Виктория с кузеном успели покинуть столицу.
Впрочем, судя по переругивавшимся со стражниками бандитского вида парням, которые горели желанием поскорее убраться из города, Мешок Костей таки выделил вербовщику полтора десятка смертников. Точнее, смертников была бесова дюжина. Стоявшие немного поодаль Виктор Бритва и Джошуа Кирк не имели к галдящему сброду с городского дна никакого отношения и выполняли для Оша грязную работу на постоянной основе. Все верно – та самая страховка на случай, если Корса начнет вертеть хвостом.
Отправленным в помощь вербовщику парням наконец удалось миновать проводивших их подозрительными взглядами стражников, и Ловкач велел извозчику ехать к площади Трех Каналов. Там он заскочил в принадлежавшую старику Ошу меняльную лавку, получил причитающееся вознаграждение и отправился домой. Двадцать крон не та сумма, с которой разумный человек станет разгуливать по улицам.
V
Второй раз в «Черную ладью» Якоб Ланц заглянул ближе к вечеру. Дождь стих, но из-за висевшей над городом плотной пелены облаков стемнело рано; промозглая сырость порядком действовала горожанам на нервы, и потому таверна оказалась набита битком. Оно и понятно, разобравшиеся с делами приезжие не могли отказать себе в удовольствии пропустить стаканчик-другой подогретого со специями вина; жившим же поблизости обывателям собачья погода нравилась ничуть не больше, и, оставив по такому случаю лавки и магазины на приказчиков, добропорядочная публика коротала вечер, неспешно попивая пиво.
Не желая попадаться на глаза трактирщику, Ловкач поспешил отойти от входа и огляделся. Купцы, мастеровые и прочие представители почтенных профессий его не заинтересовали, а вот выбравшие стол в темном углу явно битые жизнью парни сразу привлекли внимание мошенника. Добротная, но порядком поношенная одежда, скупые движения, тихие голоса. И на четверых здоровяков – единственный кувшин пива на столе. Парни казались опытными путешественниками, не привыкшими без лишней нужды сорить деньгами, а значит, вполне могли подыскать место для ночлега подешевле. Те самые «надежные друзья»? Или просто сопровождающая какого-нибудь толстосума охрана?
Приметив сидевшую за одним из столов парочку шапочно знакомых стражников, которые, без сомнения, не отмечали здесь окончание смены, а по просьбе хозяина присматривали за порядком, Ловкач нацепил на лицо дежурную улыбку и направился к ним.
– Скучаете? – не здороваясь, уселся он на свободный стул.
– Спокойно тут, тихо, – лениво поцеживая пиво, даже не глянул на него усатый толстяк, прицепивший на вязаную жилетку медную бляху городской Стражи. – Было…
– Пока ты, Ловкач, не появился, – буркнул его напарник помоложе, еще не успевший окончательно заплыть жирком. – Так что проваливай!
– Я так понимаю, заработать пару марок вам не интересно, – не сдвинулся с места Якоб Ланц, которому в раскладе позарез не хватало парочки
– Нам твои грязные делишки не интересны, – фыркнул толстяк. – Вали, работать мешаешь.
– Какие делишки? – возмутился Ловкач. – Что ж это получается? Если меня сейчас будут грабить, вы даже пальцем не пошевелите?
– Будут грабить – пошевелим.
– Вот! А я просто хочу быть уверен, что это произойдет раньше, чем из меня сделают отбивную. Пустяк, а по полмарки на брата заработаете.
– Ты говорил, по марке, – поправил мошенника молодой.
– И деньги вперед, – досадливо глянул на напарника усатый.
– Остальное после, – выложил на липкую столешницу пару монет в полмарки каждая Якоб Ланц и поймал за рукав пробегавшего мимо парнишку: – Постой, ты ведь Пьеро?
– Да, господин, – остановился собиравший со столов грязную посуду пацан.
– А не интересовался ли кто сегодня госпожой Викторией и ее спутником? – не обращая внимания на переглянувшихся стражников, спросил Ловкач.
– Интересовались, господин, – и не подумал запираться мальчишка, – наши новые постояльцы. Вон они сидят, за угловым столом.
– Молодец, – сунул ему в карман фартука медяк мошенник и попросил: – Как выпадет свободная минутка, передай им, что мы с госпожой Викторией были знакомы. Хорошо?
– Хорошо, – обрадовался приработку парнишка и поволок кружки на кухню.
– Опять воду мутишь, Ловкач, – тяжело вздохнул усатый. – Смотри, доиграешься. Упекут в «Ржавую кирку» годков так на десять.
– Если твои же подельники раньше не зарежут, – поддакнул молодой.
– Надо же как-то на жизнь зарабатывать, – пожал плечами Ланц. – Но ладно я, вы чего такие смурные сидите?
– Не слышал, что ли? – поднял на него взгляд от пивной кружки толстяк. – Ланс с Норвеймом летом же еще схлестнулись?
– Вам-то что с того? – уставился на стражников Ловкач.
– Вот и мы так думали, – кивнул молодой. – А начальство сбором ополчения пугает. Слухи ходят, скоро и до нас докатится.
– Да брешут, поди, – усмехнулся Якоб и, поднявшись из-за стола, отправился к стойке. Беседовать с потенциальными спасителями Виктории при стражниках по понятным причинам ему не хотелось.
Сидевший за стойкой трактирщик, как ни странно, Ловкача узнал, нацедил из стоявших вдоль стен бочонков яблочного сидра и вернулся к прерванному разговору с явно приехавшим из провинции купцом:
– Мука опять подорожала…
– Ладно мука, а на пшеницу нового урожая знаешь как цены растут? О-хо-хо! – привычно запричитал купец, мужчина средних лет в темном неброском платье. – Золотой хлебушек нынешней зимой будет, золотой.
– Ничего не понимаю, – буркнул трактирщик. – Война где? На полуночи. Нам-то что с того? Ну, железо подорожало, ну, оружие. На продовольствие-то с чего так цены скакнули?
– А ты сам посуди, – отхлебнул подогретого вина купец. – Ну какой урожай в Норвейме в этом году соберут? Повытопчут все да пожгут. А люди всегда кушать хотят. Война не война, никого не волнует.
– Спекулянты, думаешь, зерно скупают?
– Не только, – понизил голос провинциал, – если Ланс на Довлас двинется, Озерки следующие на очереди будут. Марна опять-таки сразу лапки кверху подымет. А там и до наших полуночных рубежей рукой подать. Так что – сам думай…
– Не, – отмахнулся трактирщик. – Кишка у них тонка!
– Плохо ты еретиков знаешь. Я-то успел на этих выродков насмотреться…
– Пойдем-ка, освежимся на улице, дорогой. – Заслушавшийся Ловкач и не заметил, как к нему подошли два сидевших до того за столом в углу бугая.
– А мне и тут неплохо, – даже не обернулся к ним Якоб и отпил сидра.
– Пошли, задави тебя жаба, – дыхнули в ухо, – а не то…
– Прежде чем совершать необдуманные поступки, – Ланц сделал вид, будто не замечает приставленное к боку узкое лезвие ножа, – советую обернуться и посмотреть на просто ошарашенных вашим поведением стражников. И если за меня вам вкатают лет десять каторги, то за этих мужественных защитников закона сразу отправят на виселицу. Мы понимаем друг друга?
– Ты с ними? – уточнил здоровяк, на заросшей длинной щетиной щеке которого выделялась чистая полоса шрама. Вид дружелюбно отсалютовавших пивными кружками стражников заставил его в бессильной злобе скрипнуть зубами и спрятать нож.
– Это они со мной. Присаживайтесь, в ногах правды нет.
– Чего ты хочешь? – буркнул усевшийся по другую руку парень помоложе и на самую малость похлипче своего напарника. И этот говорил с явственно различимым акцентом. Так и есть – Озерки.
