секунду.
Убрав картину в «дипломат» и заперев его, Тони уже двинулся к двери, когда внезапная мысль стукнула прямо в лоб с такой силой, что он резко затормозил. Не забыл ли он что-то, какой-то пустяк?
Нож. Найдя его, полиция будет просто на седьмом небе от счастья. Нож все еще на полу в гардеробе, где положил его Д'Изерния. Щелк, «дипломат» открыт, бросок, щелк, клац и к двери. Хлоп!
– Доброе утро. Смахивает, что наклевывается славный денек.
Голос, прозвучавший над самым ухом, так двинул Тони по нервам, что он едва не выронил «дипломат», но сжал ручку еще крепче и обернулся к человеку, только что вышедшему из соседнего номера. Обширнейшая стетсоновская шляпа, сапоги на высоких каблуках, дорогой работы, украшенные затейливым узором, морщинистое лицо, загорелое до черноты и продубленное, как кожа сапог. Вовсе не полицейский, всего лишь очередной турист, бояться нечего. Пульс Тони, грохотавший в ушах, как отбойный молоток, чуточку стих.
– Доброе утро, да, денек славный.
Всю дорогу до лифта они обсуждали погоду, а Тони ломал голову, почему ведет себя подобным образом, вместо того чтобы просто удрать. Надо держаться естественно, вот в чем уловка. Спокойно говорить с этим сыном старого Запада и с достоинством покинуть отель. Тони успел окончательно склониться к этому мудрому курсу действий, когда индикатор показал, что лифт поднимается на их этаж, и, будто стены вдруг стали прозрачными, Тони ясно привиделись полицейские, набившиеся в кабину лифта до отказа.
– Ой, опаздываю на встречу! До свидания.
Прочь, бегом по коридору к двери с табличкой «Выход», бросив вытаращившегося вслед техасца, через дверь и вниз по лестнице, нос к носу с коридорным, поднимающимся навстречу.
– Вы как раз тот джентльмен, которого я надеялся встретить, сеньор. По какой-то необъяснимой причине огромное множество полицейских вошло в наше заведение и спрашивало вас. Сейчас они поднимаются в лифте. – Видение оказалось правдивым! – Вот я и подумал, что, возможно, вы хотите уклониться от неудобств и выйти через служебный ход.
– По рукам! Ведите.
Они сбежали по лестнице в подвал и дальше, через скверно освещенный коридор, к открытой двери и солнечному свету.
– Даже не знаю, как вас отблагодарить.
– Есть очень простой способ выразить благодарность, сеньор.
– Я как раз и собирался. Вот, возьмите, за услуги.
Они уже стояли на пороге. Купюры снова перешли из рук в руки, и тут на Тони снизошло второе видение, такое же ясное, как видение переполненного полицейскими лифта. Теперь же он узрел человека, которого можно купить; если продается молчание, то равным образом на продажу выставлена и разговорчивость.
– Возьмите еще и это, – Тони достал еще несколько купюр и указал направо. – Если полицейские спросят, непременно скажите, что видели меня, и я пошел туда.
– Считайте, что уже сказал.
Тони быстро зашагал налево, но прошел не больше десятка шагов. Оглянувшись через плечо на дверь, увидел, что проем пуст, развернулся, пересек улицу и поспешил в противоположном направлении. Не слишком быстро: поспешишь – людей насмешишь. По тротуару шли и другие прохожие, Тони подладился под их шаг, стараясь не обращать внимания на усиливающийся зуд между лопатками, насторожив уши в ожидании криков, приказывающих остановиться, и ураганного свиста пуль сразу вслед за тем. Подходя к углу, он был уже не в силах снести напряжение и обернулся, рискнув бросить один долгий взгляд через плечо, пока обзор не перекрыла стена. И снова видение оказалось пророческим. На сетчатке отпечаталось изображение доносчика-коридорного, указывающего вдоль улицы в том направлении, куда Тони пошел первоначально, и людей в синих мундирах, проносящихся мимо него, как ищейки, взявшие след.
Фальшивый след. Теперь надо еще немного попетлять, а заодно подумать, что делать дальше. Вдруг рядом протестующе взвизгнули тормоза, и потрепанный автобус с гордым названием «La Dulce Vida» остановился у обочины, чтобы исторгнуть пассажиров. Через миг Тони оказался в гуще толкающихся обладателей корзин, болтающихся на веревках квохчущих кур, мешков с бобами, ящиков с огурцами. Как только это цунами схлынуло, в обратную сторону потекла более жидкая волна пассажиров, садящихся в автобус. Присоединиться к ним было вполне естественно, и Тони влился в поток, нашарил медные монеты для оплаты проезда и встал в салоне, затерявшись в толпе, набившейся в автобус, с тарахтением покативший прочь.
Что дальше? Пока что он в безопасности, но убежище это лишь временное. Тони искал ответ, но не находил; мысли ворочались с трудом. События предыдущей ночи и неизбежная усталость взяли свою дань. Пока он только и мог, что держаться за гладкий металлический поручень и трястись вместе с остальными пассажирами. Скоро, скоро решу, тешил себя оптимистической мыслью Тони, хотя почти засыпал стоя.
Но решение приняли за него остальные пассажиры, как только автобус остановился в последний раз. Перекрикиваясь друг с другом под неистовое квохтанье повисших в воздухе кур, все вышли, и Тони с ними, подхваченный напирающей толпой. Оказавшись снаружи и сумев пробиться из орды пассажиров на волю, Тони увидел, что находится в исполинской пещере с открытыми торцами – автобусной станции «Эстрелла Де Оро», как гласил огромный плакат над входом, и эта самая золотая звезда украшала все здешние автобусы. Города были перечислены колонкой, выписанной красными буквами на грязной белой стене, но слишком далеко, и прочесть их было трудновато. Зато рядом стоял рокочущий дорожный исполин с колесами Тони по плечо и очередь его будущих пассажиров, змеящаяся к открытой двери. Больше не раздумывая, Тони встал в конец очереди. За ним тут же начали выстраиваться другие. Они прошаркали вперед шагов пять, прежде чем Тони осознал, что все остальные держат билеты, наверняка купленные внутри станции. Скверно. Ему бы хотелось сесть на этот автобус немедленно, куда бы тот ни ехал, однако при том его отнюдь не привлекала идея покупать билет, подвергаясь обозрению кассира, который, несомненно, окажется человеком подозрительным и обладающим острой памятью и который впоследствии расскажет полиции все, что знает. Что же делать? Стоявший перед Тони человек – батрак в простом хлопковом одеянии и широком сомбреро – сжимал заветную полоску бумаги в скрюченных от тяжкого труда пальцах. Тони подался вперед и негромко заговорил ему на ухо:
– Друг, я пришел сюда поздно и очень устал. Не избавишь ли ты меня от утомительной необходимости покупать билет в окошке, позволив перекупить у тебя билет за цену, которая будет на десять песо выше, чем напечатано на нем?
– Годится, – мгновенно решился тот. Деньги и билет сменили хозяев, и батрак поспешил прочь, чтобы купить второй билет. В толпе этот быстрый обмен прошел совершенно незаметно. Мгновение спустя Тони уже поднялся в автобус. Занял одно из немногих еще пустовавших сидений, рядом с женщиной весьма солидной комплекции, чья обильная плоть залезала на его место, так же как и груда ее свертков.
– Извините, – своим жестким боком он напирал на ее рыхлый, пока она не заколыхалась подальше, уступая ему место. Хозяйка бока громко засопела, но не обмолвилась ни словом. Не прошло и минуты, как двери закрылись под вопли разъяренных обладателей билетов, не сумевших втиснуться в машину, рев двигателя эхом заметался под бетонными сводами и вырвался на улицу. Пока что безопаснее находиться в движении; Тони мысленно перевел дух и лишь после этого осознал, что пока совершенно не осведомлен об одном важном обстоятельстве.
– Не скажете ли, куда автобус едет? – поинтересовался он у соседки. Та сперва одарила его взором, откровенно поведавшим, что она думает о состоянии рассудка Тони и количестве выпитого им спиртного, и лишь вслед за тем неохотно ответила на вопрос:
– В Акапулько.
Ну, разве не чудесно? Авиалайнеры там так и роятся; пожалуй, выбор недурен. Из рекламных полос газет в разделе путешествий Тони знал, что там имеется международный аэропорт, и если не зевать, есть шанс попасть на самолет, летящий обратно в Соединенные Штаты. Остается лишь уповать, что мексиканская полиция не настолько оперативна, чтобы разослать его приметы сразу по всем аэропортам страны. Только лишь уповать. Поставив «дипломат» на колени, Тони склонил на него голову и задремал с этой надеждой, подпрыгивая на сиденье и клюя носом, пока автобус пробивал себе путь по улицам города, и уснув покрепче, когда машина вырвалась на магистраль среди холмов. Время от времени поднимая голову
