очередями - ан не хотят! Там работать надо, а здесь схарчил ближнего - и кайф. Кстати, я даже знаю, кто на меня сигнализировал... Подполковник Сивкин, - пояснил Костенко доктору. Помнишь, он со мной приезжал в морг, когда зарезали Маркова?
Шейбеко кивнул; Костенко продолжил, снова мельком глянув на часы:
- И знаете, почему именно он стучал? Потому что пил втемную... Под одеялом. Он все пропивал, а я откладывал деньги в течение десяти лет. С каждой зарплаты. И в отпуск не ездил... Я вообще очень хороший человек, заключил он. - Благодаря этому высший разум удерживает меня от неразумных поступков...
- Меня тоже, - ответил я. - Именно поэтому я еще не собрал ни на машину, ни на половину дачи. Значит, я - не частник.
- А шкаф у вас есть? - Костенко посмотрел на меня в упор. - Койка? Чья это собственность? Ваша? Давайте же заменим слово <частник> на <личник>! Ни Маркс, ни община не возражали против личной собственности.
Шофер резко затормозил возле Склифосовского; лицо Костенко мгновенно изменилось, сделалось жестким, собранным:
- Ромка, спасай художника!
Через три часа белый Штык медленно поднял глаза с фотографии двух молодцов, показанной ему Костенко, и чуть заметно кивнул.
Через двадцать минут мы приехали с Костенко в научно- технический отдел, там что-то сделали с конвертом, потом с письмом Русанова, а уже после Костенко протянул мне ксерокопию.
Письмо было коротким:
<Дорогой Валера! После нашего давешнего разговора о том, какой должна быть роспись зданий в Загряжске, я пришел к определенному выводу: только традиционный рисунок, никаких уходов в <новации>. Хватит, ей-богу! Ваши слова про то, что такого рода живопись должна будить мысль, быть броской, заметной, меня несколько огорчили. Откуда у Вас, крестьянского мужика, такая страсть к внешним эффектам?! Как Вы, крестьянский сын, миритесь с ч у ж и м?!
Берегите в себе исконно национальное, только в этом спасение нашего духа, который не принимал и никогда не примет чужеземных влияний...>
Костенко пожал плечами:
- Или Белинский не славянин, или Гегель белорус - одно из двух... Почему запад может заимствовать у нас Чайковского и Блока, а нам заказано брать то, что интересно у Флобера, Хемингуэя или Крамера?
<Я очень прошу вас сделать эскиз для Загряжска в истинно традиционном духе, не бойтесь куполов и тревожного предзакатного неба, в котором затаено предостережение чуждым силам, только и думающим, как бы источить изнутри и разнокровить нас. Поверьте, мною движет долг патриота, хватит, и так нас достаточно унижают>...
- Кто может унизить великую нацию? - удивился Костенко. - Мазохизм какой-то! Совершенное отсутствие чувства гордости за свой народ, плакальщик...
<Национальный мотив для Загряжска мне важен еще и потому, что там, среди строителей, объявился наш противник, а к разговору с ним надо быть подготовленным. Око за око, зуб за зуб>.
- Вот оно, - сказал я. - Вот почему они охотились за Штыком, вот почему им так нужно это письмо...
- Поезжайте домой, я заеду к нашему парню, который остался караулить мастерскую, - задумчиво сказал Костенко, снял трубку телефона, попросил укрепить <ноль - двадцать второго>, но сделать этого не успели, ибо через минуту пришло сообщение, что в мастерской Штыка задержаны два неизвестных.
Ими оказались те, что пасли меня, Лизу и Гиви.
После того как я формально опознал их, Костенко сказал:
- Все, теперь начинается работа. Перезвонимся завтра к вечеру. Меня интересуют их пальцы; во дворе дома Штыка мы нашли обломок водопроводной трубы со следами крови, есть отпечатки...
Однако перезвониться нам пришлось этой же ночью: открыв свой письменный стол, чтобы классифицировать все собранные материалы для Костенко - этому парню можно доверять, - я увидел незнакомую мне записную книжку; сначала я не обратил на нее внимания; открыв первую страничку, обмер. Я позвонил Костенко, кляня себя за то, что не спросил его домашний номер.
Он тем не менее трубку снял сразу же.
- Слушайте, полковник, - сказал я, - приезжайте ко мне, а? Дело в том, что в моем столе лежит записная книжка Штыка с несколькими вырванными страницами...
- Вы ее как следует осмотрели? - рассеянно поинтересовался Костенко.
Я отодвинул от себя книжку, поняв, что пальцев моих на ней предостаточно.
- Было, - признался я. - Идиот.
- Самокритика угодна нынешнему этапу развития общества, - хмыкнул Костенко. - Сейчас буду.
- А чего ж адрес не спрашиваете?
- Знаете что, не играйте, бога ради, в частного детектива, ладно? Прекрасно же понимаете, что ваш адрес мне стал известен в ту же минуту, как только я узнал, что ваше имя произнес Штык.
XXIV Иван Варравин и Всеволод Костенко
_____________________________________________________________________
- Когда это вы успели побриться? - спросил я, пропуская Костенко в квартиру. - Судя по всему, домой не ездили.
- Бритву держу на службе, жужукает, профилактика нервной системы.
Следом за ним - я чуть было не толкнул человека дверью - вошел давешний громадина, что взял в засаде у Штыка взломщиков.
- Товарища зовут Миша, - пояснил Костенко. - Он посмотрит вашу дверь, поищет чужие окурочки, не святой же дух занес сюда эту записную книжку... Должны быть пальцы...
Окурков не было; дверь не вскрывали, и я вдруг с ужасом понял, что лишь один человек мог войти сюда, кроме меня, отпереть ящик стола и положить туда книжку Штыка. Этим человеком была моя жена, Оля.
...Когда верзила уехал в управление, чтобы продолжить работу с двумя задержанными, а Костенко вызвал бригаду <науки>, чтобы искать отпечатки пальцев, я отправился делать чай и яичницу: полковник признался, что смертельно голоден.
- Не помешаю? - спросил Костенко, протиснувшись следом за мной в пятиметровую кухоньку, - я терпеть не могу, когда мне смотрят в спину.
- Глядите себе, я на это не реагирую.
- Устали?
- Видимо... Но - не чувствую, напряжение держит... Сейчас сделаю глазунью и расскажу вам всю историю... Покажу мои записи, копии документов, беседы, наброски репортажа, - дело еще только разворачивается...
Я снял сковородку с конфорки, переложил глазунью на большую тарелку и повернулся к полковнику, приглашая его в комнату.
- Давайте здесь, - сказал он. - Обожаю кухни.
- Уместитесь на табуретке?
- Думаете, у меня дома на кухне кресла стоят? Ну, договаривайте.
- Я бы только просил вас выполнить то, о чем попрошу...
- Для этого надо знать, что намерены просить.
- Ваши научные эксперты, полагаю, найдут здесь отпечатки пальцев моей жены.
- И у меня б дома тоже нашли, не мудрено.
- Погодите...
- Я слушаю, слушаю...
- Дело в том, что жена ждет ребенка, живет у матери. У меня ее не было последние четыре месяца... Но сегодня, возможно...
Костенко прервал меня:
- Ну, и что я должен сделать, если мы обнаружим здесь ее пальцы?
- Ничего. Забыть об этом. Не включать в протокол.
