— Чего это он? — удивился Вася. — Философствует?
— Ума палата, — посмеялся я. — Живет в свое удовольствие.
— И почему я не идиот, — сел за руль наш приятель. — Не было бы никаких проблем.
— А много проблем, — поинтересовался я, — у нас?
Наш криминальный друг выразительно чикнул себя ладонью по горлу, и мы помчались на валютную биржу — помчались с задором бездумцев-фаталистов.
ВБ встречала героев цветами, барышнями в кокошниках, духовым оркестром и лозунгом: «Российский миллионер — лучший в мире миллионер!». Разумеется, шучу, однако некая восторженность к нам присутствовала. Во всяком случае, господин Брувер был любезен, как гюрза в руках змеелова.
— Васечка, всегда тебя рад видеть, — радовался. — У нас большая удача. Это такая удача, я вам скажу. Везет же людям, — хихикал. — Чтобы мне так везло.
Мой друг отвечал, что удача — дама капризная, и он прибыл сюда с тем, чтобы она случаем не взбрыкнула. Исполнительный директор на это говорил, что он всегда готов создать благоприятные условия для мастеров экстра-класса и, если господин Мукомольников сегодня подтвердит свое мастерство, то ему предоставят отдельный кабинет и все необходимые технические атрибуты для более комфортабельной работы.
Я все это слушал, и меня не покидало ощущение, что собеседники ведут диалог вовсе о другом. За общими словами скрывается некий тайный смысл. Какой?
— Надеюсь, касса работает? — вмешался я. — Исаак Исаакович, вы обещали.
— Я держу слово таки, Слава, — оскалился г-н Брувер. — Как договорились вчера?
— Получаем «мелочь», — подтвердил, — и дальше режемся по крупному.
— Он не пропадет в этой жизни, — обратился директор к Василию. — Это я вам обещаю.
— Мы ещё от него наплачемся, — согласился господин Сухой и поправил себя, глянув на аутиста, рассматривающего абстрактную картину на стене. От них.
Что чувствует стабильный нищий, когда в его карман нечаянно закатывается золотое колесико удачи? Наверное, приступ иступленной радости и неверия в чудо? Потом начинаются терзания: почему колесико такое малое по размеру, а нельзя ли по более оторвать счастья. Ах, как не повезло!?. Ну и так далее. Скверен человечек в своих непомерных желаниях, как мордатый червь в могильной яме. И с этим ничего не поделаешь — такова человеческая природа.
Примерно такие же чувства испытывал я, когда снова оказался в кассе валютной бирже. Смазливая кассирочка Леночка ничуть не удивилась, узрев меня:
— За миллионом?
— Чуток меньше, — застеснялся. — Но миллион будет наш.
— Миллионом больше, миллионом меньше, — провела на своем ПК необходимые действия. — Поздравляю, — проговорила без особого энтузиазма. Значит, не все берем?
— Не все.
Жаль, что я человек слова: умом понимал, что надо хапнуть всю сумму и бежать под галантерейные гавайские кипарисы и пальмы, да как тут убежишь? Надо жить под родными березками и надеяться, что тебя не схоронят под ними раньше времени, отведенного Господом нашим.
Надо признать, что мизансцену в кассе я представлял куда ярче, чем это происходило на самом деле. Буднично все как-то случилось, скучно: Леночка отсчитала купюры, заложила их в аппаратик, который с шумом потеребил их, как ветерок листву, потом на нем высветились изумрудные циферки и… пожалуйста, получите и распишитесь.
Две долларовые пачки по десять тысяч, перетянутые тонкой медицинской резинкой, не произвели на меня должного впечатления. И даже более того — я почувствовал горечь разочарования. Почему? Эти две пачки были оскорбительно малы по сравнению с брикетами, запечатанными в полиэтилен и лежащими на столе.
Я сдержал свои отрицательные чувства: Слава, не хами, ты в начале пути и, ежели поведешь себя не дураком, то пара брикетиков будут твои.
— Спасибо, — поблагодарил Леночку. — Завтра приду еще, — пообещал.
— Буду ждать, — дежурно улыбнулась.
И я, заталкивая пачки в карманы брюк, поспешил в операционный зал, где уже находилась наша передовая группа в лице Васи да Илюши.
Застал их обоих нервничающих: аутист смотрел на экран и лепетал, как маленький ребенок, «спортсмен» тоже глазел на дисплей и не понимал дважды, что происходит с графиками и что от него хочет слюнявый психопат.
— Черт, — ругнулся я, — зачем включили ПК?
— Чего включили? — не понял тот, кто рубил деньги из воздуха.
— Персональный компьютер!
— Он работал, — пожал плечами Василий и поинтересовался состоянием Шепотинника. — Чего это он кочевряжится?
Я позволил себе дерзость нагрубить г-ну Сухому, потребовав, чтобы он пересел с моего места и прекратил третировать нашего болезненного друга, понимающего куда больше, чем мы думаем.
— А то никаких миллионов не увидим, — предупредил я, — как своих ушей.
— Ты меня пугаешь, — пошутил Василий, теребя свое ухо, но нашел новый стул и смолкнул, как монах в сергеево-посадской обители во время обедне.
Я же, как и Шепотинник, уставился, на экран, где на разноцветных фонах корчились графики четырех основных валют.
— Как дела, родной? — обратился к аутисту. — Начнем с красненькой?
— У Славы желтые ботинки, — проговорил Илюша. — Желтые ботинки у Славы. Почему желтые ботинки? Желтые — цвет осени. Слава любит золотую осень. У Славы золотые ботинки.
Я прекрасно понял друга и, задав уточняющий вопрос: покупать или продавать валюту, кинул в топку МСБС 100 000 $.
Через два часа выяснилось, что мы выиграли восемьдесят пять тысяч. Выставив 185 000 $ на «синенькое», мы взяли уже сто двадцать пять тысяч.
«Красненькое» принесло нам около двухсот пятидесяти тысяч. Имея общую сумму в 560 000 $, мы бухнули их на «зелененькое» и в 17 часов 35 минут на нашем счете уладилась сумма в 1 000 000 долларов. Плюс ещё 60 000 $.
ОДИН МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ!
Вот она, мечта идиота, воплощенная в жизнь! Вот она, птица счастья сегодняшнего дня! Вот она, удача во всей своей неприглядной красе!
Я испытывал противоречивые чувства: с одной стороны радость, а с другой — легкую, кажется, досаду оттого, что воздушные замок так скоро построен. Что будем возводить дальше, господа?
Позже буду вспоминать этот вопрос, как вопрос человека, позабывшего в минуты отрады, в какой стране и в какое время он проживает.
Наивный и глупый малый, уверовавший, что заслуженное звание «Миллионер России», можно приобрести за просто так: без серьезного кровопускания и появления трупов.
Увы, на 17 часов 35 минут таких мыслей у меня не могло возникнуть. Я был занят тем, что приводил в чувство Васю Сухого. С ним приключился классический удар, когда понял, что на его глазах произошло чудо света.
— Это тебе не хачиков трясти, — смеялся я, — как грушу.
— Грушу? — не проникал в суть моего образа.
— Вот так и сходят с ума, дорогой товарищ, возьми себя в руки, советовал, — Посмотри на Илюшу, он выглядит лучше нас.
Действительно, лицо аутиста в отличие от наших было более осмысленное — одухотворенное оно было. Он улыбался нам улыбкой блаженного, очевидно, радуясь за нас, дураков.
— Спасибо, — поблагодарил его. — Куплю тебе, Илюха, ещё пазлов всяких, — пообещал.
— Ты необыкновенно щедрый, — приходил в себя Вася. — Он остров в океане заслужил, а ты ему пазлы пихаешь.
