Некоторое время Бренда любила их обоих.
5
Сандор, или Сэнди, Тобиас, худощавый, гибкий, энергичный, с медовыми, как топаз, глазами, уже имел научную степень и работал в колледже, когда Бренда была на первом курсе. Он вел занятия в 101-й группе химиков и, заметив одаренность Бренды и зеленые глаза, проявлял к ней живейший интерес, подбодряя ее, подгоняя и не давая ей возможности лениться. Короче говоря, как часто говорила ему Бренда, по отношению к ней он вел себя в точности, как ее мать, когда та была рядом.
«А я с удовольствием познакомился бы с твоей матерью, – обычно отвечал ей на это Сэнди, и при этом, по мнению Бренды, лишь наполовину шутил. – Судя по всему, мы с ней могли бы подружиться».
Сэнди, блистательно одаренный ученый со строгой логикой мышления, одновременно обладал способностью к интуитивным озарениям. Он был также широко известен в своем кругу непредсказуемым поведением. Он не только преподавал химию первокурсникам, он еще и занимался исследованием полимеразы ДНК/РНК для своей докторской диссертации по биофизике. И к тому же он еще весьма успешно занимался бизнесом, организовав в университетском городке торговое заведение «Стикс», которое покупало у старшекурсников мебель для обстановки комнат в общежитии и перепродавало ее вновь поступившим в колледж студентам.
– У вас мозг гения, а душа мелкого торговца, – сказал ему как-то один профессор. Это не было комплиментом.
– Прекрасное сочетание! – отмахнулся Сэнди, чем вызвал еще большее раздражение у своего учителя.
Склад фирмы «Стикс» располагался в подвале здания, расположенного за пределами территории колледжа. Студенты, которым были нужны диваны, коврики, стулья, письменные столы, лампы и тому подобное, могли их приобрести у Сэнди. Бренда сама купила кровать, столик для пишущей машинки и стул в подвале у Сэнди и платила за них в рассрочку – четыре ежемесячных взноса с процентной ставкой 8 процентов.
Когда Бренда была на втором курсе, Сэнди получил докторскую степень, продал свою фирму «Стикс» студенту-экономисту предпоследнего курса, и после этого она ничего о нем не знала до семинара в Нью- Йорке, спонсором которого была фирма «Ол-Кем». Сэнди работал в «Омега Кемикл», одной из крупнейших химических компаний мира, и был там директором по научно-исследовательской работе.
– Я ненавижу эту работу, – признался он Бренде за послеобеденным субботним коктейлем, на который были приглашены все участники семинара. – Я не подхожу для работы в компании. Перед этим я работал в университете в Принстоне. И это мне тоже не нравилось. Я не ученый-теоретик. – Своей неоспоримой обаятельностью Сэнди во многом был обязан тому, что всегда говорил именно то, что думал.
– У тебя всегда есть вариант – твой мебельный бизнес, – сказала ему тогда Бренда.
– У меня всегда остается бизнес по исследованию ДНК, – поправил ее Сэнди.
– То есть, когда ты откроешь бактерию, которая питается воздухом, не загрязняет окружающую среду и вырабатывает чистую энергию, ты разбогатеешь, так что ли?
– Ну кто-то же разбогатеет, – невозмутимо сказал Сэнди. – Почему бы не я?
Бренда получила огромное удовольствие от общества Сэнди, который всегда был человеком с огоньком, но она тут же вновь забыла о нем, пока не съездила второй раз в Мюнхен и не написала статью о немецких разработках в области создания линз из новейших полимеров, которую напечатали в журнале «Байокемикл ревью». Она получила от Сэнди короткое письмо с поздравлениями и припиской. Он собирался приехать в Питтсбург по делам. Не примет ли она приглашение пообедать с ним?
– Почему я в Питтсбурге? – произнес Сэнди, повторяя вопрос, заданный Брендой. – Я в Питтсбурге, потому что в Питтсбурге масса денег.
Обед проходил в дорогом ресторане и состоял из блюд французской кухни, которые навели Бренду на воспоминания о том, каким вкусным оказывался цыпленок с луком-пореем у искусного повара, как ее мать.
– Я сейчас достаю деньги, – продолжал Сэнди. – Меня поддерживает один инвестиционный банк. То есть мою компанию «БиоТех». Все денежные тузы горят желанием сделать бизнес на ДНК, и я для них самая яркая звезда.
– Ты всегда говорил, что не можешь сделать выбор между деньгами и наукой, – напомнила Бренда. На ней был свитер из ангорской шерсти цвета морской волны, который оттенял цвет ее глаз. Впервые за долгое время она одевалась для обеда, который не носил строго деловой характер. Она уже почти забыла, что значит неофициальный, обычный обед.
– Да, – легко согласился Сэнди, вспоминая, как он часто чувствовал себя отверженным, потому что его основной талант был в области естественных наук, а это в шестидесятые годы с их девизом «создай свое собственное дело» не приносило никакой коммерческой прибыли. Это было время, когда приносящим прибыль талантом было умение играть и создавать музыку в стиле рок, а музыкальная одаренность Сэнди равнялась нулю. – Но теперь мне не придется делать выбор. Я смогу совместить науку с деланием денег.
– Я даже немножко ревную, – сказала Бренда.
– Всего лишь немножко? – Сэнди взглянул на нее поверх пламени свечей. Его топазовые глаза внимательно смотрели на нее.
– Я старалась сдерживать это чувство, – засмеялась Бренда.
– А зачем его сдерживать? – Сэнди говорил серьезно.
Бренда не нашла что ответить.
Она рассказывала Сэнди о том, как много канцелярщины было в ее работе, как часто работа искусственно затруднялась из-за произвола государственных чиновников и осторожной политики компании. Она жаловалась на то, как много времени ей приходится тратить на то, чтобы предотвратить конфликты между химиками, которых интересовал сам по себе процесс научного исследования, и требованиями руководства, которое старалось как можно скорее добиться видимых результатов, которые можно было включить в отчеты.
