– Вот как? Неужто не понравится? Ах, мой бедный мальчик! Но ведь глаза его сияют, как когда-то глаза Ронана, когда он смотрел на меня, и причиной этому – ты, детка!
«Да, но когда вы с Ронаном полюбили друг друга, ему не пришлось столько страдать, – хотелось возразить Кэтлин. – На его долю не выпало пережить страшную весть о предательстве любимого отца, выдержать презрение и насмешки. Ему не приходилось мучиться подозрениями, как Ниллу. И вам не довелось знать, каково это – быть проклятой с самого рождения, а потом бояться каждой тени, потому что верховный тан желает вашей смерти!»
Но Аниера продолжала витать в царстве грез.
– Прежде чем Ронана увезли, он успел сказать мне, что детям ничего не грозит, – тихо продолжала она. – Он пообещал, что позаботится об этом, чего бы это ему ни стоило. Они сильные, сказал он, потому что их породила любовь, которая сильнее смерти. – Аниера подняла к Кэтлин глаза, ее лицо просияло. – Мне стыдно признаться, но я уже начала было сомневаться в этом, пока не увидела, как мой сын смотрит на тебя. И тогда я наконец поняла.
– Что поняли? – дрожащим от волнения голосом спросила Кэтлин.
– Что теперь моему Ниллу ничего не грозит.
– Нет, – голос Кэтлин прервался, – вы не понимаете… Это из-за меня…
Не в силах продолжать, она замолчала. Как объяснить несчастной женщине, что благодаря Кэтлин Нилл оказался в западне, что она виной тому, что его мечты развеялись в прах, что, сохранив жизнь ей, Нилл подставил под удар собственную?
Тишину утра разорвала песня жаворонка. Аниера подняла лицо к небу.
– Я догадываюсь, зачем ты оказалась здесь, милая. Ронан объяснил мне это прошлой ночью. Ты здесь, чтобы преподать моему сыну драгоценный урок. Объяснить ему, как хорошо, когда ты больше не одинок.
Аниера воткнула в волосы Кэтлин букетик белых цветов, потом повернулась и с улыбкой пошла к ручью. С отчаянно бьющимся сердцем Кэтлин проводила ее взглядом. «Ронан объяснил мне это прошлой ночью». Краткий проблеск сознания оказался, увы, не больше чем иллюзией, и теперь несчастная женщина, затерявшись в мире грез, казалась еще более одинокой, чем раньше.
Кэтлин подумала, что у нее появился шанс хоть как-то вознаградить человека, пожертвовавшего для нее всем. Она постарается, чтобы этот гордый одинокий воин понял, как это чудесно, когда есть человек, который с нетерпением ждет твоего возвращения.
Кэтлин разбрасывала издававшие сладковатый медвяный запах пучки вереска по свежевымытому полу. Немного погодя в зале уже царил запах луга, где они с Ниллом впервые познали чудо любви.
Она оставила Аниеру мечтать на поляне среди цветов. Глаза пожилой женщины были безмятежны, что бывало нечасто, но цветы приводили ее в детский восторг.
В последнее время Фиона пропадала где-то до самой ночи, а Кэтлин во время ее таинственных отлучек тряслась от страха за нее. Просьбы быть поосторожнее в лучшем случае натыкались на презрительное фырканье. Порой Фиона снисходила до того, чтобы напомнить докучливой опекунше, что бродит в окрестностях замка с тех пор, как научилась ходить, и не собирается менять свои привычки.
На душе Кэтлин было тревожно. Какой-то тайный огонь, горевший в глазах Фионы, не давал ей покоя, и неприятности не заставили себя ждать.
В то утро на рассвете, сразу после того, как Нилл незаметно ушел из ее комнаты, Кэтлин спустилась вниз разбудить Фиону и обнаружила, что девушка уже исчезла. Точнее, она и не ложилась. Промучившись в сомнениях до той минуты, когда Нилл, как обычно, оседлал коня, чтобы уехать до вечера, Кэтлин так ничего и не решила. Дважды она уже открывала рот, чтобы рассказать Ниллу об исчезновении сестры, и каждый раз останавливалась. Сообщение об очередной выходке Фионы заставило бы Нилла мучиться от страха за сестру, пока шальная девчонка не объявится, а та сцена, которая неизбежно последует за ее возвращением, наверняка еще больше отдалит их друг от друга.
Заставив себя успокоиться, Кэтлин решила приняться за дела, гадая про себя, в какие неприятности могла вляпаться эта невозможная девчонка.
В конце концов Фиона все-таки вернулась домой, но ее появление нисколько не разрядило царившую в замке атмосферу надвигающейся беды. Девушка фыркала и огрызалась, точно кошка, защищающая котят.
Кто-то должен был подготовить Аниеру к мысли о том, что, несмотря на все усилия, предпринимаемые Ниллом, скорый отъезд из замка неизбежен. Кэтлин постоянно помнила об этом. Более того, опасность могла выгнать их из Дэйра в любую минуту. Что тогда будет с Аниерой, оставалось только гадать. Кэтлин попыталась представить себе, каким горем это обернется для несчастной женщины, и сердце ее заныло. Увидев Аниеру сегодня среди цветов, такую безмятежно-счастливую, она ясно поняла, что отъезд может разрушить последнюю надежду на то, что рассудок когда-нибудь вернется к матери Нилла.
На щеках Аниеры почти всегда играл слабый румянец, и глаза не казались больше тусклыми, как мутное стекло. Но что самое удивительное – порой Кэтлин замечала в них едва уловимый проблеск сознания, будто Аниера пыталась разрушить преграду, отделявшую ее от реальности. Выдержит ли ее рассудок, если действительность со всей беспощадностью обрушится на нее – предательство любимого мужа и его бесславный конец, вечное бунтарство совершенно одичавшей дочери и ее ненависть к единственному брату? Не разорвется ли материнское сердце, когда Аниера узнает о том, сколько пришлось выстрадать Ниллу?
Бросив последнюю охапку вереска в дальний угол зала, Кэтлин подумала, не сделала ли она глупость, когда решила привести в порядок замок Дэйр.
Вдруг за ее спиной с оглушительным грохотом распахнулась дверь и Фиона вихрем влетела в зал. Волосы ее растрепались, глаза сверкали. От неожиданности Кэтлин уронила корзинку.
– Кэтлин, сейчас сюда явится один человек! – задыхаясь, крикнула Фиона, захлопнув дверь. – Не вздумай сказать ему, что прошлую ночь я не ночевала дома!
Вздрогнув, Кэтлин бросила встревоженный взгляд в сторону двери.
– Ну не могу же я ему ничего не сказать, верно? К тому же Нилл вечно твердит, чтобы я никому не показывалась на глаза. Возможно, воины Конна уже рыщут в округе.
