к чему не пригодных, плохо вооруженных ополченцев. Однако, судя по всему, и у норков осталось не более полутора сотен боеспособных воинов. Выгнав из строя долечиваться с десяток легкораненых гридей, Дарник обратился к остальным с короткой речью:
– Мы возьмем Перегуд и не потеряем ни одного бойца. Кто позволит, чтобы его убили, будет брошен на съедение воронам и вепрям. От кого услышу хоть слово против, тот будет тотчас повешен. Все ясно?
Дрожь пробежала по рядам воинов, всю ночь они обсуждали бредовое желание своего военачальника взять малыми силами то, что оказалось не по зубам в два раз большим, но слова, произнесенные Дарником ясно, спокойно и зло, проникли в них, как проникают гвозди в самое твердое дерево, – глубоко и прочно.
Освежающий сон, как всегда в критический момент, пошел Дарнику на пользу, он теперь знал, что и как надо делать. Ополченцам было приказано до изнеможения упражняться в боевом искусстве, арсам – снаряжать как можно большее количество стрел и сулиц, гридям – готовить передвижные защитные укрепления. В селище нашлись толстые доски и горбыли, из них сбили два короба – две на две сажени, – и поставили их на широкие, обитые железом полозья. Укрытия из более тонких досок устроили и на санях с камнеметами. На эти приготовления ушло два дня.
По замыслу Дарника, в каждом из коробов должно было находиться десять – двенадцать лучников, которые изнутри сами бы толкали короб по речному льду. Толкать-то они толкали, да только взад или вперед, в сторону сдвинуть короб малыми силами было невозможно. Тем не менее своей выдумкой князь остался весьма доволен. Еще день понадобился, чтобы гриди, выбранные для коробов, наловчились в новом для себя деле. Дарник хотел научить их двигаться в коробах уступом, прикрывая друг друга, и согласовывать свои действия по быстрому отходу с помощью упряжных лошадей, которые тащили бы короба на длинных веревках назад. Получалось все это не очень ловко, но другого выхода просто не было.
И вот рано утром весь отряд еще по темноте собрался, вооружился и, захватив с собой два десятка мужиков с рогатинами из селища, двинулся в путь. По дороге несколько раз останавливались и повторяли задуманные действия: коробы двигались уступом, трое саней с камнеметами наступали вместе с ними, еще семь саней на ходу высаживали гридей с большими щитами и луками, а потом также стремительно подбирали их обратно, сорок конников-арсов с двухсаженными пиками четко съезжались и разъезжались в разные стороны, а ополченцы с мужиками строились и передвигались ровным прямоугольником, изображая из себя запасную ватагу.
Скоро впереди обозначилось впадение Каменки в Танаис, а за обрывистым поворотом показались Перегудская крепость и пристань с зимующими ладьями. Дарник обратился к воинам с последними указаниями, сказав, что убитых быть не должно и что окончательной победы сегодня тоже не будет, задача сражения – сжечь одну или две ладьи норков. С тем и пошли к пристани. Вернее, вперед выступили короба, которые медленно стали продвигаться к ладьям. Остальные с безопасного расстояния ждали ответного хода противника.
Норки, разумеется, сразу разгадали намерения дарникцев, дымок, курившийся над железными мисками внутри коробов для поджигания стрел, не оставлял сомнения, что будет дальше. Торговые ворота крепости отворились, из них высыпал отряд примерно в пятьдесят – шестьдесят пешцев и, не желая вязнуть в глубоком снегу, остановился, ожидая приближения дарникцев. Лучников среди них было не больше десяти человек. До коробов норкам оставалось одно стрелище, до арсов и ополченцев – целых два. Арсы и ополченцы стояли на месте, а коробы двигались и двигались. Отряд норков не спеша пошел им навстречу, скорее с желанием отогнать, чем нападать.
Дарник подал знак, семеро саней устремились вперед и высадили во фланг норкам две ватаги щитников и лучников, которые тут же выстроились в две шеренги и изготовились к стрельбе. Отряд норков в замешательстве остановился, не зная, кого атаковать. Из ворот крепости им на помощь выступил еще один отряд пехотинцев, который совсем не имел лучников, и решительно пошел в сторону высаженных дарникских ватаг. Приободренный поддержкой, первый отряд норков с боевыми криками помчался к коробам, выпустившим уже первые зажигательные стрелы по двум крайним ладьям.
По сигналу трубы семь саней подобрали обе ватаги дарникцев, успевших дать три залпа стрел по второму отряду норков, и чуть отъехали назад. Там гриди вновь построились в две шеренги, как бы приглашая противника снова напасть на себя. Тем временем с другого бока первого отряда норков развернулись трое саней с камнеметами. Их залп орехами в сочетании с прицельной стрельбой из коробов буквально смел передние ряды противника. Второй отряд норков, поняв, что за санями ему не поспеть, повернул на помощь первому отряду. Чтобы не дать им соединиться, Дарник сам повел на второй отряд сорок арсов. Повел, но не довел. Рассыпавшись в одну шеренгу и достав луки, его дружинники стали расстреливать противника с тридцати саженей. Те, сомкнув щиты, бросились в атаку. Всадники отъехали на полстрелища и снова пустили стрелы.
Считая коробы более легкой добычей, чем неуловимые сани с камнеметами, первый отряд норков упрямо продолжал наступать на них. Упряжные тройки были пущены вскачь, и, к величайщему изумлению противника, коробы стали отъезжать быстрее, чем они могли бежать по глубокому снегу. Из стен крепости вышли еще с десяток норков, но только для того, чтобы потушить зажигательные стрелы, сидевшие в бортах боевых ладей. Дарник приказал трубить отход – тридцать убитых норков и столько же раненых для первого дня было вполне достаточно. Больше всего он был доволен общей слаженностью действий – вот так бы всегда.
Когда собрались все части его небольшого войска, выяснилось, что воины успешно выполнили и самый трудный приказ: среди них не было не только убитых, но почти даже раненых. Сильно приободрились разбитые ранее гриди, да и ополченцы, хоть ни в чем не участвовали, получили весьма наглядный боевой урок и рвались в бой наравне с опытными бойцами.
По общему решению в селище возвращаться не стали, а переночевали прямо в лесу. На следующий день наступление на ладьи повторилось с той лишь разницей, что корабли атаковали сани с камнеметами, а у торговых ворот их прикрывали короба и конные арсы. У камнеметов зажигать ладьи получилось лучше, чем у лучников. Сначала на борт судов забросили десятки комков с паклей и сухой древесной стружкой, а уж потом в них полетели зажигательные стрелы. На двух ладьях тотчас занялся огонь, причем на одной начался самый настоящий пожар. Вторую ладью спасли норки, спустившиеся к судам по веревкам прямо со стены и берегового обрыва. Из торговых ворот крепости долго никто не выходил, что встревожило Дарника, и он послал конных разведчиков к двум другим городским воротам. Его опасение оправдалось – из западных ворот в объезд всего города вылетели десять саней с воинами в сопровождении двух десятков всадников, видимо, норки решили сразиться с ним его же оружием.
Быстро оттянув коробы к основным силам, воины вручную развернули их и соединили в один ряд поперек реки. Рядом своей задней частью выстроились семеро саней с лучниками и щитниками. Ополченцы и мужики заняли оборону вокруг них. Конная дружина выдвинулась вперед и затаилась среди левобережного кустарника. Лишь трое саней с камнеметами оставались на прежней позиции, продолжая обстрел ладей норков.
Вывернувшая на речной лед колонна вражеских саней при виде поджидавших их дарникцев с ходу попыталась разъехаться в цепь, но удалось это им лишь частично. Гриди на санях и в коробах получили строгий наказ Дарника стрелять прежде всего в лошадей и лучников, и они выполнили его с отменной точностью. В первые же минуты были убиты лошади трех передних саней, затем в беспорядке замерли еще четверо саней. Быстро подстрелены оказались и лошади верховых норков. А с одного бока противника уже разворачивались сани с камнеметами, а с другого – на заснеженный лед высыпали конные арсы с дальнобойными луками.
Как и днем раньше, на ровном месте в полной беспомощности оказался большой отряд великолепных воинов с мечами и копьями, у которого никак не получалось схлестнуться с противником в желанной рукопашной. Стрелы, камни и железные орехи летели в них с трех сторон, не давая как следует построиться и закрыться. Кроме щитов они пытались прикрыться большими войлочными попонами и кожаными полостями с саней. Но это спасало лишь в самом начале. Едва арсы убедились, что ответа им не будет даже из охотничьих луков, они принялись кружить на лошадях совсем близко от неподвижного противника, как на боевом учении бросая сулицы в высмотренные цели. Скоро последние сани остались без лошадей, и полное уничтожение противника стало только вопросом времени. Атака на короба и на строй ощетинившихся
