-- Тебе видней, но тогда будет бой.
-- Еще никому не удавалось взять мой городок. Этой землей владели мои предки, и я не собираюсь уступать какому-то там... -- и он произнес несколько слов, значение которых Мухамед-Кул не понял.
-- Не надо оскорблять людей, которых нет рядом,-- сжав губы, проговорил он. -- Мы пришли с миром и уважаемому выбирать, воевать или....
-- И это ты называешь прийти с миром?! -- хан Немян махнул в сторону сгрудившихся на другой стороне оврага сотен, уже построившихся в боевые порядки.
-- Одно твое слово и мы уйдем, -- Мухамед-Кул заметил, что внутри хана Немяна происходит борьба.
-- А если я соглашусь принять ваши условия, каковы они будут?
-- Ты обязуешься платить дань нашему хану и не выступать против него.
-- Пусть будет так,-- хан Немян с трудом подбирал слова. Ему нелегко было побороть в себе воина и согласиться на унизительный мир, но верно, не так уж были прочны стены его городка, коль он соглашался на мир с Кучумом. Да он и понимал, что уйдут эти сотни, а следом придут другие, и так будет раз за разом, пока он не умрет в бою или не согласится подчиниться. Захватив Кашлык, Сибирский хан показал свою силу и почти все ближайшие князья и беки признали его власть. Хан Немян остался один из немногих, кто не сделал этого, но видно пришло и его время...
-- Тогда ты должен дать аманата.
Пусть один из твоих сыновей идет с нами. Ему нечего опасаться, если ты будешь выполнять свои обещания. До тех пор и он будет в безопасности. Можешь приезжать в Кашлык, когда тебе заблагорассудится, и там видеться со своим сыном. Но не забудь захватить с собой ясак. Все сроки давно прошли.
Хан Немян как-то сник телом и разом постарел. Казалось, еще немного и он кинется на Мухамед-Кула с голыми руками, вложив в бросок всю накопившуюся злобу и ненависть к чужаку, явившемуся незваным на его землю. Неимоверным усилием воли он переборол обуревающие его чувства и согласился:
-- Коль песня начата, то надо пропеть ее до конца. Мой сын придет к вам.
-- Хан не хочет пригласить меня к себе? -- Мухамед-Кул и сам не понимал, зачем он спросил это. Но, видимо, так устроен победитель -- ему хочется увидеть как выпьет всю чашу унижения до дна побежденный им. Ему совсем не хотелось идти в городок, откуда он мог не вернуться живым. А потому даже обрадовался, услышав в ответ:
-- Не годится столь большому человеку входить в дом слуги его. Приглашения не будет, -- и круто повернувшись, хан Немян зашагал обратно, низко опустив голову.
Мухамед-Кул не стал дожидаться, когда в сопровождении Янбакты выйдет юноша, сын хана Немяна, следом за которым слуги вывели покрытого попоной гнедого жеребца. Воины радостно встретили своего башлыка и только хмурый Айдар, покусывая тонкий ус, презрительно кинул:
-- Я бы давно выпустил кишки из этой трусливой собаки.
-- Ты можешь и сейчас это сделать, -- устало махнул рукой Мухамед-Кул и отдал приказ сотникам готовиться в дорогу.
В это время со стороны городка до них донесся пронзительный девичий крик. Повернувшись, он увидел как оттуда выбежала хрупкая девушка и, заламывая руки, что-то кричала вслед удаляющемуся ханскому сыну.
-- Кто это? Его невеста? -- спросил он стоявшего поблизости от него шамана, который один из всех пребывал в отрешенности от всего происходящего.
-- Нет, его сестра. Но ей не о чем беспокоиться. У ее брата все сложится хорошо, -- и шаман беспрепятственно направился к опушке густого ельника и скоро совсем исчез из вида.
Через несколько дней сотни Мухамед-Кула благополучно достигли Кашлыка, но хана Кучума уже там не застали.
Сдав охране привезенного с собой аманата, Мухамед-Кул в тот же вечер был возле стен Девичьего городка и отыскал сидевшего на берегу старого Назиса.
-- Я пришел, чтобы выполнить свое обещание.
-- Да, ты из тех людей, кто всегда выполняет свое слово,-- ответил Назис,-- скоро Серая Сова навсегда оставит свое дупло. Она ждет тебя. -- И, сложив морщинистые ладони у рта, рыбак резко несколько раз крикнул. Через некоторое время из-за стен городка раздался ответный крик.
-- Серая Сова готова покинуть свое дупло.
О странствующих таинственных людях
Безродные, изучившие счастливые признаки у человека, их слабости и знающие обиход твоего народа есть опасные люди.
Храбрецы в стране, которые не жалея жизни, могут сражаться со слоном или тигром за вознаграждение - это наемные убийцы. Лишенные любви к родным, жестокие, изменчивые - отравители.
Странствующий монах, ищущая пропитания бедная вдова, нищие - это все бродячие шпионы.
Царь должен их направлять каждого в своей стране к советнику, домашнему жрецу, полководцу, наследнику престола, главному стражу ворот, охранителю гарема, главному сборщику податей, блюстителю наказаний, начальнику лесных племен. И они должны удостовериться в отношении указанных лиц, в их преданности, пригодности к делу и усердии.
Из древнего восточного манускрипта
ОБРЕТЕНИЕ НАДЕЖДЫ
Когда в сопровождении шагавшего рядом с ним Ефима Звягина не успевший переодеться Едигир, озираясь, вошел в горницу к воеводе, то первый, кого он увидел, был широко улыбающийся Соуз-хан. Рядом с ним неловко поджав ноги под широкую скамью, сидел Карача-бек. Ни слова не проронив, Едигир сделал несколько шагов и остановился перед воеводой, грузно восседавшим на высоком кресле.
-- С благополучным прибытием,-- сказал тот,-- мне уже обо всем доложили. Молодец! И раненых нет?
-- Нет... Устали только,-- и он замолчал, ощущая на себе пристальное внимание гостей. Но и те молчали и не спешили вступать в разговор. Здесь находился и толмач, через которого воевода вел беседу с гостями.
-- Спроси-ка, не ихние ли людишки у нас варницы повоевали? -- обратился к нему воевода. Тот быстро залепетал, переводя сказанное. Соуз-хан еще не дослушав, поднял обе руки и замахал, как бы отгоняя от себя назойливых насекомых, запричитал:
-- Зачем нашим людям на русский крепость нападать? Мы тихие люди, рыбу ловим, соболь, куница...
-- Видел я этих ловцов соболей,-- недовольно усмехнулся воевода, -схватят наших людишек и в полон волокут, а потом их ищи свищи. Я -- не я, и шапка -- не моя! Кто там вас, косоглазых, разберет.
-- Сказать им об этом? -- настороженно покосился толмач на воеводу.
-- А толку, что скажешь? Все одно, отвертятся! Ты их лучше спроси, почему никакой грамоты или писульки от своего хана не везут? Никак через наши земли едут. Толмач задал вопрос и Карача-бек поспешно ответил:
-- Мы за товаром едем в Казань. Какая грамота у купца может быть?
-- Понятно, купцы, значит. А чего покупать едут, -- воевода явно не поверил тому, что услышал, -- видывал я купцов всяких, не больно-то вы на них похожи.-- В ответ гости пожали плечами, как бы говоря, тебе видней.
Тогда воевода спросил Едигира:
-- Случаем, не знаешь гостей наших? Но Едигир покачал головой, уставившись себе под ноги.
-- Ладно, иди, отдыхай покамест. Гостей, -- кивнул в сторону Ефима Звягина, -- на постой определи, будь они трижды неладны. Принес их черт по нашу душу, таких глазастых. Смотри, чтобы с моего двора ни ногой в городок! А то навалится ночью сотни две вот таких 'купцов', а эти 'гости' им ворота откроют,-- и он бросил недобрый взгляд на не перестающего улыбаться Соуз-хана, который тут же заговорил доверительно:
-- Много денег с собой есть, могу девку вашу купить. В моем гареме была одна с ваших краев, шибко сладкий девка была...-- Но потому, как воевода грозно сверкнул глазами, тут же замолчал и испуганно посмотрел по сторонам.
-- И где же та девка теперь?
