саплмент' * лондонской 'Таймс' появилась статья, где утверждалось, что Шоукросс цитировал не Гёте, а мой роман, и это вызвало некоторое замешательство в лондонских официальных кругах. По поручению Форин- оффиса **, посол в Вашингтоне лорд Инверчепел письменно попросил меня дать необходимую справку. В своем ответе я признал правоту 'Таймс', ибо действительно налицо была мистификация, учиненная, впрочем, с благими намерениями. Но одновременно я поручился за то, что... в каком-то высшем смысле сэр Хартли и цитировал Гёте все-таки верно'.
* 'Литературное приложение' (англ.).
** Британское министерство иностранных дел.
Но эпизоды эти относятся уже к другой полосе жизни автора. А покамест напомним, что начало 'Лотты' было напечатано в первом номере журнала, который впервые за свою писательскую жизнь стал теперь издавать Томас Манн, - антифашистского литературно-художественного журнала 'Мера и ценность'.
НОВЫЙ СВЕТ
В мае 1934 голландский пароход 'Волендам' пересекал Атлантический океан с востока на запад. Первый класс был почти пуст: в порту отправления, Роттердаме, село человек двенадцать, на следующих двух стоянках, в Булони и Саутгемптоне, прибавилось всего по четыре пассажира на каждой - сказывалась экономическая депрессия, мало кто мог позволить себе путешествие в Америку, да еще с превосходным сервисом. Зато каюты третьего класса были заполнены почти сплошь: там ехали эмигранты, самая распространенная после прихода Гитлера к власти категория европейских пассажиров трансатлантических линий. Томас Манн с женой были в числе тех четырех, что сели в Булони. На третий день пути, когда южный берег Англии давно растворился в дожде и тумане, на черной доске, висевшей на площадке трапа, над дверью в столовую, появилось объявление: пассажиров приглашали явиться к обозначенным в билетах спасательным шлюпкам, чтобы получить инструкции на случай крайности. 'Я не видел, - рассказывает наш герой, - выполнили ли другие это распоряжение; что касается нас, то мы после бульона, разносимого... стюардами в белых куртках, отправились к указанному месту, так как 'крайность' весьма интересует меня среди этого все затушевывающего комфорта, цель которого - заставить забыть о серьезности положения'.
Вот какие - опять со слов нашего героя - получены были инструкции, и вот какой ход мыслей они у него вызвали: 'Старший стюард, ...приветливый голландец... с горбатым, оседланным золотыми очками носом... - в красиво обшитом галунами сюртуке, ...повел нас к месту предполагаемой 'крайности', на открытую палубу для прогулок, и на своем забавно-приятном, гортанном и в то же время жестковатом немецком говорке, характерном для нидерландцев, спокойно, как бы вскользь, объяснил нам, как производится посадка в шлюпки; нет ничего проще и безопаснее: шлюпка... спускается в случае сильного волнения с верхней палубы, повисает вот здесь, у релинга, мы садимся, затем она оказывается на воде, - 'ну а потом, - так он говорит, - я доставляю вас домой'.
Домой? Странная формулировка! Это звучит так, словно мы на волнах скажем ему свой адрес, а затем он в спасательной шлюпке отвезет нас по этому адресу. 'Домой' - а что это слово, в сущности, означает? Должно ли оно означать Кюснахт близ Цюриха в Швейцарии, где я поселился год тому назад и где чувствую себя скорее в гостях, чем дома, - почему и не могу пока еще считать это место надлежащей целью для спасательной лодки? Или же, если удалиться несколько в прошлое, оно обозначает мой дом в мюнхенском Герцогспарке, на берегу Изара, где я рассчитывал окончить свои дни и который тоже оказался лишь временным пристанищем? Домой - вероятно, для этого нужно вернуться к самому дальнему - в край моего детства, в любекский отчий дом, по сей день стоящий на своем месте - и все же исчезнувший в глубине прошлого. Странный у нас командир шлюпки и спасатель со своими очками, золотыми нашивками на рукавах и своим неопределенным 'Домой'!'
Это была первая поездка Томаса Манна в Соединенные Штаты.
В сентябре 1947 года голландский пароход 'Ватердам', заканчивая рейс из Европы в Нью-Йорк, пришвартовался к причалу в устье Гудзона 'Are you the Thomas Mann? Welcome home!' * - сказал чиновник, проверявший паспорта пассажиров. Приветливые эти слова напомнили нашему герою тот, довоенных еще времен, юмористический инструктаж на шлюпочной палубе, и мысли его, направившиеся опять по тому же руслу, занявшиеся снова вопросом о 'доме', не увенчались и теперь сколько-нибудь определенным ответом на этот вопрос, 'Ну да - home **, - сообщает он о встрече в нью-йоркском порту Герману Гессе. Так можно сказать. Что такое, собственно, 'home', я давно уже толком не знаю, да и не знал, в сущности, никогда'.
* 'Вы и есть Томас Манн? Добро пожаловать домой!' (англ.).
** Домой (англ.).
Это было в день возвращения в Америку из первой, после перерыва в восемь лет, поездки в Европу. Единство и цельность жизни, о которой мы повествуем, проявились и в том, что в 1947 году, когда 'дом' в прямом и конкретном смысле слова уже имелся - на калифорнийском берегу Тихого океана, красивый, вместительный, с удобнейшей из всех, какими когда-либо располагал этот уже семидесятидвухлетний писатель и подданный Соединенных Штатов, рабочей комнатой, слово 'домой' не вызвало у него вещественных ассоциаций, а так же, как в 1934 году, при самом тревожном материально- правовом положении, вернуло его к обычным размышлениям о собственных духовных корнях. Броская и шумная новизна Нового Света не заслонила для него старых проблем и в самом начале знакомства с Америкой, в годы, как он с горечью сказал о них потом, 'расцвета его демократического оптимизма', в годы надежд на 'новый курс' Рузвельта, а с углублением этого знакомства в ходе второй мировой войны и особенно после нее американский опыт только утвердил его в чувстве трагического конца буржуазной эпохи.
Итак, впервые он пересек Атлантический океан в 1934 году. Его пригласил посетить Соединенные Штаты американский издатель Кнопф в связи с выходом на английском языке первой части тетралогии об Иосифе. Поездка эта, включая дорогу туда и обратно, продолжалась ровно месяц и очень походила, если не считать, конечно, огромности расстояния, на его прежние турне с докладами и речами. В программу ее вошли прием в нью-йоркском пен-клубе, банкеты и ленчи у литераторов и издателей, слово о Гёте в Йельском университете, выступление по радио, прощальный обед накануне отъезда. Следующим летом он снова провел в Америке около месяца. Поехал он туда сразу после торжеств по поводу своего шестидесятилетия, так что путешествие за океан явилось словно бы продолжением юбилейного праздника, тем более что на этот раз его (вместе с другим немецким эмигрантом, Альбертом Эйнштейном) чествовали в Гарвардском университете по поводу избрания в почетные доктора. 'Я слышал, - писал Томас Манн на борту парохода, возвращаясь в Европу, - что наше избрание, в частности и мое, состоялось не без участия президента Рузвельта. Он, разумеется, не обращаясь к послу (то есть к германскому послу в США. - С. А.), неофициально пригласил меня и мою жену к себе в Белый дом, в Вашингтон, куда мы добрались из Нью- Йорка на air-plane * за 1 час 20 минут. Это был мой первый полет, техническое приключение не очень, впрочем, значительное, за исключением отрезка пути над освещенными облаками, с видом, как с вершин Риги...' ** Атмосфера праздности и публичного представительства на этот раз, пожалуй, особенно не соответствовала умонастроению нашего и вообще-то больше всего дорожившего рабочей сосредоточенностью героя, и десятидневный промежуток между гарвардской церемонией и обедом у президента он провел в сельском доме одного из своих американских друзей, где немного продвинул вперед очередную главу 'Иосифа'... Следующая, трехнедельная, поездка в Соединенные Штаты, еще через два года, предпринятая по приглашению нью-йоркского института социальных исследований, еще более расширила круг его заокеанских знакомств. Тогда он познакомился, в частности, с издателем 'Вашингтон пост' Юджином Мейером и его женой Агнес Э. Мейер, регулярной переписке с которой (в Йельском университете хранится около трехсот посланных ей Томасом Манном писем) биографы писателя в огромной мере обязаны своей осведомленностью о самых разных - и бытовых, и семейных, и связанных с его общественной деятельностью и литературной работой - обстоятельствах американского периода его жизни.
* Самолет (англ.).
** Горный массив в Швейцарии.
Ибо в 1938 году период этот начался. Ранней весной этого года Томас Манн поехал в Соединенные Штаты в четвертый раз - не по приглашению какого-либо учреждения, как прежде, а в lecture tour, в турне с выступлениями по пятнадцати американским городам, подобное тем, какие он давно совершал, часто лишь заработка ради, в Европе. '...Интерес велик; Чикаго, например, давно распродано (а там я буду только в начале марта!), писал он, готовясь к этой поездке в Швейцарии в декабре 1937-го. - При этом бессовестный менаджер берет за вечер по тысяче долларов, из
