от Майнца 1014 евреев, мужчин, женщин и детей, были убиты, а большинство домов сожжены…», и т. д.
Другие не скрывают своего удовлетворения. Так, монах Бернхольд в следующих выражениях говорит о евреях Вормса:
«Пока крестоносцы ожидали снаружи их ответа, евреи, искушаемые дьяволом и находившиеся под воздействием своего собственного ожесточения, совершили самоубийство в резиденции епископа».
А вот что пишет хронист Фруитольф:
«В городах, через которые они проходили, они [крестоносцы] убивали или заставляли креститься уцелевших к этому моменту нечестивых евреев, поистине являющихся врагами, которых церковь терпит в своем лоне. Среди них было и известное число тех, кто вернулся к иудаизму подобно собакам, возвращающимся к своей блевотине…»
Но были и такие, кто достаточно энергично осуждал убийства. «Разумеется, может показаться удивительным, что в один и тот же день одинаковые убийства, вдохновленные одной и той же мистической лихорадкой, могли произойти во многих различных местах»,- таков комментарий монаха Хугона. «Это произошло вопреки возражениям духовенства, вопреки приговору многих священнослужителей к отлучению от церкви, а также вопреки угрозам многих князей». Здесь осуждение имеет много оттенков. Гораздо более резко оно выражено у одного саксонского анонимного хрониста:
«…враг рода человеческого не замедлил смешать плевелы с зерном, вызвать ложных пророков и вовлечь в армию Христа фальшивых братьев и распутных женщин. Своим двуличием, своей ложью, своим безбожным распутством они смущали армию Господа (…) Они полагали необходимым отомстить за Христа язычникам и евреям. Поэтому они убили 900 евреев в городе Майнце, не пощадив женщин и детей (…); вызывало жалость зрелище огромных многочисленных нагромождений трупов, которые вывозили из города Майнца на телегах….»
Мы уже видели, что возмущение Альберта Аахенского было еще сильней. Он считал, что провал «народного крестового похода» был вызван божественным наказанием, и видел здесь справедливое возмездие за бесчинства, совершенные попутно. В целом можно сказать, что крестоносцы были очень далеки от того, чтобы всегда вызывать хорошее отношение у авторов наших хроник. Их неугомонность и их грабежи обычно смущали этих мирных церковников. Так, Эмихо из Лейзингена, немецкий барон, который был организатором основных массовых убийств, оказался объектом особенно резкого осуждения.
Итак, по-видимому, вначале общественное мнение было смущено и разделено. Но можно допустить, что те события, о которых мы только что говорили, вызвали новую вспышку враждебности по отношению к евреям. Этот феномен, с которым мы еще много раз встретимся на протяжении нашего исследования, легко объясним. Как правило, убийцы с еще большей ненавистью относятся к своим жертвам. Простые свидетели говорят себе, что должны быть достаточно веские причины для этих убийств. Наконец, крупные и мелкие грабители и все, кто извлекал из этого выгоду, опасались возвращения спасшихся бегством. С этой точки зрения резня 1096 года стала отправным пунктом для постоянного ухудшения положения евреев. К тому же другая цепь причин и следствий, также связанная с крестовыми походами, действовала в том же направлении: открытие европейцами пути на Восток, постепенное наступление итальянцев на позиции евреев, как прирожденных торговцев, и подъем буржуазии в городах, переживавших период расцвета, – все это имело аналогичный эффект.
Мы в дальнейшем еще вернемся к этому фундаментальному аспекту нашей проблемы. Но в настоящий момент ограничимся рассмотрением того, каким образом эта эволюция начинает отражаться в общественном мнении той эпохи.
Как раз в это время вообще начинает складываться общественное мнение: на протяжении XII века появляются национальные литературы во Франции и Германии. Создаваемые на народном языке, они адресованы гораздо более широкой аудитории, чем прежний ограниченный круг читателей из среды духовенства. Что касается произведений религиозной направленности, то евреи фигурируют там достаточно часто, но отношение к ним еще далеко не однозначное. Так, имеется достаточно описаний «чудес», связанных с обращением евреев в христианство; об упорствующих в нежелании принять христианство пишут с ненавистью, например, Готье де Куанси:
Напротив, еврейского ребенка, которому в дальнейшем суждено познать милость Господа, тот же автор описывает в следующих выражениях:
Итак, еврейский мальчик играет с христианскими детьми, несмотря на недовольство своего отца. Его отец – стеклодув из Буржа. Все эти мелкие детали дают некоторое представление о социальном положении евреев в конце XII века и об их отношениях с христианами.
Жену богатого еврея, которая в дальнейшем примет христианство, нам представляют как «женщину с сильным характером и склонную к милосердию».
Подобные мотивы обнаруживаются и в «Чудесном диалоге», принадлежащем перу немецкого автора Цезария Гейстербахского в 1219 году. Маленькая девочка, еврейка из Лувена, принимает крещение и поступает в монастырь. С помощью интриг и подкупа ее отец добивается от епископа Льежа решения, предписывающего матери-настоятельнице вернуть ему девочку, поскольку она несовершеннолетняя. Этим делом заинтересовался герцог, который обеспечил вмешательство папы, чтобы добиться торжества доброго дела. Некоторые детали этой истории, возможно, являются подлинными. Того, кто читает это повествование, не могут не поразить любопытные рассуждения, которые автор вкладывает в уста маленькой девочки, едва достигшей пятилетнего возраста. В самом деле, ребенок удивляется: как получилось, что евреи и христиане носят разные имена, хотя они говорят на одном языке и одеты в одинаковые одежды? Мы располагаем здесь еще одним подтверждением той «ассимиляции» евреев, которая еще существовала в XII – XIV веках.
И пока дело обстояло таким образом, евреи казались легко «исправимыми», чем и вызвана распространившаяся в эту эпоху мода на «диспуты» в лицах, в конце которых еврей позволяет убедить себя и обращается в христианство. Некоторые из этих «диспутов» написаны на народном языке. Так, некий еврей провозглашает:
«Мы разочарованы слишком долгим ожиданием. Долгое ожидание нам мешало, Тот, кого мы ждали уже пришел. Мессия пришел. Я хочу креститься И уйти, покинуть мою дурную секту».
В драме XII века на латинском языке некий еврей прибегает к помощи христианского святого, чтобы сохранить свои сокровища. Он использует образ святого Николая как стража сокровищ. Сокровища оказываются украденными, но святой Николай возвращает их ему, и еврей обращается в христианство. В другой латинской драме той эпохи, написанной по всей вероятности в Австрии, описывается приход Антихриста. После того, как Антихрист подчинил себе весь мир, одна только Синагога продолжает борьбу!
