исказила ее лицо. «Вот и отлично, – подумала я, – тем скорее ты сама отсюда уберешься».
Однако Марго совсем не такая дурочка, как нам с Дорит того бы хотелось. Это в домашнем кругу она несла что в голову взбредет, зато сейчас, окруженная гурьбой незнакомых мужчин, она, хоть и не без труда, старательно поддерживала светскую беседу. Рассуждала о местных властях и политике («Все одним миром мазаны»), о школе и автомобилях («Общество получило по заслугам»), о телевидении («Опять лажа одна»). Мужчины, впрочем, ее и не слушали, только пялились во все ее вырезы.
Я бесцеремонно прервала этот светский раут, хозяйским тоном приказав Марго немедленно помыть рюмки и бокалы.
– А как же мой костюм? – запротестовала Марго.
– Вряд ли можно это назвать костюмом, дорогая, – холодно заметила я, вызвав одобрительные смешки в женской части публики. – Кроме того, займись пирогом с сыром, его надо сунуть на четверть часа в духовку, потом можешь подавать. Но сперва принеси из подвала десяток бутылок красного.
Марго немедленно перепоручила доставку вина Левину, Дитера послала на кухню заниматься пирогом, а лощеного Геро определила протирать посуду.
Завидя это, Дорит не выдержала и расхохоталась.
– Вот это я понимаю! – восхитилась она. – У меня Геро ни разу в жизни…
После пирога, который был съеден еще стоя, часам к девяти появился мясник, торжественно внесший заказанного жареного молочного поросенка, которого он при всех элегантно разделал на кухонном столе и разложил по тарелкам. На гарнир у меня было приготовлено множество разных салатов, овощи, картофель, по всему дому – на кухне, в гостиной, в зимнем саду – я оборудовала уголки, где можно присесть, посуду и еду гости брали сами. Угощение удалось на славу, я гордилась собой.
Надо сказать, что в самые ответственные минуты, когда надо было помочь гостям получить и наполнить тарелки и всех рассадить, Марго палец о палец не ударила. Вместо того чтобы помочь мне, она затеяла флирт с мясником, молодым парнем, и ежеминутно отвлекала его от дела. А тот, нанизав на большую разделочную вилку «самый смак» – солидную порцию поджаристой поросячьей кожи, – вложил ей сие подношение прямо в рот. Я вошла на кухню как раз в ту секунду, когда Марго, не оценившую, видимо, прелести такого угощения, фонтаном вырвало прямо на пол, а устроившиеся в кухне гости в панике повскакали с мест и, чертыхаясь, бросились вон.
– Мне плохо, – простонала Марго, и ее стошнило еще раз.
Кто, спрашивается, должен теперь за ней убирать? Левин и Дитер, когда я попыталась призвать их на помощь, дружески помахали мне издали – мол, сейчас, сейчас. И вот я в шелковом платье корячусь на кафельном полу, подтирая чужую блевотину, и сама едва не теряю сознание от мерзкой вони. Моя ненависть к Марго приобретала патологические формы.
Когда пол был вымыт, вытерт и блестел, на кухню заявился Дитер.
– В чем дело, Элла, – спросил он, – чем я могу помочь?
И хотя к случившемуся он не имел ни малейшего отношения, вся сила моего гнева обрушилась именно на него.
– Избавь мой дом от присутствия этой бабы! – заорала я. – Она заблевала мне всю кухню, а я должна за ней подтирать!
Дитер, святая простота, только поинтересовался, почему же Марго сама за собой не уберет. Тут на кухне появился мясник, которому Марго обделала брюки, а за ним, желая вновь наполнить тарелки, робко потянулись и другие изгнанные. Я не стала закатывать Дитеру сцену при всех, но при виде жареного поросенка с хрустящей корочкой меня и по сей день подташнивает.
10
Наутро после новоселья я чувствовала себя прескверно. На неделю раньше срока и с жуткими болями у меня начались месячные. К счастью, было воскресенье, и я решила остаться в постели. Гости разошлись уже за полночь, и уборку и мытье решено было отложить. Вот и пускай этим займутся другие.
Ближе к полудню меня – почти нежно – растолкал Левин.
– Не помешало бы выпить кофейку, – заметил он.
Я ответила страдальческой гримаской. Вздохнув, он отправился варить кофе сам, потом принес в постель чашку и мне – явно чтобы задобрить.
– Дел невпроворот, – посетовал он. – Схожу за Марго и Дитером.
Вот и правильно.
Весь день я провела в кровати, обдумывая свое положение. Все было неладно. Правда, у меня теперь много денег и свой дом, но самое заветное мое желание по-прежнему ни на йоту не приблизилось к своему воплощению, и надеяться на это при нынешнем уровне нашей супружеской активности не приходилось. Муж у меня, правда, имеется, но лентяй, шалопут и бабник. Единственное, что остается предпринять, это бросить его и начать искать нового – в конце концов, я ведь не молодею. Но как отнесутся к такому финту мои родители? «Я так и знала», – скажет мать. У отца начнется хандра. Может, все-таки попробовать еще раз с Левином? Он ведь еще так молод, наверно, можно внушить ему побольше серьезности и ответственности. В конце концов, Герман Грабер доверил его мне, разве я не обязана уважить последнюю волю покойного? Кроме того, для радикальных решений я сегодня слишком слаба и разбита.
Я пролежала в полудреме часа два, как вдруг в дверь спальни постучали. Это был Дитер. Хотел узнать, как я себя чувствую и не нужно ли чего.
– Мы скоро заканчиваем, все уже снова в лучшем виде, – доложил он. – Вот только голова немного гудит. Пройтись не хочешь?
Часок прогуляться в бодрящем ноябрьском тумане, разумеется, куда полезнее, чем трутнем валяться в постели. И все же я отказалась; сама мысль о том, что Марго с Левином останутся в доме наедине, была мне непереносима, хотя не далее как в понедельник это все равно неминуемо произойдет.
– Марго здесь не место! – вдруг громко заявила я самой себе. Письменное уведомление о выселении – это будет мой первый шаг. Завтра же, решила я.
Слава богу, у Марго хватало ума не появляться у моего одра, зато пришел Левин, спросил, не нужно ли еще чаю или, может, сварить суп из пакета.
– Марго тоже неважно себя чувствует, – заметил он более чем некстати.
Я продолжала смотреть в окно.
– Ты в отпуске в этом году еще не была? – начал он снова.
Даже в самом скверном настроении я все равно любопытна.
Левин извлек из кармана свадебное приглашение. Изабель Бётхер, стоматолог и доктор медицины, объявляла о предстоящей свадьбе с коллегой-медиком, чьи бесконечные испанские имена вкупе с фамилией и титулом едва уместились на карточке. Это его однокурсница, пояснил Левин, она была в Гранаде и там влюбилась в молодого человека из семьи испанских грандов. Свадьба в Андалусии – ради этого стоит
