еще были живы... Ну а теперь расскажите мне про этого немца из Гамбурга...
- Про Штайна?
- Да, про него.
Он выслушал мой рассказ очень внимательно.
- А чем же он живет? - спросил после долгой паузы. - Что его кормит?
- Сад. Яблоки.
- Это дает деньги?!
- Достаточно для того, чтобы питаться и оплачивать счета, которые приходят за копировку архивных документов.
- Значит, разница между ним и мною в том, что он находит русские ценности по архивам, а я скупаю их на аукционах... Сколько ему лет?
- Семьдесят.
- На три года старше меня...
Я растерянно посмотрел на барона: ни единого седого волоска, поджар, крепок, спортивен.
- Да-да, - вздохнул он. - Именно так. Конечно, девушкам я говорю, что мне сорок девять, и они верят, но, когда увлекусь и потеряю осторожность, начиная рассказывать, как я завоевал первенство Франции по велосипеду в тридцать втором году, они ахают: 'Вам же тогда был год, Эдвард!'
После ужина мы перешли в кабинет, он включил низкую лампу и начал свой рассказ:
- Если вы посмотрите Большую Советскую Энциклопедию, то обнаружите там мою фамилию. Дядя, Фридрих Фальц-Фейн, был ученым и землевладельцем, который приложил максимум усилий к созданию Аскания- Нова. А я там родился и был крещен... Во мне две крови: пришедших в Россию Фальц-Фейнов и Епанчиных, которые, кстати, тоже пришли в Московию из Пруссии, получили боярские имена Кобыла, Кошка и Епанча и одно время даже претендовали на российский престол. Мои предки адмиралы Епанчины, выигравшие морской бой против турок, похоронены в Лавре в Ленинграде; дедушка воевал против немцев в четырнадцатом году при Гумбинене и Сталюпинене... Дедушка, если хотите, спас Париж; немцы оттянули с западного фронта пятьдесят тысяч отборнейших солдат и две дивизии, это решило судьбу французской столицы... За это маршал Жоффр наградил дедушку 'Почетным легионом'. А Скобелев высоко отличал моего деда во время освободительного похода в Болгарию. В прошлом году я подарил болгарам работу Лансере - памятник Скобелеву. У болгар есть музей в Плевне, а в том музее стенд дедушки... Вообще у меня очень любопытная семья. Моя двоюродная сестра, ныне покойная, Ольга родственница Достоевского; двоюродные братья - писатель Владимир Набоков и композитор Николя Набоков, оба почили... Во время войны Коля был в американской армии... Вообще-то он великолепный композитор, написал оперу 'Распутин', но она здесь не пошла, люди хотят бездумной музыки, тра-ля-ля... Так вот, в Берлине в сорок пятом году после парада Победы Коля пожал руку маршалу Жукову и сказал: 'А все-таки немца победили мы, русские'. Жуков удивился: 'Вы - американский офицер, почему 'мы, русские'?' Набоков объяснил свою историю и с тех пор стал частым гостем у красных... А потом он подружился с послом Петром Абрасимовым, и тот помог с его поездкой в Москву, и там в отеле раздался звонок, оказывается, это был великий Туполев, и он пригласил Николя к себе на дачу позавтракать. Николя, удивившись, конечно, с благодарностью принял предложение и приехал на Николину Гору. 'Чем обязан?' спросил Николя. И Туполев рассказал, что у него в юности был друг Саша Фальц-Фейн, боевой летчик первой мировой войны; он с ним вместе учился в школе. Сашу немцы сбили в воздушном бою, бросили в концлагерь и там замучили. Туполев, зная о родстве Фальц-Фейнов с Набоковыми, устроил в его честь завтрак... После революции мама, оказавшись в Европе, не хотела брать подданства и жила по нансеновскому паспорту. А про меня она думала постоянно, бедная мамочка, она же понимала, что без паспорта - погибель здесь. И мамочка вспомниль (иногда, особенно когда волнуется, он обрушивается в чистый немецкий, но это редко. - Ю. С), что папа нашего нынешнего великого князя был раньше послом Австро-Венгрии в Петербурге. Его приемы были самыми блестящими, о нем говорил свет, и он, как все дипломаты, прекрасно знал, что когда случится, и вот однажды на приеме, после танцев, он шепнул мама: 'Если что-нибудь произойдет, можете рассчитывать на мою помощь'. И мамочка приехала к нему уже после войны, и я стал подданным Лихтенштейна... Вот... А баронский титул я получил оттого, что п р и д у м а л здешний туризм. Я заманил сюда американцев после войны. Да-да, не смейтесь, именно так, заманил. Раньше американцы, приезжавшие на туристский отдых в Европу, посещали - на автобусах - Париж, Цюрих и Вену. А я придумал о с т а н о в к у в Лихтенштейне: завтрак, обмен денег, продажа марок и открыток, сувениров с колокольчиками. Психология американца похожа на русскую психологию, в той и другой много детского, одинаковая погоня за престижностью: еще бы, побывать в таинственном княжестве Лихтенштейн! И деньги потекли рекою! Открылись кредиты в крупнейших банках! И я стал вице-президентом Олимпийского комитета... Да... Мой первый тесть был президентом МОКа, лорд Ноэль Котес-Бенит... И потом кузен из Финляндии барон фон Френкель тоже влиял на МОК... И когда ваши спортивные лидеры приехали биться за Москву, я начал свою кампанию в вашу поддержку, и кое в чем преуспел, и получил за это вот такое приглашение, - он показал мне красную кожаную папку с тисненым олимпийским символом.
- А когда начал создаваться ваш музей?
- Музей? - он улыбнулся. - А что? Верно сказано! Спасибо за идею... Музей стал создаваться лет тридцать назад, когда туризм начал давать деньги. Я посетил несколько аукционов и увидал, как произведения русского искусства уплывают в руки иностранцев.
Я наладил контакты со всеми антикварами Парижа, Лондона, Рима, Нью-Йорка. Они знают, что я ищу все вещи, связанные с Россией, и покупаю их. Мне пишут, звонят... Я отправляю деньги в аванс, расплачиваюсь по первому же требованию... Вот этого Васнецова я выиграл на аукционе Друо в Париже... А этот уникальный карточный столик для игры в вист, сделанный по заказу Александра II, отыскал в Риме. А это уникальная работа мастеров из Златоуста подарок России французскому адмиралу... Акварель Бенуа - видите, развод парада в Питере - я купил в Америке...
Он протянул мне листки бумаги:
- Почитайте...
Бланк антикварной лавки 'Санкт-Петербург, Антик Рюс, тел. 508.56.13'. Письмо, подписанное хозяином, господином Лемпертом, заслуживает того, чтобы привести его полностью: 'Уважаемый господин Фальц-Фейн! У меня имеется чудесная бронза Лансере, 12 тысяч франков; книга в двух томах 'Пажеский корпус' 1902 года издания...'
Барон ткнул пальцем в эту строчку:
- Дедушка был шефом Пажеского корпуса, я успел купить эту книгу за пять тысяч франков. Читайте дальше, там тоже интересно.
'У меня есть редкий по своему качеству палаш, - 25 000 франков, - сделан при Петре, в 1710 году; в России есть подобный экземпляр, но он датирован 1716 годом... Имею орден Святой Анны в полном комплекте, звезда и лента в оригинальной упаковке, есть чудные сабли...'
- А каково ваше последнее приобретение?
- О, я бился как лев с одним латиноамериканцем в Нью-Йорке за уникальнейшую вещь! Сейчас покажу... - Он достал из ящика письменного стола толстую папку. - Вот видите? Это рукописные дневники, рассказывающие о смерти Александра I в Таганроге. Здесь вся история его путешествия на юг, начало болезни, лечение, как себя вел двор, смерть... И тут же какой-то листочек с упоминанием старца Федора.
Он поднял на меня глаза, долго смотрел не мигая, по-птичьи, а потом сказал:
- И вообще, сдастся мне, те сокровища, которые ищет благородный Георг Штайн, по сю пору расходятся на аукционах, растаскиваются по миру, в коллекции чужих людей... Что вы хотите, старина стала ныне самым надежным вложением капитала.
2
...Вопрос о том, где искать следы похищенных культурных сокровищ, в каких архивах, - это, в общем-то, вопрос вопросов. Шрайдер - сенсация, в н е з а п н о с т ь, а поиск, если к нему относиться серьезно, требует 'научной организации труда'.
А тут мелочей нет.
Разве, например, мелочь 'ФА'?
Разве нельзя предположить протяженность нитей от (и через) 'ФА' - в сегодня? Кстати, кого бы я здесь ни спрашивал, что такое 'ФА', - молчат. А надо бы знать - это одна из тех тайн рейха, которые могут открыть двери в незнаемое. Почему именно эта секретная служба рейха была до сего времени обойдена вниманием западногерманских историков? 'ФА', или 'Форшунгсамт', - так называюсь секретное учреждение, подчинявшееся непосредственно Герингу; абсолютная закодированность - 'Исследовательское учреждение', и ничего больше...
...Когда Ян Масарик, чешский посол в Лондоне, по телефону сообщил президенту республики Бенешу о готовящемся соглашении между Гитлером и Чемберленом относительно раздела Чехословакии, то он и не подозревал, что все его переговоры тщательно записывались в одном из отделов министерства авиации в Берлине, на Шиллерштрассе.
'Знакомство Гитлера с содержанием секретных телефонных разговоров во многом объясняет, почему он вел себя так уверенно во время переговоров с Чемберленом', - пишет английский историк Дэвид Ирвинг в своей книге 'Путь Гитлера к войне'. 'Абвер, гестапо и СД, - считает историк, - знает почти каждый, но 'Форшунгсамт' для многих совершенно неизвестен'.
При этом 'ФА' был влиятельной анонимной властью, которая держана в своих руках судьбы миллионов немцев. Имея в своем распоряжении 6000 служащих, станции подслушивания в 15 крупных немецких городах, представителей во всех почтовых отделениях, специалистов шифровщиков и дешифровщиков, 'ФА' лучше, чем какое-либо другое учреждение в те времена, шпионил за немцами.
В среднем прослушивалось 1000 телефонов.
Только в Берлине чиновники 'ФА' читали ежедневно около 34000 телеграмм внутригосударственного значения и около 9000 телеграмм из-за границы.
Необыкновенно высокой была производительность дешифровщиков: во время войны они
