На Западе иудаизм дал идею спасителя, посланника, пророка. Это нужно понять, в самых его корнях. Это означает, что общество так бедно, что не может даже представить, что возможно воплощение Бога. Общество так бедно, что постичь воплощение Бога невозможно. Общество так бедно, что, самое большее, к нему можно отправить посланца; ему нужен спаситель, пророк. Но все это нужно лишь для того, чтобы дать утешение бедному человеку.
Иисус никогда не смог бы стать тем, кем он стал на Западе, если бы он родился на Востоке. Все аватары происходили из королевских семей; так и должно было быть. Это было богатое общество. Кто послушал бы сына плотника? Люди бы просто посмеялись. «Не сошел ли Бог с ума? Есть великие короли, великие ученые, великие мудрецы - а он выбрал в единородные сыновья сына плотника!» Сама идея была бы невозможна, но на Западе это было возможно.
Запад был в те времена беден, очень беден. Ему нужно было утешение, и Западу легче было принять бедного человека, потому что он принадлежал к нему. Христианство стало величайшей религией в мире, потому что Иисус был бедным человеком. Если бы он не был бедным человеком, христианство не стало бы величайшей религией... это невозможно.
Христианство распространило евангелия о блаженстве тех, кто беден, тех, кто лишен, тех, кто кроток, тех, кто согбен. И в этом была привлекательность, потому что именно такой была большая часть общества.
После Иисуса Христа самым важным человеком был Карл Маркс, который тоже был евреем, как и Иисус. Он доводит ту же идею, сам того не зная, до ее логического конца. Он не может принять Бога по той простой причине, что если бы был Бог, мир не должен бы быть таким бедным, люди не должны бы быть эксплуатируемыми. «Что делает этот Бог? Он должен прекратить это». Он отвергает Бога, потому что мир так беден, что не может позволить себе Бога.
Индия была так богата в старые времена, что могла позволить себе тридцать три миллиона богов - таким было население Индии. Зачем скупиться? По богу каждому человеку! Но Маркс не смог принять и одного Бога, потому что само его существование противоречит бедности и эксплуатации в мире. Если Бог ничего не может сделать для бедных, его все равно, что нет; неважно, есть ли он вообще.
Маркс пошел еще дальше, говоря, что небольшая группа людей не должна оставаться богатой, их богатства должны быть распределены между бедными. И он прекрасно знал - каждый может это понять - что можно распределить богатства немногих богатых между бедными, но это не сделает - не таким образом - богатым все общество. Но он просто злился. Его отец был раввином. Они жили в бедности, и он видел, что даже его отец, который был простым и скромным человеком, служащим Богу, вынужден был страдать от бедности. Богатство не должно быть позволено немногим людям, даже если это значит равно распределить бедность.
И вы будете изумлены - это поразительные факты, - что точно так же как христианство стало величайшей религией, коммунизм стал величайшей политической идеологией. Точно так же как христианство охватило почти половину человечества, оставшаяся половина стала коммунистической. То и другое - ответвления иудаизма.
Из-за этой невероятной бедности Запад становился более и более насильственным в завоевании народов, которые наслаждались богатством. Все западные страны: Англия, Испания, Португалия, Франция - распространили свои империи по всему миру и высасывали, что только могли, и все деньги собирались в западных столицах.
В это время появился новый фактор, который всегда приходит с богатством - и это была наука. Когда есть богатство, физические потребности удовлетворены, тогда ум начинает задаваться вопросами об объектах, об объективном мире. И триста лет назад, когда родилась наука, она преумножила богатства Запада.
Нужно заметить, что церковь всегда была против науки и на каждом шагу пыталась мешать ее росту. В этом есть некоторое значение, и значение это в том, что если наука и технология растут, бедность исчезает - а эта церковь зависит от бедности. Фактически, «блаженна церковь, если весь мир беден», потому что богатый человек, богатое общество оказываются за пределами власти церкви.
Только бедный человек хочет спасающего Бога. Здесь он беден; он хочет, по крайней мере, иметь гарантию, что в последующей жизни он будет допущен в рай. И настоящее утешение дает то, что только бедный войдет в рай. Богатствами ты можешь наслаждаться здесь, но те же самые богатства приведут тебя в вечную тьму ада.
Церковь в своей основе против науки, но наука - это исследование истины. Это было трудно, но несмотря на церковь, преграждающую каждый дюйм пути, наука возобладала, и теперь Запад в состоянии думать о медитации, думать о мире души, думать о вечной жизни. Он может обратить глаза от объекта к субъекту - и это будет началом упадка богатства, власти. И это в определенном смысле началось. Именно поэтому вы видите, что Япония и другие маленькие азиатские страны завоевывают огромную власть, богатство, технологическое первенство, и валовой доход Японии превысил валовой доход Соединенных Штатов.
Это очень символический факт. Он может иметь далеко идущие следствия. И то, что происходит в Японии, распространится и на другие страны Дальнего Востока. Теперь весь Восток устал от бедности, устал от религии. Он хочет науки, он хочет технологии. С Востока талантливые студенты приезжают в университеты Запада, чтобы изучать медицину, инженерное дело, электронику и всевозможные технические предметы.
Поразительным опытом было то, что хорошо известные западные врачи, инженеры, электронщики и другие технические эксперты стали приезжать в Индию ради медитации. Естественно, в Индии у них друзья, коллеги, с которыми они учились в Оксфорде, Кембридже или Гарварде, и их индийские коллеги просто изумлены, потому что они сами никогда не думали о медитации. Они отговаривают этих людей:
- О чем вы беспокоитесь? Вы добились успеха в своей профессии; вы должны вложить все силы в свою профессию, вместо того чтобы бродить в поисках души. Никто ее никогда не видел, никто ничего о ней не знает... есть она или нет. Не тратьте время впустую.
Эти люди говорили мне:
- Это странно... мы приехали издалека, чтобы понять медитацию, но наши друзья здесь всегда интенсивно разубеждают нас.
Запад, по мере того как он становится более и более медитативным, - если все будет продолжаться по-старому, так, как я предполагаю, - обеднеет; это естественное следствие, если он пойдет по старому пути, по пути, которым прошел Восток. Если он последует старому пути... тогда отрекись от мира, прими обет безбрачия, уйди в монастырь, стань нищим. Все эти вещи не имеют ничего общего с твоим духовным ростом, это просто механический сдвиг.
В Индии один из врачей, которые заботились обо мне, пока не появился Деварадж, никогда не оставался со мной долее двух или трех минут. И Вивек обычно удивлялась... потому что он приходил, но так спешил - и всегда нервничал и потел в комнате, охлажденной кондиционером. Выглядело так, словно я был врачом, а он пациентом! И он задавал несколько вопросов и говорил: «Выйдите, а я дам рецепт Вивек», - и сразу же выбегал из комнаты.
Он никогда не приходил ни на одну из моих лекций, он никогда не приходил ни на одно празднование, хотя обещал много раз, говоря, что хочет прийти его жена, и, может быть, в следующий раз он придет на день празднования. Но он никогда не появлялся. И Вивек спрашивала меня:
- В чем дело? Почему он так нервничает?
- Ты не понимаешь, - говорил я. - Это очень преуспевающий врач, первый в городе, и он боится, что каким-то образом попадет под мое влияние, под гипноз или что-то в этом роде. Он не хочет вовлекаться ни во что, кроме как в качестве моего врача, и даже это лишь потому, что если он будет моим личным врачом, это прибавит ему престижа.
Но он почти убегал - он не мог даже идти, он почти выбегал и выпрыгивал из комнаты - и Вивек приходилось следовать за ним в другую комнату, и там он выписывал рецепт или давал ей инструкции.
Но страх был из-за того, что опасно... Один из его друзей, Аджит Сарасвати, был моим саньясином. Они были коллегами и вместе учились, - оба учились на Западе. Затем Аджит стал специализироваться в гинекологии, и, в конце концов, стал саньясином. Он обычно говорил этому врачу:
- Тебе нечего бояться - никого не делают саньясином насильно. Ты можешь, по крайней мере, прийти
