При этой мысли Бетси широко улыбнулась и начала двигаться в толпе.
– Привет, Ли, – пропела она, коснувшись легким поцелуем бледной щеки.
Страсберг повернулся к Максу:
– Ты наверняка знаком с Бетси, покровительницей искусств и богиней Маммоны…
Фиалковые глаза Бетси остановились на Максе. Ли отошел.
– Простите, я не расслышал вашего имени, – вежливо сказал Макс.
– Бетси.
– Бетси… А дальше?
Тут ее кто-то толкнул в спину, и Бетси нашла удобную возможность заставить Макса замолчать. Она пролила шампанское ему на брюки и тут же театрально охнула:
– Что же теперь все подумают?
Макс усмехнулся, когда его новая знакомая прикрыла рот рукой и восхитительно хихикнула.
Глава 15
Физз прижалась к Максу:
– Ты в самом деле по мне скучал?
– Каждый день.
– Ты мне изменял?
– Ни разу, – очень убедительно солгал Макс.
– Это заметно, дорогой, – Физз удовлетворенно вздохнула.
– После того как герцог Веллингтон победил Наполеона в битве при Ватерлоо, его жена сказала подруге: «Три раза… до того, как он снял сапоги».
– Благодарение богу, ты не герцог Веллингтон, – прошептала Физз.
В июне 1928 года Макс вернулся в Великобританию, но работы для него по-прежнему не было. Он наприглашал половину Нью-Йорка забегать, если кто часом окажется в Лондоне, и теперь он с изумлением осознавал, что его новые американские друзья поняли его буквально. Бедные студенты и актеры путешествовали по Европе и надеялись, что Макс не откажется приютить их в Лондоне на одну ночь в гостиной на кушетке. Одна ночь неизменно превращалась в неделю или две. Как-то раз Физз прямо заявила мужу, что уже забыла, какого цвета обивка на их кушетке, что она устала от вечных потертых чемоданов и рюкзаков в прихожей и чужих мочалок за дверью в ванной комнате.
А Макс радовался гостям. Он охотно закупал пиво, чтобы потом до полуночи можно было спорить, что лучше – традиционная постановка или игра прямо в зрительном зале, при минимальном количестве костюмов и реквизита.
А однажды Макс задумался. А почему, собственно, он не может начать карьеру режиссера?
Утром в следующее воскресенье в кабинете Тоби Макс произнес заранее отрепетированную речь. Он осторожно начал с того, что благодарен отцу за постоянную финансовую поддержку, но что настала пора ему подумать о том, как самому зарабатывать деньги.
Тоби, давно понявший, что актера из Макса не получилось, внимательно слушал.
Макс заговорил о преуспевающем драматурге мистере Шоу.
«Ах вот оно что, Макс решил писать пьесы».
А Макс продолжал:
– И зрителям нравится современная постановка.
Тоби фыркнул:
– Ну да, голая сцена, костюмы из простыней или мешков, а освещение такое, будто сейчас грянет гроза и электричество вот-вот отключат.
– Да, простые декорации, чтобы ничто не отвлекало от текста. Как ставит Гордон Крэйг.
С лица Тоби исчезло выражение непонимания. – Ты пытаешься мне сказать, что хочешь заняться дизайном декораций?
– Нет, папочка, я хочу стать режиссером.
Тоби задумчиво забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Этот путь мог стать спасением для Макса. В качестве актера ему придется соревноваться с такими талантливыми молодыми людьми, как Гилгуд, Оливье и другие. Но молодых многообещающих режиссеров в Британии немного.
Вечером после спектакля Лилиан Бейлис вернулась в свой кабинет и застала там Физз. Молодая женщина сидела в гамлетовском кресле, оперевшись локтями на конторку, и сморкалась в большой носовой платок. Лилиан кашлянула, но Физз не услышала. Мисс Бейлис осторожно тронула ее за плечо. Физз вздрогнула, резко обернулась и, увидев, что это Лилиан, заплакала опять.
– Я не могу больше терпеть этот брак, мисс Бейлис. Я прихожу домой и вижу в гостиной батарею пивных бутылок, американских парней в помятых рубашках, которые непрестанно говорят о конструктивизме и важности социального реализма…
– Актерские браки все таковы, – сухо сказала мисс Бейлис.