дребезжащий, гниловатый и похихикивающий:
— Ну-с, прелестница, как денек прошел? Весело?
— А это кто? — действую, как подсказывает интуиция. — Наверное, вы ошиблись?
— Я никогда не ошибаюсь, Маша.
— А-а-а, это извращенец, старый и облезлый, — смеюсь я, как бы вспомнив. — Импотент который…
И слышу булькающие звуки в трубке, словно мой собеседник заливает телефон „царской водкой“, состоящую из соляной и серной кислот.
— Храбрая девочка, — наконец говорит „поклонник“. — И кошечка её не напугала.
— Какая, — спрашиваю, — кошечка?
— Кошка Маша.
— А-а-а, так ты, дядечка, ещё и живодер.
— Она умерла естественной смертью, — считает нужным поставить меня в известность. — Хотя согласен: шутка неудачная.
— А с журналами тоже твоя шутка?
— Моя, — честно признается. — Хочу, чтобы ты, Мария, научилась принимать всевозможные художественные, так сказать, позы.
— Зачем?
— Исключительно для красоты. Учись, Маша, учись, это тебе пригодится в жизни. Говорю это, как истинный ценитель женской красоты.
Я заставляю себя держать телефонную трубку близ уха и спокойно продолжать диалог:
— А одежду из раздевалки, зачем воровать, ценитель?
— Ха-ха, — заливается смехом. — Как это зачем? Я все делаю для удовольствия, Маша. Знаешь, чем твои трусики пахнут? О, это такой божественный запах… Я их сейчас нюхаю… и получаю удовольствие, теребя себя…
— Идиот, — не выдерживаю я, и делаю нелогичное заключение. — Значит, и фотографа убил ты, нюхач?
— Э, нет! — протестует. — Вешать этот труп на меня не надо, как новогодний шар на елку. Я так пошло не играю, Мария. Это игры простаков. Но обещаю тебе: трупики будут… Прости, девочка, что-то я заговорился…
Я слышу в трубке шумный прибой вечерней фиолетовой улицы, потом короткие гудки. Как себя можно чувствовать после подобного разговора? Правильно — отвратительно, будто твою душу окунули в раствор все той же „царской водки“. Бр-р! Что же добивается этот психопат, поломанный на сексуальной почве? Моего внимания или меня саму? Кто он такой? Без всяких сомнений, имеет отношение к миру Высокой Моды. Мало того, что шкодливо ворует тряпки, так, вполне вероятно, знает, кто убил фотографа. Он их назвал, кажется, „простаками“… Хороша простота: перерезать горло от уха до уха… Что же делать?
Прежде всего, уничтожить отвратительное чувство беспомощности. Маньяк мечтает поиграть со мной в игру, правила которой мне неизвестны. Что ж, поиграем, любитель порнографических картинок, поиграем…
Размышляя на столь актуальную тему, иду на кухню, нахожу там недопитую бутылку „Улыбки“, выливаю из неё остатки в стакан, одним махом выпиваю. Будем улыбаться, господа, даже в минуты опасности.
Сладко-приторное вино истребляет запах серы и вкус соли. Прекрасно! Мой враг допустил главную ошибку — он решил играть со мной в поддавки. Он, наверное, посчитал, что я слабый противник и со мной можно пооткровенничать. Дурак, он не понимает, что даже молоденькая и неопытная девушка способна на инквизиторское коварство.
В кухню вбегает Евгения. У неё такой вид, будто вырвала из преисподней за рога закопченного беса.
— Молодец, Маруся, — кричит она. — Мы его поймали!
— Как поймали?
— Поймаем, — поправляется и объясняет, что с трудом, но номер телефона маньяка ей удалось добыть на АТС. — Это во Внуково. Сейчас вызываю Максима, и мчимся туда. Прищучим гадину за хвост…
И убегает в комнату, где находится телефон. Что за чудеса, удивляюсь я, все так просто? Даже испытываю разочарование: готовилась к затяжным боям, а враг уже почти полонен. Подозреваю, что не все так бесхитростно, как кажется на первый взгляд.
— Хватит пить, — снова появляется в кухне Женя. — Руки в ноги и вперед!
— Куда? — поднимаюсь из-за стола.
— Во Внуково, балда, — кричит сестра и сообщает, что Максим готов нам помочь — мы его перехватим у метро „Юго-Западная“.
— А ты уверена, что маньяк сидит и ждет нас?
— Адрес есть, что еще? Улица Коммунистическая, дом 24.
— А квартира?
— Какая ещё квартира?
— Номер квартиры какой?
— Там частные владения, — отмахивается Евгения, заканчивая сборы. Надо прекращать эту историю — хирургически.
— То есть?
— Кастрируем мерзавца по самое „хочу“! — цапает со стола кухонный нож для резки мяса. — Сделаем „не могу“, ха-ха!
Я с интересом и удивлением смотрю на сестру: что-то новое и неожиданное проявилось в её поведении. Такое впечатление, что в неё вселился демон. Столь энергичной и решительной я её ещё не видела. Что случилось? Евгения объясняет, что она не любит, когда кто-то пытается играть с ней, как кошка с мышкой. Хватит! Она думала — шутки шутят, коль это не так, то наши действия должны быть равнозначны угрозам.
На улице гуляют сиреневые сумерки — удобное время для мести и кастрации сексуальных маньяков.
Мы запрыгиваем в старенькое „Вольво“, и я вспоминаю о двух любяще-семейных „ОО“. Они пошли в театр, отвечает Женя, выруливая машину со двора, смотреть премьеру спектакля: „Чисто английское убийство“.
Я смеюсь: зачем ходить в театры, если жизнь бывает более занимательной, чем всякие выдумки великих драматургов. Сестра соглашается с одним только уточнением: преступлений в государстве много, а вот наказаний практически нет; населению самому приходится наказывать преступников. Жаль, что огнестрельное оружие не продается на каждом углу: продавалось — порядка было бы куда больше.
— Почему?
— Боялись бы, — отвечает Евгения. — Представь, гоблины идут грабить квартирку. Дверь открывает старушка, божий одуванчик. В её руках автомат Калашникова…
Я качаю головой, зримо видя шамкающую старушку с АК-47, надежным, как вклад в Сбербанке. И соглашаюсь: в США продают свободно оружие, и ничего, процветают они под своим звездно-полосатым флагом.
— И мы будем процветать, — мстительно поджимает губы сестра. — Все в наших руках, Маша.
— А лучше, когда в руках огнемет, — смеюсь я. — Никаких проблем.
Проблем пока много. Они появились почти сразу, как только я, повторю, заступила на пыльный московский асфальт. Убегала от неприятных обстоятельств и… прибежала к ещё более неприятным. Хотя с другой стороны — ничего страшного не происходит. Я жива, здорова, набираюсь опыта для выживания в городских джунглях, как волчица, обложенная охотниками красными флажками; постоянно знакомлюсь с интересными людьми, кажется, даже влюбилась, учусь на манекенщицу, правда, по вечерам меня донимает сумасшедший маньяк…
Впрочем, эту проблему мы решим. Самым решительным способом, как уверяет моя двоюродная
