Это ее судьба!
В отчаянном рывке к реальности она взмахнула рукой и задела песочные часы отца, которые со звоном упали на пол.
Последнее, что почувствовала Люси перед тем, как потерять сознание, это струйка песка, стекающего ей на ноги.
– Смит!
Грозный рев адмирала нарушил безмятежную утреннюю тишину Ионии. Слуги, которые еще по морской службе отлично разбирались во всех оттенках голоса своего властного хозяина, тут же рассыпались по укромным углам.
Тяжело хромая, Люсьен Сноу медленно спускался по лестнице, яростно сжимая набалдашник трости.
– Что за дьявол вселился в этого человека! – раздраженно брюзжал он. – Не иначе как впал в старческое слабоумие. Смит! – крикнул он в пустой холл. – Где, черт побери, мой завтрак?
Голые стены бесстрастно отразили его голос, и адмирала охватило мрачное предчувствие, что из привычного уклада жизни исчезло нечто более важное, чем его завтрак.
Сэр Люсьен Сноу ненавидел беспорядок всей душой. Когда в тщательно отлаженном механизме его существования происходил малейший сбой, он страдал от этого так же, как, бывало, от жестоких побоев и грубых издевательств своего вечно пьяного отца, страшнее чего ему не приходилось испытывать.
Он поковылял к распахнутой двери в библиотеку, готовый гневно обрушиться на того, кто посмел осквернить его святая святых.
Парализованный невероятным зрелищем, он застыл в дверях.
Смит, его вышколенный, образцово сдержанный дворецкий, сидел на полу перед письменным столом, окруженный осколками стекла, смешанными с песком.
– О Господи, Смит, только не эти часы! Сначала негодяй Клермонт разбил мой бюст, а теперь еще и это. Ведь эти часы у меня с тех самых пор, как я впервые стал командиром! – снова проревел адмирал.
Он замолк, встревоженный однообразными движениями рук дворецкого. Смит методично зачерпывал полные пригоршни песка, который тут же просыпался между пальцами, и снова начинал сгребать его в кучку и собирать ладонями. Осколки тонкого стекла впивались ему в кожу, но он словно не замечал этого.
– Смит? – прошептал адмирал, преодолевая невыразимый ужас.
Если Смит не отзывался на громкую брань хозяина, то теперь этот непривычный шепот заставил его поднять голову. Лицо дворецкого постарело и осунулось.
Он моргнул раз, потом другой, как ребенок, который никак не может очнуться после страшного сна.
– Она ушла, сэр. Он забрал ее.
Песок из слабо сжатого кулака дворецкого продолжал сыпаться на пол, а адмирал испуганно попятился назад и крепко ухватился за трость, чтобы не упасть.
ЧАСТЬ II
Легче править адом,
Чем служить небесам.
Тогда убей и осчастливь меня,
Но прежде поцелуй меня.
18
Привычное ощущение легкой качки успокоительно действовало на Люси. В полубреду ей казалось, что она находится в люльке, подвешенной в чреве какого-то гигантского добродушного чудовища, готового защитить ее от любой беды. Этот ритм был знаком ей с раннего детства, когда она еще не могла выразить словами то чувство покоя и защищенности, которое он навевал на нее. Когда она еще не знала, что такое тоска по матери и по ее ласковым рукам, которые могли бы вот так любовно укачивать ее на ночь.
Смутный свет проникал сквозь ее ресницы. Она медленно открыла глаза. Морис! Лицо дорогого человека было первым, что увидела Люси.
Происшедшее постепенно, разрозненными картинами всплывало в ее памяти, пока она наконец не вспомнила все. Люси радостно улыбнулась.
Значит, Морис не покинул ее! Он услышал ее зов и бросился спасать, как делал это уже несколько раз. Он никогда не оставит ее, не сможет отказаться от своих чувств. Они читались на его осунувшемся лице, как и невыразимый страх, от которого потемнели его глаза.
Люси хотела было успокоить его, сказать, что все прошло и она чувствует себя хорошо, но вдруг тревожно нахмурилась.
Если Морис спас ее от коварного Рока, почему кровать под ней поскрипывает, как палуба корабля на полном ходу? Почему его лицо стало таким суровым, как будто это не он только что так нежно и встревоженно смотрел на нее?
Она закрыла глаза, чтобы спастись от его пронизывающего взгляда. Но было поздно. Он чутьем понял, какие сомнения ее гнетут.
Люси вскинула руку вверх, не отводя от него пристального взгляда. Он не вздрогнул и не сделал ни единого движения, чтобы защититься.
Она вцепилась в его рубашку и резко дернула ее, срывая с плеч. Вот оно! Гладкую кожу на правом плече обезображивал узкий шрам. С немым испугом Люси провела дрожащим пальцем по его выпуклому шву.
