вернусь.
– Стой!
Я была уже у дверей подвала.
– Это займет всего минуту. – Я открыла дверь, включила свет и встала на первую ступеньку.
Она была в паре шагов от меня, держа пистолет наготове.
– Не так быстро, – сказала она. – Я тоже иду.
Мы вместе спустились по ступеням, сделали это осторожно, боясь оступиться. Я пересекла подвал и схватила портативную электропилу, которая лежала на верстаке Дечуча. Женщины хотят иметь детей. Мужчин влекут электроинструменты.
– Возвращайся наверх, – сказала она. Ее явно вывела из себя обстановка подвала, и ей хотелось поскорее отсюда выбраться.
Я поднималась медленно, волоча ноги, сознавая, что она идет по пятам. Я чувствовала, что пистолет почти упирается мне в спину. Она находилась слишком близко. Рисковала, поскольку хотела поскорее выбраться из подвала. Я поставила ногу на верхнюю ступеньку, резко повернулась и ударила ее пилой в живот.
Она слабо вскрикнула, раздался выстрел, пуля улетела неизвестно куда, а София кубарем скатилась с лестницы. Я не стала рассматривать, что там с ней случилось. Вылетела за дверь, захлопнула ее, заперла и выскочила из дома. Я выбежала через парадную дверь, которую по глупости оставила незапертой, когда прошла за Дечучем в кухню.
Я принялась барабанить в дверь Анжелы, прося ее открыть поскорее. Дверь открылась, и я едва не сбила Анжелу с ног, так торопилась войти.
– Заприте дверь, – попросила я. – Заприте все двери и дайте мне ружье вашей матери. – Затем я кинулась к телефону и набрала 911.
Полиция приехала раньше, чем я сумела взять себя в руки и вернуться в дом. Нет смысла там показываться, если у меня руки так трясутся, что я не могу удержать ружье.
Два копа в форме вошли в дом Дечуча и через несколько минут дали отмашку: все чисто. Тогда в дом пошли медики. София все еще лежала в погребе. Она сломала бедро и несколько ребер. Мне показалось, что сломанные ребра – весьма символично в данной ситуации, хотя от всего озноб пробирает.
Я прошла за медиками на кухню и замерла на пороге. Дечуча на кухонном полу не было.
Билли Квятковски был первым, кто вошел в дом.
– А где Дечуч? – спросила я его. – Я оставила его на полу около стола.
– Когда я вошел, в кухне никого не было, – ответил он.
Мы посмотрели на кровавый след, ведущий к двери черного хода. Квятковски зажег фонарь и вышел во двор, но скоро вернулся.
– Трудно увидеть след в траве в такую темень, – сказал он, – но есть пятна крови в переулке за гаражом. Мне кажется, что у него там стояла машина и он на ней уехал.
Поверить невозможно. Невозможно поверить! Этот человек похож на таракана, зажигаешь свет, и он исчезает.
Я отчиталась перед полицией и уехала. Я беспокоилась о бабушке. Я хотела убедиться, что она дома. И мне хотелось сидеть на кухне мамы. Но больше всего мне хотелось съесть кекс с глазурью.
Когда я подъехала к дому, во всех окнах горел свет. Все сидели в гостиной и смотрели новости по телевизору. Если я действительно знала свою семью, то все они ждали возвращения Валери.
Когда я вошла, бабушка вскочила с дивана.
– Ты его схватила? Ты схватила Дечуча?
Я покачала головой.
– Он снова улизнул. – В подробные объяснения мне вдаваться не хотелось.
– Он парень ловкий, – заметила бабушка, снова усаживаясь на диван.
Я пошла на кухню за кексом. Услышала, как открылась и закрылась входная дверь. На кухню приплелась Валери и устало села на стул. Она гладко зачесала волосы за уши и спереди взбила их эдаким коком. Блондинистая лесбиянка подражает Элвису.
Я поставила перед ней блюдо с кексами и села.
– Ну? Как твое свидание?
– Полный кошмар. Она не моего типа.
– А кто твоего типа?
– Уж точно, не женщины. – Она взяла кекс. – Джанин поцеловала меня, а я ничего не почувствовала. Она снова стала меня целовать и вроде как… впала в экстаз.
– Насколько в экстаз?
– Она любила меня по-французски!
– Ну и?
– Ужасно. По-настоящему ужасно.
– Значит, ты больше не лесбиянка.
