Ианта едва не лишилась сознания. Она откинулась на спинку кресла и, немного придя в себя, бессмысленно уставилась на экран. Главное – Алекс жив!
Он находился в центре огромной шумящей толпы, которая восторженно приветствовала его. Он что-то говорил, спокойный, властный и энергичный, касался множества протянутых к нему рук. Ианта вытерла слезы, текущие по щекам, и сосредоточила внимание на словах репортера: «… направились в собор, где архиепископ приготовился провести коронацию. Одновременно с возвращением принца найдена и возвращена в собор икона святого Иоанна. До сих пор считалось, что икона, как и другие найденные реликвии принца, была уничтожена коммунистическим режимом».
Картина ликующих народных масс сменилась другой, чинной и молчаливой: на площади перед собором люди дружно преклонили колени, лица светились благоговением и счастьем, многие плакали. Архиепископ неспешно увенчал голову принца золотой короной. Затем послышался звон колоколов, но его заглушил рев обезумевшей от радости толпы.
«Едва принц Алекс Консидайн появился в Иллирии, – продолжал репортер, – как почти тотчас прекратился вооруженный конфликт. Его признали, и, несмотря на заверения, что его появление носит исключительно миротворческий характер, народ потребовал коронации принца в соборе. Некоторые одиозные члены правящей хунты были убиты, остальные бежали, армия и полиция присягнули на верность короне». Ведущий, как ни в чем не бывало, перешел к следующей теме, и Ианта выключила телевизор.
Ей вспомнились слова, которые она сказала Алексу, что ей жаль королевские семьи, ведь у них такая невыносимая жизнь. Может, в ту минуту Консидайн отказался от мысли связать с ней свою судьбу? Если, конечно, у него вообще возникала такая мысль. Эх, лучше бы держать язык за зубами! Хотя все равно ничего бы не вышло, ведь для надежных отношений одного влечения мало. А о любви он ничего не говорил.
Потянулись пустые, безрадостные дни. Раньше Ианта считала, что сполна познала горечь утрат. Она долго оплакивала весельчака Грега, и боль одиночества так неохотно отступала. Но горе от нынешней потери оказалось еще тяжелее. Может, потому, что с Грегом она по крайней мере познала радость любви? Более всего ее мучила беспрерывная борьба с собой: Ианта боялась признаться себе в том, что полюбила Алекса, и убеждала себя в необходимости отвергнуть и подавить возникшее чувство из-за невозможности реализовать его.
Первое время Ианте казалось, что она сходит с ума. Ночами ей снился Алекс, и она просыпалась вся в слезах, испытывая невыносимые душевные муки, порой переходившие в настоящую физическую боль. В такие минуты Ианта торопилась немедленно чем-нибудь отвлечься, уверяя себя, что пройдут недели, месяцы – и боль утихнет. Ведь на самом деле ничего серьезного между ней и Консидайном не произошло – всего лишь несколько поцелуев и мимолетные страстные объятия в день его отъезда. Разве этого достаточно для настоящей любви?
В конце концов Ианта взяла себя в руки и начала действовать. Прежде всего надо было осуществить то, о чем просил ее Алекс: «Ты должна плавать – ради меня».
Изо дня в день она приходила на озеро и окуналась в воду, заплывая с каждым разом все дальше и пробуя нырять. Боязнь очутиться в зубах акулы уже не беспокоила ее, а значит, был сделан первый шаг, чтобы вернуться к прежней, относительно полноценной жизни.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
– Ианта, такая возможность представляется только раз в жизни! – говорил по телефону энергичный и напористый Билл Фенн, тот самый, что когда-то снимал ее в сериалах. – Морская бухта Иллирии еще никем не изучена. По крайней мере ни одним ученым с таким дипломом и такими навыками, как у тебя. И теперь, когда нам дали разрешение, ты сидишь сложа руки и говоришь, что у тебя нет настроения!
– Не кипятись, Билл. Ты же знаешь, что я не сижу сложа руки, а продолжаю свои прежние исследования. Лучше скажи, он сам тебя просил об этом?
– Кто – он?
– Принц.
– Кто?! – Билл расхохотался. – Ты что там, действительно тронулась? Алло? Ианта, это я, Билл Фенн, твой режиссер.
– Я поняла. А разве ты не знаешь, о ком я говорю?
– Ты имеешь в виду принца Алекса Консидайна? Но при чем тут он? У нас достаточно спонсоров, и специальное разрешение принца не потребуется. Он слишком занят государственными делами, чтобы еще курировать какие-то документальные телесериалы. Как же, станет он вытирать о нас свои башмаки! – Билл захохотал в трубку, ласково добавив: – Ианта, вспомни, как нам хорошо работалось вместе, как мы были увлечены…
Это было правдой. Общение с Биллом Фенном всегда вселяло в Ианту энтузиазм и веру в свои силы, так произошло и на этот раз. Тем более что она осознавала всю правоту его слов: мечты о профессиональных подводных съемках не покидали ее даже в самые тяжелые минуты жизни. Но возможность посетить Иллирию не на шутку напугала женщину.
– Почему именно я? У меня шрам на ноге. После операции он менее заметен, но я все еще немного хромаю.
– Уж мне как режиссеру виднее, что у тебя заметно, а что нет. Ты будешь плавать, а не ходить. Мне важнее твои навыки и умение общаться с дельфинами. А если ты считаешь себя уродиной, то я тебе скажу: пригласи я любого другого, кто хоть что-то смыслит в дельфинах, на экране он будет смотреться еще ужаснее, чем ты, и распугает моих зрителей. Ианта улыбнулась:
– Узнаю старину Билла, который все может и которого все любят. Но то, о чем ты просишь, невозможно. Здесь, на островах Рассела, я арендовала на год хорошую квартиру, у меня надежные спонсоры для исследовательской работы и у меня уже есть кое-какие результаты. Работы мне хватит надолго. А в Иллирию пусть едет кто-нибудь другой. Меня когда-то успешно заменяла Шанна Пирс.
– Я уже разговаривал с Пирс, у нее в самом разгаре съемки в Коралловом море, – возразил Билл, – послушай меня, Ианта, ты можешь поручить свою работу какому-нибудь аспиранту. Съемки займут не более месяца, а если все пойдет удачно, то не более двух недель. Дельфины там обитают в огромном количестве, и никто их не изучал. Ты получишь новую информацию, а мы – новую премию за фильм. В прошлый раз нам вручили «Оскара» за подводные съемки только благодаря тебе. Жюри понравилось твое умение сочетать научный энтузиазм с кинематографической эстетикой. А теперь мы докажем, что наша победа не была случайной, и у нас появятся новые спонсоры. – Билл перевел дух и продолжал: – Ты знаешь, сколько лет нам не позволяли снимать в этом заливе? Коммунистический режим не одобрял съемки фильма о
