– Да, хорошо, – кивнул он.
Женевьева вздохнула, не замечая, как по ее щеке скатилась слезинка и упала на платье. Она не могла забыть, как неподвижное тело подруги укладывали в повозку. Девушка все время плакала, уже не обращая ни на кого внимания, – слезы текли сами по себе, вопреки ее желанию. И только приближаясь к неподвижно лежащей у камина подруге, она вытирала лицо и заставляла себя улыбаться.
– Могу я помочь ей снять пальто, Джон? – спросила она, и веки Лотти приоткрылись при звуке ее голоса. – Ведь доктор захочет обследовать ее.
Джон взглянул на Женевьеву, и глаза его были полны боли.
– Здесь слишком людно. – Он осмотрелся. В их комнату набилось множество людей.
– Мы просто выгоним отсюда всех на несколько минут, Джон, – не растерялась Женевьева. – Почему бы тебе не найти ее халат? Как только придет доктор, мы с ним оденем ее.
– Я сама, – пробормотала Лотти.
– Об этом не может быть и речи, юная леди, – раздался гулкий голос доктора Холмса. – Давайте попросим всех выйти на время. Там тоже найдется какая-нибудь работа. И тебе придется выйти, Джон, – добавил он. Проницательные глаза доктора внимательно взглянули на Джона, который все мешкал, надеясь остаться возле жены.
Джон провел рукой по взъерошенным волосам, пытаясь пригладить их; он робко улыбался, глядя на доктора, который так и сыпал приказаниями.
– Разве вам не понадобится моя помощь, когда вы будете поднимать ее?
Решительно покачав головой, доктор Холмс сказал:
– Мисс Женевьева поможет мне. Выйди и дай нам возможность делать наше дело, Джон.
Наклонившись над Лотти, Джон прошептал ей на ухо:
– Я вернусь через несколько минут… слышишь?
Ее глаза медленно приоткрылись.
– М-м-м… – Лотти застонала и поморщилась. – Больно… – пробормотала она.
Яркое солнце освещало крыльцо. Его добрые лучи согревали детей, жавшихся у двери.
– С тех пор как док выгнал их за порог, они не шелохнулись, – сказала мужу Элизабет Шерман.
Дети стояли в дверях погреба, где Джон и Джентри цедили молоко. Теперь ребята смотрели, как дядя устанавливал сепаратор.
– Завтра начну сбивать масло, – сказал Джон, нахмурив брови. – Нельзя же, чтобы сливки пропадали.
– Что ты делаешь с таким количеством молока? – спросил Джентри.
– Я отвозил по просьбе Лотти излишки масла в город, как и яйца. Харви Слокум берет их для продажи в магазине. Пахту Лотти использовала для готовки, а я люблю пить ее, пока она свежая. Что остается, даем свиньям. Дети пьют свежее охлажденное молоко.
– Они прижались к этой двери, как пара клещей к собаке, не так ли? – сказал Малыш Вилли, наблюдая за всеми и покачиваясь на каблуках. – Ты знаешь, что и пастор сейчас собирает яйца, Джон?
– Хорошая работа для него, – пробормотал Джон, вытирая руки чистым полотенцем и выпрямляясь. – Надеюсь, он догадается почистить свои блестящие ботинки, когда закончит.
– Он поступил прекрасно, решив приехать и помочь Джону, – мягко сказала Элизабет.
Джон вышел на солнце и бросил взгляд в направлении курятника.
– Пастор в порядке, – заключил он, когда Стивен показался в узком проеме двери, держа в руке большую корзину.
Осторожно Буш направился через двор.
– У тебя есть пара подлых старых кур, – объявил Стивен, закрывая проволочные воротца. – Здорово поклевали меня, – пожаловался он, подняв вверх руку в качестве красноречивого доказательства. Три маленьких ручейка крови стекали из ран, нанесенных вздорными птицами.
– Они никогда не клюют Лотти, – заметил Джон.
– Да, пока Лотти лежит, обязанность собирать яйца небось перейдет к тебе, – лукаво улыбнулся Стивен. – А ты им тоже можешь не понравиться.
– Мисс Лотти показывала мне, как это делать, меня не клюют, дядя Джон. Я буду собирать яйца, пока она болеет, – сообщила с крыльца Сисси.
– Посмотрим, – ответил Джон, направляясь к детям.
Томас встал рядом с Сисси:
– Мы уже решили, дядя Джон. Мы остаемся здесь. Мы нужны мисс Лотти, и мы не собираемся уезжать отсюда. – Его подбородок воинственно выступал вперед и немного подрагивал, а взгляд был полон решимости.
– Да, – страстно сказала Сисси. – Мы с Томасом позаботимся о доме.
Как два верных оруженосца, они стояли у двери, и солнце сверкало в их золотых волосах. Оно, конечно, освещало и беспорядок, в котором находилась их одежда после ночи путешествия, и грязное, заплаканное личико Сисси, но это лишь красило ребят. «Мы приняли решение!» – говорили их непреклонные фигурки.
