— А что? Я не хочу умирать… Веришь — нет, у меня душа молодая. И чувствую я себя лет на двадцать пять! Как не жил! Только по лестницам подниматься тяжело…
— Лифт заведите или хоть корзину с лебедкой…
— Болтаться в корзине не к лицу дворянину! — наставительно проговорил Конкруд. — В корзине на кухни картошку поднимают, а объедки вниз спускают!.. Всегда было как: эльфы бессмертны, если их не убить, гномы живут лет по пятьсот, еще есть расы долгожителей вроде тифлингов — и это предопределено! Но вы, пришлые, все изменили! И я задумался — не может быть, чтобы не было технических средств к достижению бессмертия, раз уж оно возможно!.. Взять хоть вампира — по сути, это мертвое тело. Но оно функционирует, и оно бессмертно. Само тело не живет, и как только вампир оказывается повержен, тело рассыпается в прах. Но как действует это тело? Вот он — тот вопрос, которого я никогда бы не задал себе, если бы не вы, пришлые! Вампир не дышит, легкие его не работают. Но обмен веществ происходит. Самое сложное — сердце. Оно бьется, трудится, качает кровь. Кровь у вампира циркулирует, и вампирами-то становятся те, кому вампир даст выпить своей крови. Теперь… Вампир не чувствует вкуса пищи, но регулярно ест — чтобы не ослабнуть с голода. Значит, желудок работает, желудок вырабатывает какое-то вещество, которое заставляет пищу усваиваться… Пища питает тело, химические реакции в теле происходят… Надо только выяснить какие! И катализатором для обмена веществ является кровь. Больше крови — лучше обмен веществ, больше вкуса к жизни! А если кровь нескольких людей — так вампиры вообще с ума сходят! Им кажется, что они рукой схватят луну с неба, мыслью заставят остановиться время, одним пальцем пробьют броню «виверны», зубами поймают пулю…
— Тут их охотники и валят! — заметил я, чтобы слегка остудить зарвавшегося маркиза.
— Вот это вещество — этот желудочный сок вампира меня очень заинтересовал! — Конкруд не умел слушать или умел, но только себя. Сделать из вампира «собаку Павлова», истекающую желудочным соком, — идея оригинальная, хотя, на мой вкус, дурная.
— Мне кажется, слишком велик риск стать вампиром! — Семен все же решил поучаствовать в дискуссии.
— А вот этого надо избежать любой ценой… — Конкруд благосклонно взглянул на подручного Тимохина. — Ты прав, нельзя напрямую использовать желудочный сок вампира. Надо его перегнать. И использовать такую основу для перегонки, чтобы его свойства, дарующие вечную жизнь, сохранились. Для этого лучше всего подойдет кровь не человека, а такого существа, которое живет вечно, но вампиром не является… Эльфы подходят. Экспериментальным путем удалось выяснить, что кровь эльфов не годится для перегонки по множеству причин. А вот кровь полуэльфа… Ну, что ж, ты, кажется, уяснил суть нашего эксперимента.
Подождите, экспериментаторы вы мои, щаз я вам выскажу — как научный консультант и подопытный кролик в одном лице:
— Идейку вам, маркиз, подкину, так сказать, из научной солидарности: в теле вампира из жидкостей есть не только желудочный сок, есть и суставная жидкость…
— Синовиальная… — поправил меня маг, который, как выяснилось, внимательно слушал излияния Конкруда. — Думали уже об этом, но там одна из составляющих — кровяная плазма, так что риск стать умруном слишком велик…
— Вот-вот, синовиальная, — улыбнулся я ободряюще, — но самое главное, конечно, в организме вампира есть урина! Вы, Конкруд, мочу вампирскую пробовали? Уринотерапия для вас — самое то!
— Тубус твой — довольно интересная вещица. Примерно сто — сто пятьдесят лет до Пересечения сфер! — Это Конкруд про тубус, в который был закатан вексель самого маркиза. — Посиди минутку, эльф! Пойдем, Семен, я тебе такое покажу!..
Сидеть одному в комнате было скучно. Вид из окна я уже успел оценить — действительно неплохой и с эстетической и со стратегической точки зрения.
Осторожно, чуть не на цыпочках, я пробрался к лестнице… дверь не заперта, этим надо воспользоваться! Стрелой спустился на минус второй. Что тут с дверями вообще? Тоже открыта!
Есть тут один, так сказать, потенциальный источник информации…
Вампир так и лежал, прикрученный к столу, как я его оставил полчаса назад. Приподняв простыню с ближайшего стола и пошарив глазами по разложенным на стеклянной столешнице инструментам, я без особого удивления усмотрел осиновый колышек и осиновый же молоток-киянку. Они лежали поближе к вампиру, чтобы, значит, помнил…
— Слышь, болезный, кто «Крем» делает?
Я наклонился над прикрученным к столу вампиром с целью пополнить образование.
Умру рассматривал меня своими потухшими глазами, но молчал — стеснялся, наверное… Я приложил осиновый кол к груди вампира, поднял киянку — тот закрыл глаза, ожидая удара. Удар последовал. Киянкой по грудине, а осиновый колышек я заблаговременно убрал.
— Промахнулся, — с непритворным огорчением признал я. — Всегда промахиваюсь… Что дома по гвоздям, что теперь… Ну, хоть потренируюсь…
Несколько ударов во всю силу. Пару ребер я ему поломал — к гадалке не ходи… Вампиры чувствуют боль — может, не так, как люди, но чувствуют.
Во время экзекуции умрун не проронил ни звука, а у меня уже закончились «наработки». Пытать все- таки я не умею. Не то что покойный Аристарх…
— Я задам тебе всего несколько вопросов, — сказал я вампиру, — уверен, такие же задавал тебе Конкруд. Уверен, ты на них ответил… Не мог не ответить… И уверен: хотел бы отомстить…
При моих последних словах умрун лениво поднял правое веко и прошелестел:
— Отсюда поподробнее!
Есть! Месть — это святое! Вот ничего святого у нежити проклятой не осталось, а месть осталась. Говорят, остается еще любовь, но там столько условий должно совпасть, что просто труба!
— Так отвечай, голуба, кто «Крем» делает?
Если бы вампир мог смеяться, он бы расхохотался.
— Ты хоть представляешь, сколько я тут лежу? — спросил он. — Какой «Крем»? Я не знаю, кто сейчас в половине княжеств правит. Только и слышу, какой-то Владимир Краснилыч, Владимир Краснилыч!
— Кириллович, — автоматически поправил я умруна, удивляясь. — Не годами же ты здесь лежишь! И почему у вас тут пахнет так?
— А ты под стол загляни! — Вампир аж шипел от злости, паутина на его запястьях, ногах, шее, пояснице и груди опасно натянулась.
Я приподнял простыню, спускавшуюся почти до пола, посмотрел под днище стола и увидел стоящую прямо под столом парашу, к счастью пустую. Но запах-то, запах! В столе соответственно была вырезана дыра, чтобы умрун мог облегчаться лежа.
Вот это пытка! У меня аж волосы дыбом встали! Кто ж придумал такое! Да теперь мне умрун все тайны раскроет за самое великое изобретение человечества — рулон туалетной бумаги! Только где его взять-то?
Не успел я предложить нежити самую удачную в моей жизни сделку, даже видение короткое в голове промелькнуло: вот я бросаю рулон связанному вампиру на грудь, со словами «На, пользуйся!», — как по лестнице быстрым ручейком зазвенели шаги, и в подвал ворвалась фэйри с пистолетом в руке.
— Зачем ты это? — указала она стволом на так и зажатый в моей ладони осиновый колышек. — Положи на место, не балуйся!
Прям заботливая мамаша, увидевшая гусеницу в кулачке у малыша, играющего в песочнице.
— Хотел вот жизни дать вашему дохлику!
— Бросай все — и идем к маркизу, пока тебя не хватились… Не усугубляй, уринотерапевт… — Тон у фэйри был вполне беззаботным, даже сочувственным.
Хотелось бы посмотреть на нее в другом настроении…
— Скажешь, где Ашмаи искать, — помогу! — обратился я к вампиру.
— Ашмаи тебя сам найдет, не беспокойся! — Умрун осклабился, и мне захотелось сделать ему что- нибудь приятное. Точнее, не только ему.
Я с размаху ткнул вампира колышком под шею, так, чтобы он лежал на нем, как на подушке, показал
