в одиночестве переживать унижение и стыд.
– Твоя нога тут ни при чем, – проговорил Алекс.
– О, не беспокойся, – ответила она, возвысив голос, – я знаю, что шрам отвратительный. Но мне скоро сделают пластическую операцию, и он станет менее заметен.
Резким движением Консидайн сорвал с ее ног покрывало и бросил на пол. Ианта закрыла глаза. Чего он хочет? Еще больше унизить ее?
– К чему ты это сказала? – недоуменно поинтересовался Алекс. – Посмотри на меня.
Она решилась поднять на него глаза, и он продолжал:
– Любой мужчина, который отвергнет тебя из-за этого шрама, может считаться полным идиотом. Я понимаю женщину, страдающую от природного уродства или бездетности. Но, если ты переживаешь из-за такой мелочи, остальным вообще жить не стоит. Жалеть тебя может разве только тот, кто жил среди богов.
Ианта немного пришла в себя и даже решилась на шутку:
– Значит, ты признаешь, что я не богиня?
– Нет, – парировал он, – ты всего лишь Ианта – океанская нимфа. Я знаю, что жалеть нужно мужчин, которым ты встретилась на пути.
Однако Ианта, похоже, восприняла его шутку всерьез:
– Значит, по-твоему, меня способен полюбить только простой смертный?
– Я не понимаю, к чему ты клонишь. По-моему, ты просто расхандрилась.
– Тогда почему ты отпрянул от меня, как от какой-то… скользкой жабы?
Он посмотрел ей в глаза:
– Я не хочу заниматься с тобой любовью, как уходящий на войну солдат, который старается получить как можно больше удовольствий, зная, что это в последний раз, – его слова звучали отчетливо и резко, как удары кнута, – я не могу тебе ничего предложить.
Ни в настоящем, ни в будущем. Собственно, я зашел сообщить, что сегодня вечером уезжаю из Новой Зеландии.
Ианта впервые поняла, что значит выражение «разбитое сердце». О, разве она сама не говорила себе, что их отношения не имеют будущего?
– Да, я понимаю, – пробормотала Ианта, все еще отказываясь верить в окончание сказки, которую сама же и сочиняла, – не беспокойся за меня и не думай ни о чем. Ты мне очень понравился, но мы так мало знаем друг друга и между нами ничего еще не было…
Ее голос ослаб, и она замолчала.
– Значит, легко будет забыть? – с горечью спросил Консидайн. – Дай Бог. Я не буду заниматься с тобой любовью, потому что ты заслуживаешь большего, чем я могу дать.
Но не думай, что я не испытываю к тебе влечения. Еще ни одна женщина не была для меня столь желанной, как ты.
Он повернулся на каблуках и торопливо вышел из спальни, но его слова отозвались болью в душе Ианты. Неужели его нынешнее признание – это все, что она могла от него получить? Она поднялась с кровати и направилась в ванную принять душ. Оделась и вышла в гостиную.
– Дождь кончился, – такими словами встретил ее Консидайн.
– Да, – ответила Ианта, – и теперь я могу вернуться в свой маленький коттедж.
– Собери вещи, я отвезу тебя.
Они ехали по размытой дороге, замечая упавшие у обочины деревья и залитые водой луга и обсуждая масштабы ущерба, нанесенного ураганом. На подъезде к лагерю автомобилистов они увидели впереди упавшую на дорогу огромную ветвь. Алекс затормозил.
– Останься в машине, – велел он Ианте.
Она наблюдала, как Консидайн энергично оттаскивает ветвь на обочину, словно испытывая жадную потребность в физической деятельности.
Коттедж Ианты оказался цел и невредим, так же как и соседский. Однако между домами валялась огромная кедровая ветвь, та самая, что нависала у Ианты над крышей. Она каким-то странным образом не повредила ни одно из строений. Ствол самого кедра треснул, еще несколько веток сломалось, на их месте торчали уродливые обломки.
– Попроси кого-нибудь спилить дерево, – сказал Консидайн.
– Хорошо.
Алекс тщательно осмотрел коттедж снаружи и изнутри, пока не убедился, что все в порядке. Они вышли на порог.
– Ну, прощай, – произнес Алекс.
Ианта молчала, не глядя на него.
– Обещай мне кое-что, ладно? – попросил Консидайн.
Она готова была обещать ему все на свете!
– Что?
