лысине ладонь и пошел строевым шагом.
— Обрили уже! — все восторженно захохотали, кинулись наперебой трогать колючую плешь.
— Руки мыли?.. — отбивался Дрын. Наконец вырвался, шмякнул кепку оземь и заорал, раскинув грабли во всю ширь: — Чуваки! Последний раз угощаю! За мной!!
Мэлс с парнями подняли его себе на плечи и торжественно понесли по Броду, распугивая зевак.
— Товарищи! — возвышаясь над улицей, орал Дрын. — Да здравствуют Советские вооруженные силы, самые вооруженные из всех вооруженных, надежный оплот, об пол и об лоб! Ура, товарищи!..
Нолик отошел в сторону. Вдруг выхватил наметанным взглядом безликого человека в сером пальто, приближающегося к нему в толпе. Он быстро повернулся и двинулся за стилягами. И тут же увидел еще одно серое пальто навстречу.
— Чувачок, подержи на секунду, — сунул он портфель в руки Бобу. — Я сейчас... — и юркнул в подворотню.
— Э-э... — успел только сказать тот. Неуверенно глянул вслед своим.
— Ты чего застрял? — крикнула Бетси.
— Сейчас догоню, — махнул Боб и остался стоять, озираясь по сторонам, дожидаясь Нолика.
Двое в сером схватили его за руки.
— Понятые, сюда! — они вырвали портфель и вытряхнули на асфальт содержимое.
— Это не мое... — начал было Боб.
Его тотчас, как гончие отбившегося от стаи волка, окружили плотным кольцом прохожие.
— Конечно, не его! В руках держит — не его!
— Я свидетель! Я все видел! Товарищи милиционеры, меня в свидетели запишите!
— Там тебя оденут по-человечески!
Боб растерянно смотрел на искаженные ненавистью лица вокруг...
...Милицейский «козлик» проехал мимо торжественной процессии стиляг. Боб замахал руками, заколотил в зарешеченное заднее окно. Потом бессильно привалился лбом к стеклу, глядя на друзей — исчезающий вдали цветной островок в одноцветной толпе...
Бетси запрыгнула в троллейбус, встала на задней площадке, опершись на поручень, тоскливо глядя в окно.
Вокруг нее в переполненном троллейбусе тотчас образовалось свободное пространство, пассажиры расступились, неприязненно разглядывая ее наряд.
— Вырядилась, как чучело огородное! — начала тетка с авоськами.
— Как совести-то хватает на улицу выходить! А еще девушка!
— Совсем бы уж юбку сняла! — вступил мужик. — Чего уж там прятать-то — и так все наружу!
Бетси перевела взгляд на него. Как обычно, загадочно улыбнулась, состроила глазки — и вдруг, как кошка, молча метнулась к нему и вцепилась когтями в лицо. Мужик заорал, пытаясь оторвать ее от себя, на задней площадке началась свалка, крик и женский визг.
Троллейбус резко затормозил, открылись двери, и два милиционера, расталкивая людей, ворвались в салон...
В комнате Мэлса на растянутых крест-накрест веревках сушились распашонки, посередине стоял манеж с погремушками.
Раздался ритмичный, синкопом стук в дверь. Мэлс открыл — и вдруг радостно заорал, раскинув руки. Фред переступил через порог, они орали на два голоса, глядя друг на друга смеющимися глазами, потом ритуально ударились кулаком, грудью и обнялись.
— Мэл, ты с ума сошел? — выглянула из второй комнаты Полина.
— Польза! Здравствуй, чувишка! — Фред бесцеремонно сгреб ее в охапку.
— Да тише ты, ребенок спит!.. — Полина расцеловалась с ним. — Давно приехал?
— Только чемоданы распаковал. Первый официальный визит... А тебе идет, — потрепал он ее по чуть отросшим волосам.
— Ну как Запад? — спросил Мэлс. — Загнивает?
— Загнивает, — скорбно подтвердил Фред. — Но хорошо пахнет!.. Польза, это тебе с бэбиком! — он вывалил на стол яркие диснеевские игрушки, соски, бутылки. — Как назвали-то?
— Ваня.
— Хорошее имя, — одобрил Фред. — Политически грамотное... Последнее достижение империалистов, — показал он бутылочку. — Непроливашка. Как ни крути... — продемонстрировал он.
— Да что ты ему показываешь, — засмеялась Полина. — Он не знает, с какой стороны соска надевается.
— Понимаешь, Фред, — пояснил Мэлс, — она считала, что при равноправии мужчин и женщин я тоже должен кормить грудью.
Полина шутливо толкнула его плечом.
— А как твоя правоверная? — спросила она.
Фред только безнадежно махнул рукой:
— Шаг в сторону — побег, прыжок на месте — провокация... Не будем о страшном.
— Извини, Фред, — Полина виновато улыбнулась. — Я правда ужасно рада, честное слово... Просто с ног валюсь, не соображаю уже ничего. Он две ночи не спал... Вы сидите, я потом приготовлю что-нибудь...
— Да ладно, у хорошего дипломата все с собой! — Фред кивнул на вторую сумку.
Он проводил Полину взглядом.
— Изменилась...
— Изменишься тут...
— С тещей не контачите?
— Прокляты во веки веков.
Они сели за стол. Фред вытащил бутылку виски.
— Про Боба знаешь? — спросил Мэлс.
Фред кивнул.
— Отец не сможет помочь?
— Глухо... — покачал головой тот. — Спекуляция контрабандой...
— Да какая спекуляция... — начал Мэлс.
— Алло, чувак! — щелкнул пальцами тот. — Это я, Фред. Ты мне будешь объяснять?.. Дрын в армии?
— На флоте. Он, дурак, в военкомат при всем параде приперся! Его тут же на подводную лодку и упрятали... Бетси из Москвы выслали...
— Погоди, а... — Фред указал на дверь, за которой скрылась Полина.— А кто из наших-то остался?
— Да вообще настоящих чуваков почти не осталось. А кто есть — по домам сидят, музыку шепотом слушают. Все изменилось, Фред. Жлобье совсем озверело. Облавы каждый день... «Кок» закрыли...
— «Кок»?! — схватился за голову Фред. — Как жить-то?.. Вот это новости! Ну порадовал, чувачок! На полгода отъехать нельзя!
— А помнишь, как по Броду всей толпой хиляли?..
— Да-а... Это тебе, кстати, — он достал несколько пластинок.
Мэлс схватил, жадно просмотрел имена.
— Ну, чува-ак!.. — в восторге протянул он. — У нас и на костях-то уже ничего не достанешь!.. Черт, проигрыватель в той комнате...
— Успеешь еще... — усмехнулся Фред. — Сам-то все на своем трофейном лабаешь?
— Да где же другой взять.
— Как где? — развел руками Фред. —
Там, где, —
он запел вполголоса, поводя бедрами, —
Средь трущоб и небоскребов
много реклам,
Американцы ходят и жуют
чуингам, —
пританцовывая, он достал футляр и положил на стол перед Мэлсом, —
Грабят, убивают,
«Чучу» напевают
И бара-бара-барают стильных дам! —
и он жестом фокусника откинул крышку.
Мэлс замер, глядя на новенький, сверкающий сакс. Слов не было, он ударил Фреда в плечо. Тот ответил. Какое-то время они, сдерживая смех, мутузили друг друга через стол. Потом Мэлс бережно взял саксофон, вставил мундштук и пробежал пальцами по клапанам. Сакс ответил сильным чистым звуком.
Тотчас в комнате заплакал ребенок. Они замерли, глядя друг на друга круглыми глазами, потом синхронно обернулись к двери. Полина выглянула из-за двери, укоризненно качнула головой. Они отчаянно замахали руками: больше ни звука!
— Посмотрю на бэбика? — сказал Фред. — Все равно разбудили.
Мэлс поманил его за собой, подкрался к двери, приоткрыл и заглянул в щель. Полина качала сына на руках. Мэлс уступил место Фреду.
Тот посмотрел в комнату, потом перевел глаза на Мэлса.
— Этот? — уточнил он.
— Этот, — подтвердил Мэлс.
Фред снова приник к щели, озадаченно морща лоб. Обернулся к Мэлсу. Потер ладонью подбородок.
— Знаешь, Мэл... — задумчиво сказал он наконец. — Мне кажется, ты слишком часто слушал Чарли Паркера...
Они вернулись за стол.
— Ну, Фред, — Мэлс нетерпеливо потер руки. — Теперь главное! Про Америку... Давай с самого начала...
— Про Америку?.. — Фред тяжело вздохнул. — Я не хотел тебя расстраивать, Мэл, но у меня тоже неприятные новости...
Тот удивленно посмотрел на него.
— Давай выпьем, чувак! Все легче будет, — Фред разлил виски по стаканам.
Мэлс потянулся чокнуться, но Фред убрал свой стакан.
— Не чокаясь.
— Что, кто-то умер?
— В определенном смысле... — Фред выпил, встал и прошелся по комнате. — Мэл! — трагически сказал он. — Прими этот удар достойно, как мужчина! Не надо рвать волосы, посыпать голову пеплом, бросаться на стены и примитивно бить посуду!
— Ладно, давай, не тяни! — не выдержал Мэлс.
Фред остановился напротив.
— Мэл, я был в Америке... — скорбно начал он. — Я был в Нью-Йорке и Лос- Анджелесе. Я проехал пять штатов... Мэл! — заорал он. — Там нет стиляг!!!
Полина, закипая, встала на пороге и уперла руки в пояс.
Они стояли в пивной среди чумазых работяг, с полупустой бутылкой виски на столике.
— У моей правоверной единственное достоинство: в десять ноль-ноль она ложится спать, и через пять минут ее можно грузить в багажный вагон, — рассказывал Фред. — А через десять я уже хилял по Бродвею. Я видел ночной Нью-Йорк, Мэл, там не осталось ни одного бара, в котором меня не знают в лицо. Я был во всех джаз-клубах Лос-Анджелеса. Там
