– Сын Кожлаева. Во Флориде.
– О, ну-ка дай…
Он внимательно рассмотрел первый снимок, который я сделал скорострельным «Пентаксом» в Кендалле, потом второй, третий…
– Что это с ним?
– Церебральный паралич, – сказал я.
– Дура, бля! – вдруг выругался Банников.
– Кто?
– Полина, сука! Зачала бы от меня, никакого паралича бы не было!
– Это у него не от Кожлаева.
– А от кого?
– Это у Полины семейное.
– Ты откуда знаешь?
– Я же был в Нижнем. У ее брата паралич. А кроме того, будь это твой сын, плакали бы кожлаевские миллионы… Но я к тебе не поэтому приехал. Харунов меня заказал.
– Что-о?! – Рыжий Банников тут же стал даже не белым, а серым, как раствор цемента в соседнем корыте строителей. – С ч-ч-чего ты взял?
Я рассказал про похищение компьютера, ночную засаду в моей квартире и утренний визит Харунова. То, что я ночевал у Полины, в рассказ мой, конечно, не вошло. Сказал, что ночевал на Казанском вокзале.
– Так… Понятно… – растерянно проговорил Банников, выслушав меня и глядя в пол.
Но я видел, как трусливо забегали его глаза по этому вскрытому полу.
– Понятно… – сказал он снова и спросил: – А я там засвечен?
– Где?
– Ну, в твоем гребаном компьютере! Где! – вдруг взорвался он.
– Нет, успокойся. Твоей фамилии нет нигде.
– А как же документы по фирме «Возврат»?
– Там я управляющий, ты же помнишь. А наше партнерство мы оформили отдельным контрактом у тебя в офисе, и он в твоем сейфе.
– Так… Понятно… Так… А кто знает про этого пацана во Флориде?
– Ты и я.
– И все? А Полина знает? Палметов?
– Нет, – соврал я.
– Точно?
– Точно.
– Вот и хорошо. Значит, поедешь во Флориду к пацану. Нам все равно нужны его волосы или еще какая-нибудь фигня для анализов, так?
– Ну, в общем, так.
– А тебе нужно слинять из России…
Конечно, я понимал, что он думает сейчас не столько о моей безопасности и даже не о деньгах Кожлаева, а о своей драгоценной персоне. Если Харунов выйдет на меня, а я расколюсь и скажу, что Банников мой партнер и это мы вместе ищем кожлаевские миллионы, то Рыжему не поможет ни дивизия его охранников, ни крыша ФСБ с дивизией имени Дзержинского…
– Сколько тебе нужно на поездку?
Я пожал плечами:
– А сколько, ты думаешь, мне придется скрываться?
– Хрен его знает! – нервно ответил Банников. – Поезжай, а там разберемся. И сиди в Штатах, пока я не скажу. – Банников подошел ко мне вплотную и, оглянувшись на рабочих-строителей, тихо сказал, словно читал мои мысли: – Запомни, Битюг: Харунов – это тебе не Кожлаев. И не Банников. Харунов – это Хаттаб. Ты понял?
И в эту секунду зазвонил телефон. Казалось бы – ничего особенного, сколько таких телефонных звонков звучат сейчас каждую минуту теми особыми мелодиями, которыми озвучены все мобильники! Новые русские днюют и ночуют под эти звонки. Но почему-то именно этот звонок заставил нас обоих замереть на полуслове. Банников медленно извлек из кармана свой мобильник «Nokia», вибрирующий и заливающийся мелодией из «Болеро» Равеля, – извлек, как маленькую бомбу…
– Да?.. – напряженно произнес он в микрофон. И с облегчением выдохнул: – О-о! – И сказал насмешливо: – Здравия желаю, товарищ генерал! – И одними губами, без голоса, показал мне: – Палметов… – И спросил в трубку: – Наш общий друг? Понятия не имею! Он, сука, выставил меня почти на десять штук и ушел в запой, падла! Ну и кадры у вас! Вы ему звонили? Всю ночь? – Банников выразительно посмотрел на меня и продолжал в телефон: – А что случилось? Слет ветеранов? Через неделю? Да он по блядям пошел, куда же еще?! Вы его в клубах поищите. Нет, не в ночных, а в спортивных, где в баскетбол тренируются. – Рыжий явно вошел во вкус своей шутки и стал обсасывать ее: – Да у него сейчас конек – телки в два метра ростом! Да. Чем выше, тем лучше – он подпрыгивает и в лёт…
Юмор, как известно, – главный показатель интеллекта. У Банникова он был, конечно, где-то на уровне паха.
– Что? Конечно, скажу… – И, захлопнув крышку мобильника, враз посерьезнел, произнес без паузы: – Достал ты меня, Битюг! И чеченцы тебя ищут, и ФСБ! Выходит, из Шереметьево тебе уже не вылететь. Поедешь машиной в Ригу, я дам «окно». И никому не звонить! Никому – ты понял?
– В таком случае дай твой телефон.
– Зачем?
– На минуту.
Рыжий нехотя протянул мне свою «Nokia».
Я набрал длинный номер и посмотрел на часы. В Москве было двенадцать дня, а во Флориде четыре утра. Естественно, мне ответил автоответчик – женским голосом с испанским акцентом:
– Спасибо за звонок в наше агентство. Наши рабочие часы: с десяти уфа до шести вечера ежедневно, кроме субботы и воскресенья. Но вы можете оставить свое сообщение после короткого гудка, и мы вам обязательно позвоним. Всего хорошего!
Я дождался гудка и сказал по-английски:
– Good morning, мисс Лупрано! Это мистер Чернобыльский относительно аренды дома номер 4533 по 45-й линии в Сэндвилле, Флорида. Благодарю за ваше письмо. Я согласен снять этот дом на шесть месяцев, начиная с сегодняшнего дня, по цене полторы тысячи в месяц. Завтра позвоню вам из Парижа. Всех благ!
Рыжий вслушивался в этот английский монолог, но не понял, конечно, ни слова.
– Куда ты звонил? – спросил он.
– Во Флориду. Я снял дом по соседству с мальчиком.
Вой сирен и трубный рев ревуна стерли изумление с его лица, он повернул голову к Рублевскому шоссе. Там на предельной скорости летел правительственный кортеж – впереди два внедорожника «БМВ» с включенными рогами-мигалками, сиреной и ревуном, а за ними две черных «ауди» со своими мигалками, потом черный бронированный лимузин Путина в каре из «мерседесов» и еще два замыкающих внедорожника охраны.
Проводив восхищенным взглядом этот пролетевший к Москве кортеж, Рыжий повернулся к рабочим:
– Эй! Чо хавальники открыли? За работу! – А мне чуть потише: – Так, ты тоже. Сколько тебе нужно в дорогу?
– Мы одну вещь забыли, – сказал я.
– Какую?
– Эксгумацию Кожлаева.
– Это еще на хрена?
– Ты забыл? Если я добуду волосы мальчика для анализа ДНК, с чем их будут сравнивать для
