способный и для другого, еще более важного – обнаруживать в телезрителях великое уважение к культуре и качества высокой души.
ВАГОН ИЗ САРАТОВА
После гибели Лермонтова все, что было при нем в Пятигорске, что оставалось в петербургской квартире и в пензенском имении Тарханы,- все его рукописи, картины, рисунки, книги и вещи,- решительно все осталось единственной наследнице и единственно близкому человеку – бабушке, Елизавете Алексеевне Арсеньевой.
Обливаясь слезами, она щедро дарила знакомым листки из его тетрадей, рисунки, картины «на память о Мише». Она немногим пережила своего гениального внука – всего на четыре года.
Наследство перешло к ее брату. Вещи Лермонтова, какие остались, сложили и увезли в Саратовскую губернию, в имение Лесная Неёловка. В этом имении Лермонтов в юные годы гостил, и, по преданию, там все это бережно сохранялось в той комнате, в которой он ночевал.
Сменялись эпохи, владельцы. Зловещее имя утеснителя крестьян министра Столыпина вызывало в народе ненависть. В 1905 году, когда крестьянские восстания прокатились по всей России, поднялись и неёловские крестьяне. И решили столыпинское имение спалить. Но, прослышав, что тут гостил когда-то великий поэт, вошли в его комнату, вынесли вещи, зарыли в саду, а усадьбу сожгли.
В 1918-м, после Октябрьской революции, они вернулись сюда, вещи отрыли и передали в Саратовский губисполком. Губисполком погрузил вещи в вагон и послал в Москву, Луначарскому.
Тот вагон до Москвы не дошел. И вещи пропали. Дальше остается догадываться.
Может быть, вагон попал на Урал? По тем временам это было вполне возможно. Отчего я так думаю?
В 1919 году в Уфе, в остатках имущества, брошенного белогвардейцами, был найден набросанный карандашом пейзаж – домик на морском обрыве и подпись: «Рисовал М. Лермонтов».
Этот рисунок нашел некий И. Е. Бондаренко и в 1927 году переслал его в Ленинград, в Пушкинский дом, где он с тех пор и хранится. Остается сказать, что Лермонтов изобразил на рисунке морской пейзаж и тот домик, о котором рассказал в своей новелле «Тамань».
Где найдена эта картинка – об этом написано на ее обороте. А вот первую половину истории – про поступок крестьян из Неёловки – рассказывала известный в Саратове библиотечный работник Дворецкова Клавдия Ивановна.
Давно мечтая восстановить маршрут саратовского вагона, я решил обратиться за помощью к радиослушателям.
Рассказал им эту историю и просил пособить – выяснить, кто такой Бондаренко.
В тот же вечер мне стало известно, кто прислал рисунок Лермонтова в Пушкинский дом.
Оказалось – Илья Евграфович Бондаренко, архитектор, в свое время служивший в Москве в частной опере Саввы Ивановича Мамонтова, замечательного русского мецената. Бондаренко дружил с художником Константином Коровиным, с Л. В. Собиновым, с Ф. И. Шаляпиным. И был связан с Уфой – занимался архитектурными реставрациями, в частности в 1927 году. Умер он после войны. Оставил записки, которые его родственник обещает найти.
И все – за один вечер!
На этом дело не стало. В поиски включалась Уфа – работники Башкирской республиканской библиотеки имени Н. К. Крупской и Художественного музея имени М. В. Нестерова – Н. Н. Барсов и А. А. Алабужев. В «Известиях Уфимского губисполкома» за май 1920 года они отыскали статью, в которой говорится (вероятно, со слов И. Е. Бондаренко), что рисунок Лермонтова находился в «семейном старинном альбоме какой-то семьи Петровых».
Новое дело! Петровы – родственники поэта. Но до сих пор нам было известно, что они жили па Кавказе, в Ставрополе, где в 1837 году у них бывал Лермонтов, а потом в Костромской губернии,- там у них было имение. Стало быть, надо теперь решать не одну задачу, а две – как попал в Уфу и куда девался семейный альбом родных поэта Петровых? И куда девались лермонтовские вещи, хранившиеся у его родственников Столыпиных ив 1918 году отправленные из Саратова в Москву?
А всё – радиотелевидение!
ДАР МЕДИЦИНСКОЙ СЕСТРЫ
Не перечислить советов, указаний, подарков, какие шлют в своих письмах слушатели Всесоюзного радио. Да что «шлют»! Сами иной раз приезжают. И не с пустыми руками, а как Анна Сергеевна Немкова из Серпухова, что под Москвой.
Кто такая Немкова? В прошлом – сестра медицинская, ныне – пенсионерка.
Она приехала в Москву, чтобы передать в какой-нибудь из музеев альбомчик с автографом Лермонтова. Не зная, куда пойти, обратилась на радио, в редакцию «Последних известий». Сотрудник редакции Юрий Гальперин позвонил мне. Я приехал.
Альбомчик картонный, с изъеденным кожаным корешком, маленький, какой можно было уложить в крошечную дамскую сумочку – ридикюль. На одном из листков – две строки из стихотворения «Дума»:
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви.
Рука Лермонтова.
Стихотворение известное. Отличий от печатного текста нет. Кому принадлежал альбом?
Анна Сергеевна знает одно: альбом подарила ее бабушке княжна Оболенская.
– Какая княжна Оболенская?
– Знаю, – отвечает Анна Сергеевна,-их было две сестры, и у них было семейное горе. Жених старшей посватался к младшей. Тогда обе надели черные рясы и ушли в Кашинский монастырь. Игуменьей в монастыре была Мезенцева…
Не больно богатые сведения, но, чтоб добраться до начала истории, оказалось достаточно. Как начал я выяснять – пошли имена поэтов и публицистов прошлого века. И кашинских монахинь. И нижегородских мастеровых. И убитого народовольцами шефа жандармов. И фрейлин. И кавалерственных дам. И московского сенатора – отца приятеля Лермонтова. И любимого друга поэта – Алексея Лопухина. И его сестры – Варвары Лопухиной, которую Лермонтов любил безнадежно…
Да, альбом принадлежал Оболенской – Варваре Сергеевне, с которой Лермонтов встречался в Москве, на Солянке, у однокашника своего, Андрея Оболенского…
Этот альбомчик я тоже передал в Пушкинский дом, где хранятся лермонтовские рукописи.
Вот что делает радио!
«Радио хорошо,- скажете вы.- Но чем же нас обогатил этот альбомчик? Ведь строчки из «Думы» мы знали».
Знали!
Но он открыл нам еще один, пусть капиллярный, ход к Лермонтову.
Подтвердил, как популярно было уже тогда его имя. Как велика слава у современников.
