– Именно так, лапочка.
Дичь какая-то!
– Я знаю, у тебя сегодня выходной, но я хотела попросить тебя об одолжении, – сказала я Морелли.
– Я весь внимание…
– Я надеялась, что ты понянчишь Лунатика. Он вляпался в эту историю с Дечучем, и я боюсь, что и в моей квартире он в опасности.
– Мы с Бобом собирались посмотреть игру. Мы ждали этого всю неделю.
– Лунатик может посмотреть игру вместе с вами. Я его завезу.
Я быстро повесила трубку, чтобы Морелли не успел отказаться.
Розанн Крейнер, вымокшая до нитки и злая, стояла под дождем на своем углу. Будь я мужчиной, я не приблизилась к ней и на двадцать футов. На ней были сапоги на высоких каблуках и огромный пластиковый пакет для мусора. Трудно сказать, было ли что-нибудь надето под пакетом. Может быть, ничего. Она ходила взад-вперед и махала рукой проезжающим машинам. Если машина не останавливалась, она показывала ей вслед палец. Из ее досье я знала, что ей пятьдесят два года.
Я остановилась на углу и опустила стекло.
– Вы с женщинами работаете?
– Душечка, я работаю со свиньями, коровами, утками и женщинами. У тебя есть денежка, у меня есть время. Двадцатка за ручную работу. Если надолго, то доплатишь.
Я показала ей двадцать долларов, и она села в машину. Я нажала на кнопку, автоматически запирающую все двери, и направилась в полицейский участок.
– Любой переулок годится, – сказала она.
– Я должна кое в чем признаться.
– О, черт. Ты из полиции? Скажи мне, что ты не из полиции.
– Я не из полиции. Я разыскиваю тех, кто сбежал из-под залога. Вы не явились в свой день в суд, так что нужно назначить новую дату.
– А двадцатку ты не отберешь?
– Нет, не отберу.
– Хочешь, поиграю с тобой за нее?
– Нет! – заорала я испуганно.
– Господи! Нечего так орать. Мне просто не хочется, чтобы ты думала, что я тебя надула. Я отрабатываю деньги, которые беру у людей.
– А как насчет того парня, которого ты обработала до полусмерти?
– Он хотел меня обмануть. Ты думаешь, я торчу на этом углу, чтобы дышать свежим воздухом? У меня больная мать в доме для престарелых. Если я не буду вносить каждый месяц плату, она будет жить со мной.
– Это очень плохо?
– Да я лучше трахну носорога.
Я остановилась на стоянке у полицейского участка и попыталась надеть на нее наручники, но она принялась махать руками как ненормальная.
– Не позволю надеть наручники, – заявила она. – Ни за что.
Тут так вышло, что от всего этого махания руками автоматический замок открылся, Розанн выскочила из машины и пустилась бежать по улице. У нее была фора, но она мчалась на высоких каблуках, я же была в кроссовках, так что я поймала ее через пару кварталов. Мы обе были не в лучшей форме. Она дышала со свистом, мне же казалось, что я выдыхаю пламя. Я застегнула на ней наручники, и она села на землю.
– Зря расселась, – сказала я.
– Подумаешь, какая крутая! Никуда я не пойду.
Я забыла сумку в машине, а машина осталась довольно далеко от нас. Если я побегу к машине за сотовым, Розанн не будет на месте, когда я вернусь. Она сидела, надувшись, а я стояла, пылая гневом.
Случаются дни, когда и из постели вылезать не стоит.
Я боролась с сильным искушением как следует лягнуть ее по почкам, но тогда наверняка останется синяк, и она сможет подать в суд на Винни за грубость его работников. Винни терпеть такого не мог.
Дождь усилился, мы обе насквозь промокли. Волосы прилипли к лицу, джинсы тоже вымокли. Обе решили выжидать. Наше выжидание кончилось, когда мимо проехал Эдди Газарра, отправляющийся обедать. Эдди – трентонский полицейский и женат на моей кузине Ширли Плаксе.
Эдди опустил стекло, покачал головой и поцокал языком.
– У меня тут сложная ситуация, – сказала я.
Эдди усмехнулся.
– Да уж вижу.
