Физз уткнулась в грудь Лилиан.
– Макс всегда меня поддерживал, а теперь он говорит: «Разумеется, ты должна взяться за эту роль», а потом делает все возможное, чтобы я не попала в театр. Где сам он, кстати, бывает крайне редко. Если у него находится время посмотреть на меня в спектакле, он засыпает на середине и начинает храпеть… Это просто оскорбительно!
Мисс Бейлис осторожно погладила спутанные белокурые волосы и пожала плечами:
– Многие театральные мужья стали просто экспертами по разрушению личности жены. Они делают это спокойно и неторопливо.
– Ну уж нет! – с вызовом воскликнула Физз.
На лице мисс Бейлис появилось скептическое выражение.
Вооружившись благословением Тоби и его обещанием ежемесячно выписывать чек, Макс отправился в непрестижный пригород Лондона – Барнс. Пару лет назад в маленьком, на крошечной сцене, зале кинематографа ученик Станиславского Федор Комиссаржевский поставил две пьесы Чехова. Макс видел эти постановки и был восхищен. Многие серьезные театралы были готовы отправиться в пригород, чтобы посмотреть постановки в театре Барнса.
У театра Макс выпрыгнул из своей низкой спортивной машины, не открывая дверцы, надеясь произвести хорошее впечатление на мистера Комиссаржевского. Макс надеялся, что режиссер примет его в качестве помощника, тем более что Макс был согласен работать без жалованья. Перед Максом стоял лысеющий мужчина в твидовом пиджаке и мятых серых фланелевых брюках. Он был чем-то похож на Ленина, только без бороды.
– Это вы тот самый мистер Фэйн, который написал письмо? Отлично, что у вас есть машина. Это может пригодиться.
Макс с уважением посмотрел в раскосые зеленые глаза – проницательные, умные и веселые, – сидящие на плоском, типично славянском лице.
Мистер Комиссаржевский дернул курносым носом:
– Вы понимаете, что мы не можем вам платить? Идите за мной. – Он направился к главному театральному входу.
Макс с облегчением вздохнул. Теперь он сможет продолжать дело, начатое в Америке.
К концу дня Макс понял, что он нашел своего Учителя. Это был просто перст божий.
Прошло всего несколько дней, и Физз заметила изрядные перемены в облике Макса. Он снова стал тем веселым, кипящим энергией молодым человеком, за которого она выходила замуж. У вновь рожденного Макса оказался только один недостаток. Он без умолку говорил о Комиссаржевском, которого запросто, как и вся труппа, называл Комисом.
Спустя две недели после того как Макс начал работать в театре Барнса, они сидели днем в своем любимом ресторане «Берторелли» на Шарлотта-стрит, и Макс продолжал с энтузиазмом вещать за порцией спагетти:
– Физз, я никогда не встречал еще человека, похожего на него. Он архитектор, блестящий мастер по свету, декорациям, костюмам. Он еще и музыкант… Ты бы слышала, как он импровизирует за роялем!
Физз протянула руку и ухватила Макса за нос:
– Макс, меня уже тошнит от рассказов об этом блестящем сумасшедшем и его неподражаемом юморе. Запомни на будущее – за каждое слово об этом лысеющем маленьком гении я буду угощать тебя рассказом о Лилиан Бейлис!
– Отпусти мой нос, – гнусаво попросил Макс и засмеялся.
В марте 1929 года Физз сыграла Нору в пьесе Ибсена «Кукольный дом».
На премьере в партере чередовались белые бабочки, крахмальные рубашки, обнаженные напудренные плечи, ряды жемчугов и тиары. Зрителей привлекал не только спектакль, но и сидящие в партере. И Физз честно призналась себе, снимая грим после спектакля, что партер интересовал их куда больше происходящего на сцене. На следующее утро у нее брали интервью, но уже не театральные критики, а журналисты.
Все еще уставшая после спектакля, она позавтракала с репортером из «Ивнинг ньюс» в пахучих носках, выпила кофе с язвительным, умным парнем из «Дейли глоб» и под конец побеседовала с пухлой, по- матерински милой женщиной из интеллектуальной и сволочной «Уикли ревю».
Сочувственно обсудив с Физз ее исполнение роли Норы, репортерша вдруг небрежно заметила:
– Разумеется, ваша собственная жизнь не похожа на жизнь Норы.
Физз изумилась:
– Что вы имеете в виду?
Очаровательная дама уточнила:
– Вы сами зарабатываете деньги. Не чувствует ли ваш муж себя униженным, ведь именно вы его содержите?
– Я этого не замечала. – Тон Физз стал ледяным.
– То есть ваш муж никогда вам не завидует, не дуется и не бывает агрессивным? – Голос женщины зазвучал резче. – Не ведет ли он себя в личной жизни как Отелло или Петруччио?
Физз неестественно рассмеялась:
– Господи, конечно, нет.
