ленина.
- Разумно, - согласился Герасимов.
- Все явки военной организации, все связи в России хранятся у меня дома, господин полковник...
- Видимо, для надежности охраны этого бесценного архива стоит завести какую-нибудь кухарку, няньку, что ли... Пусть постоянно кто-то будет у вас дома...
- Хотите подвести своего агента? - понимающе уточнила Шорникова. - Вы ж меня провалите: хороша себе революционерка, кухарку завела...
- Мы имеем возможность контролировать вашу искренность по-иному, Екатерина Николаевна... Более того, мы это делаем постоянно. И я не обижусь, ежели вы, своими возможностями, станете проверять мою честность по отношению к вам... Ничего не попишешь, правила игры...
- Я не играю, - отрезала Шорникова. - Я служу. А коли употребили слово <играю>, то добавьте - <со смертью>. Каждый час. Любую минуту.
- Екатерина Николаевна, я счастлив знакомству с вами, право... Беседовать с вами сложно, но лучше с умным потерять, чем с дурным найти. Вы правы, я сказал несуразность - ни о какой кухарке не может быть и речи. Просто я неумно и топорно намекнул на возможность прибавки дополнительных денег к вашему окладу содержания... Вы пятьдесят рублей в месяц изволите получать?
Шорникова снова засмеялась, будто вспомнила что-то забавное:
- Надобно иначе сказать, Александр Васильевич... Надобно сказать: <Мы платим вам пятьдесят рублей в месяц>... Не я изволю получать, как вы заметили, а вы мне отстегиваете. Мне не надо дополнительной платы, я удовлетворена тем, что имею.
- Во всяком случае, в любой момент я оплачу все ваши расходы. Все, Екатерина Николаевна. И мне, кстати говоря, будет очень приятно сделать это. Превыше всего ценю в людях ум и особую изюминку...
- У тех, кто отступил, одна надежда, господин полковник... Имя этой надежде - власть.
- Сильная власть, - уточнил Герасимов. - Способная на волевые решения... Кстати, Доманский - это кто?
- Это псевдоним. Настоящая фамилия этого члена ЦК Дзержинский.
- Не тот ли, что особенно дружен с Лениным и Люксембург?
- Именно.
- А где он сейчас?
