Она немного еще посидела, чуть покачиваясь и поигрывая массивным серебряным браслетом; потом передернула плечами, словно отделываясь от чего-то.
– Пора идти.
– Хорошо, пойдем, – сказал Уэйд. – Хочу только, чтобы ты поняла: было, было у нас с Кэти общее. Не так все ужасно.
– Суть не в этом.
– А в чем?
Пат заколебалась:
– Не хочу развивать эту тему.
– В чем суть?
– Слушай, давай…
– Нет уж ты скажи. Что это за такая таинственная суть?
Они смотрели друг на друга, зная, что подошли к пределу допустимого. Пат стояла и стряхивала с себя иголки.
– Ладно, если уж ты хочешь всю правду. Кэти иногда довольно страшно становилось. Из-за соглядатайства твоего. Из-за того, что ты во сне выкрикивал. Она просто с ума сходила от страха.
– Это она тебе говорила?
– Незачем было и говорить. И потом, эти заголовки. Проснуться однажды и увидеть всю эту мерзость на первых страницах. Что ж, выходит, она связалась с военным преступником?
– Чепуха, – сказал Уэйд. – Слишком упрощаешь.
– Уверен?
– Абсолютно.
– Все равно. Она же твоя жена. Ты мог поговорить начистоту, объяснить все толком.
Уэйд разглядывал свои ладони. Ничего мало-мальски убедительного в голову не приходило.
– Звучит разумно, но это нельзя вот так сесть и объяснить. Что я мог ей сказать? Господи, я едва… Сейчас все подается либо черным, либо белым – вот ведь как просто, – а там были сумасшедшие краски. Никаких четких границ. Ослепительный свет. Это был кошмар, единственное потом желание – забыть. Главное – все казалось совершенно нереальным.
– И убитые тоже?
– Слушай, я не могу…
– Для них-то все было очень даже реально. – Пат повернулась и взглянула на него в упор. – Ты ничего сам не сделал?
– Что значит «сделал»?
Не придуривайся. Ты прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю.
Она держала взгляд несколько секунд. Щебетали птицы, дрожали солнечные блики.
– Нет, – сказал Уэйд. – Не сделал я ничего.
– Я просто…
– Все нормально. Естественный вопрос.
В доме их ждали Рут и Клод. Уэйд познакомил их с Пат, потом извинился и отошел позвонить Лаксу. Голос шерифа звучал глухо и очень отдаленно. «Пока ничего, – сказал он, – очень жаль», и после короткой паузы хмыкнул, что могло означать сочувствие, а могло и досаду.
Повесив трубку, Уэйд посмотрел на часы над кухонной раковиной. Час коктейлей; ладно, коррективы могут и подождать. Он сделал четыре крепких коктейля из водки с апельсиновым соком, достал коробку крекеров и понес все на подносе в гостиную. Клод и Рут тихо разговаривали с Пат, которая сидела на диване закинув ногу на ногу.
Старик вопросительно поднял брови.
– Ничего, – сказал Уэйд. Он раздал бокалы. – Я хочу завтра взять лодку. Может быть, на весь день.
Клод кивнул.
– Ровно в шесть тридцать. Как штык.
– Отлично, но тебе-то самому необязательно.
– Черта с два необязательно. Не хватало мне, чтобы еще двое жильцов потерялись. Хорошенькая будет реклама.
Уэйд пожал плечами.
– Ладно, спасибо.
– Не за что. Значит, в шесть тридцать.
Через четверть часа Пат ушла в спальню. Клод и Рут задержались и выпили еще по бокалу; потом Уэйд проводил их к пикапу. Когда они уехали, он вернулся в гостиную, развел огонь в камине, налил себе еще выпить и развернул «Стар трибюн», которую Клод привез из города. Про Кэти было на второй странице. Он
