— они писают на определённой территории, и запах предупреждает других животных, что это — пограничная линия, ограда. Вне её всё позволено; стоит сделать лишь шаг на чужую территорию, и возникает опасность.
Львы выбирают одиночество по той простой причине, что у них достаточно силы, чтобы справиться с любым врагом. Но если представить себе человека... его тело не настолько сильно, как тело животного. Его ногти не так крепки, чтобы он мог убить любое животное ногтями. Его зубы не так крепки, чтобы он мог есть сырое мясо животного, убитого собственными руками. Он не может ни убивать своими руками, ни есть сырое мясо непосредственно зубами. Все его конечности слабее, чем конечности других животных. Он не может бегать наравне с лошадью или собакой, или быком, или волком, или оленем — он вообще никто! Хорошо, что животные не участвует в ваших Олимпийских играх; иначе все ваши великие бегуны оказались бы в глупом положении. Вы не можете перепрыгивать, как обезьяны, с дерева на дерево. Они перепрыгивают с одного дерева на другое и перемещаются на много миль; им не приходится касаться земли. Вы не сможете побороть даже обезьяну.
Нужно признать, что человек — самое слабое животное на Земле. И это положило основу всему его поведению, его пристрастиям, его группированию. Он должен быть частью чего-то большего, чем он сам; только тогда он чувствует себя в безопасности.
Ему пришлось изобретать всевозможное оружие. Ни одно животное никогда не беспокоилось о том, чтобы изобретать оружие. В этом нет надобности; достаточно рук, зубов, ногтей. С самых первых времён человеку пришлось изобретать оружие — поначалу сделанное из камней, скал, затем, постепенно — из металла. Затем ему пришлось признать, что даже с оружием в руках он не может лицом к лицу сражаться со львом или другим животным. Ему пришлось изобрести стрелы — то есть возможность стрелять с расстояния — потому что приближаться было опасно. Может быть, у вас есть оружие, но оно не окажет большой помощи в борьбе со слоном. Он возьмёт вас вместе с вашим оружием и отшвырнёт на полмили. Важной стала возможность стрелять с расстояния в той или другой войне.
Именно так мы пришли к атомному оружию. Теперь мы полностью устранили из него человека; вы просто нажимаете на кнопку, и ракета запущена. Не нужно даже знать, где находится ракета; она движется по запрограммированному курсу. Она достигнет Кремля или Белого дома; программа в неё встроена. Кто нажмёт на кнопку, неважно; этот человек может находиться на расстоянии во много миль. Он должен находиться на расстоянии во много миль, потому что, в конце концов, человек — не Римский Папа, он погрешим: оружие может дать осечку. Ракеты могут находиться где- нибудь в Техасе, а кнопки, переключатели — где-нибудь в Белом доме.
Человек создал расстояние между собой и врагом, и в конце концов ему пришлось создать расстояние и между собой и оружием, потому что оружие стало слишком опасным. Держать его вблизи значило бы напрасно рисковать.
Но всё развивалось очень логичным образом. Человек стал покорителем всех животных. Только в этом смысле можно сказать: «Блаженны слабые, ибо они наследуют землю». Они унаследовали её только в этом смысле, но не в другом, не в духовном смысле. Слабость человека оказалась его силой.
Человеку пришлось думать, изобретать. Проблем было так много, и естественного способа их решить у него не было — отсюда мышление. Мышление просто означает, что вы сталкиваетесь с проблемой, и природа не дала вам ключа для её решения. Все животные снабжены ключом. Они никогда не сталкиваются ни с какими проблемами.
За миллионы лет его мыслительные клетки становились более и более эффективными. Но на пути он собирал всю возможную пыль, все возможные страхи.
Это было необходимо, этого нельзя было избежать; но беда в том, что эти времена миновали, вы уже прошли этот путь, но пыль всё ещё цепляется за вас.
Теперь человек может быть один. Теперь нет необходимости в том, чтобы он был фанатично предан той или иной религиозной группе или политической идеологии — христианству, индуизму, исламу, коммунизму, фашизму — в этом нет надобности. Но большинство составляют идиоты. Они продолжают снова и снова переживать прошлое. Было сказано, что история повторяется, — это верно в отношении девяноста девяти процентов человечества; иначе быть не может. История вынуждена повторяться, потому что эти люди продолжают цепляться за прошлое, продолжают снова, снова и снова делать одно и то же. Они сбиваются в группы — и решение принадлежать группе должно быть окончательным, потому что зачем иначе группе обременять себя тем, чтобы принимать вас в свои члены? Вы должны внести что-то взамен. Почему группа должна заботиться о вашей безопасности? Вы должны что-то сделать для группы — и вы принимаете окончательное решение. Вы говорите: «Я готов умереть за вас. Если вы готовы умереть за меня, я готов умереть за вас». Это простая сделка.
Зачем нужна фанатичная преданность? Фанатичная преданность необходима, потому что если вы начнёте быть сознательными, бдительными, то увидите, что это полный идиотизм.
Нет необходимости в том, чтобы принадлежать к нацистской партии Адольфа Гитлера. Но такая страна, как Германия, — одна из самых образованных, культурных, развитых стран; страна, давшая миру самый длинный список мыслителей и философов — становится жертвой полного идиота. И такой человек, как Мартин Хайдеггер, один из самых значительных философов своего века, может быть, самый значительный, был последователем Адольфа Гитлера. Этому невозможно поверить. Совершенно непостижимо, что такой человек, как Мартин Хайдеггер, с которым во всём мире никто не может сравниться... все его современники кажутся в сравнении с ним карликами.
Мышление Хайдеггера было настолько сложным, что он не мог закончить ни одной из своих книг. Он начинал, писал первую часть, и тогда весь мир ожидал появления второй части — она так никогда и не появлялась, по той простой причине, что к концу первой части он создавал себе столько проблем, что не мог понять, куда дальше двигаться, куда идти, что делать, и как всё это разрешить. Он просто продолжал молчать и начинал другую книгу!
И именно это он делал всю жизнь. Появляется первая часть, потом вторая — третьей части недостаёт, ни одна книга не закончена. Но даже эти незаконченные фрагменты — просто чудеса ума. Тонкость его логики и
