Амазонки. Она, добрая, чистая душа, искренне переживала за Андрея, присутствовала на каждом медосмотре, и ее не гнали. Наверное, что-то такое было в ее зеленых глазах...
Прошел почти месяц. Андрей уже несколько дней передвигался самостоятельно – на костылях, встав наконец-то с инвалидной коляски. А Ольга... Ольга переселилась в госпиталь. В палату Андрея, полностью, без остатка, отдавая свое свободное время ему...
Восьмое февраля. Утро. Теперь Андрей спал очень мало – не давали ему покоя мысли о службе. Тут же, впритык к его кровати стояла еще одна, на которой спала Ольга. Вообще его палата напоминала малогабаритную однокомнатную «хрущевку». Почему? Нужно было знать Ольгу! Андрей даже не подозревал в ней такую силу характера. Она дошла до главврача госпиталя, генерал-майора (!), и получила его личное (!) разрешение на то, чтобы быть неотлучно с пациентом, то есть с ним, с Андреем... Оленька Туманова. Амазонка. Милый, родной человек! Это она возвращала Андрея к жизни, каждый раз. И каждый раз, словно рожая, отдавала все душевные и физические силы. Амазонка! Она родила его три раза...
...В дверь постучали, словно и не госпиталь вовсе, и она, вскочив с постели, открыла дверь, кутаясь в одеяло, – Ольга имела привычку в любое время года, при любой температуре, спать в костюме Евы.
Андрей услышал тихий голос своего лечащего хирурга:
– Ольга, буди своего. Тут кое-что произошло. Короче, к нему гости. У тебя есть минут тридцать- сорок.
Дверь закрылась, а Ольга, бросив одеяло на кровать, подошла к Андрею во всем своем обнаженном великолепии:
– Спишь, поручик?
– Давно нет.
Андрей погладил ее по крутым, идеальных форм бедрам, по плоскому животу, по... И почувствовал, что стремительно возвращается к жизни... Эту перемену заметила и она:
– О! Да ты во всеоружии?! Проведем сеанс проверенной амазонской терапии?
– Ага!
– Ну, вот и хорошо! – Амазонка опять взбиралась на коня. – Вернулся, поручи-и-ик!..
...Через час в палату вошли военные. Это была целая делегация. Ольга сидела на подоконнике и наблюдала за толпившимися мужиками. Здесь были все ветераны из группы Филина, здесь был Батя и Джо – все в новенькой форме, со всеми своими регалиями. Парад в День Победы, да и только! А еще здесь был незнакомый Андрею генерал-лейтенант.
– Что-то случилось? – спросил Филин у Бати.
– Подожди, сынок, сейчас все узнаешь.
– Кх-м, – прокашлялся генерал. – Моя фамилия Ананьев. Слышали?..
«Из Генштаба. Замминистра по разведке! Ни хрена себе струя! Выше подоконника!» – подумал Андрей.
– Мне поручено довести до вас приказ министра обороны... – Генерал строго посмотрел на Андрея. – За проявленное мужество и самоотдачу, за профессионализм, проявленный при выполнении боевой задачи в Нагорном Карабахе, капитан Проценко Андрей Алексеевич награжден медалью «За отвагу». Поздравляю!
– Служу Советскому Союзу! – вытянулся Андрей по стойке «смирно», лежа на кровати. – Только я, товарищ генерал, старший лейтенант...
– Вы восстановлены в звании. На это тоже есть соответствующий приказ. – Генерал обернулся к Бате: – Давайте, полковник, теперь ваша очередь.
За спиной Бати произошло какое-то движение, он обернулся и... Подошел к Андрею, держа в руках новенькую камуфляжную куртку, на которой не по уставу блестели желтые латунные капитанские звезды и... Два ордена Красной Звезды, медаль «За отличие в охране государственной границы» и новенькая медаль «За отвагу»...
Ольга, сидевшая все это время на подоконнике, округлила и без того огромные глаза:
– Это что, все твое?
– Его, его! – подтвердил Батя. – Подъем, Филин! Примерь-ка одежонку!
Кто-то из ребят подал берет, и Батя надел его на голову Андрея.
– Смотри, дочка, какой казак!
– Батя, – что-то мучило Андрея, но пока он не мог понять что, – а что, зеленых звездочек не нашлось? Ведь желтые на камуфляж не положено – не по уставу?
Полковник вздохнул и обернулся к ребятам Филина, словно искал поддержки, но они, точно провинившиеся школьники, прятали глаза. Батя вздохнул еще раз:
– По уставу, Филин, по уставу... Ты, Андрей, теперь пенсионер Советской Армии. Списали тебя эскулапы. Так что... Такие дела...
– А как же?..
– Все, сынок! Отвоевался Филин...
Они стояли и смотрели друг на друга. Как отец на сына. Как сын на отца... Прошло бесконечных пять, или больше, минут, и Андрей, обессиленный, сел.
– Тут вот еще что, сынок. У тебя теперь другие заботы будут. – Батя говорил медленно, поглядывая на Ольгу, словно стеснялся ее. – Вчера у тебя родилась дочь... Поздравляю!
У окна тоненько всхлипнула Ольга, но все сделали вид, что не заметили ее минутной слабости.
– Спасибо, Батя! Спасибо, пацаны! За все, чему научили... Ну, что, спецназ, отметим? – Друзья задвигались, заговорили одновременно, сотворяя враз неимоверный гвалт. А Андрей тем временем приобнял талию Ольги. – Ты всегда будешь Амазонкой! Моей Амазонкой!
– Хорошо, Андрюша. Я согласна, если никак иначе не получается. – Не стесняясь, она поцеловала его, долго и страстно...
...А потом они пили. По старинной традиции, неразбавленный спирт. «Шило». А на дне пускаемой по кругу кружки позвякивали снятые с погон звездочки и медаль...
И вспоминали. День за днем, вспоминали совместную службу...
– А помнишь желтого удавчика? – кричал Брат, и залп дружного хохота разносился по всему больничному отделению.
– А зеленые абрикосы, которыми Бульба объелся? – И опять дружный смех...
...Тогда, на учениях, Олег объелся совсем еще зеленых абрикосов, и в «вертушке» у него прихватило живот. А куда сходить в боевом вертолете? Открыли дверь и, схватив Бульбу за руки и ноги, Бандера, Змей, Индеец и Тюлень выставили его, голожопого, за борт...
– Да уж, посрали впятером! – вытирал слезы от смеха Бульба. – Никогда не забуду!
– А обгадившегося «куска»? – напомнил Бай. И снова хохот...
...На одном из учебных полигонов служил молодой прапорщик, завстоловой. Все писал письма домой в Омск, что служит в суперспецназе. Молодой совсем... Вот и попросил «особист» этого «куска» с неуемной фантазией поучить жизни... Предстояли плановые прыжки с «вертушек», его и взяли с собой. А до этого Филин попросил знакомого старлея, игравшего роль «охраны объекта», зарядить «Утесы» трассерами, ну и пилотов «вертушки» предупредил. Над полигоном, когда «вертушки» зависли, старлей и лупанул длинными очередями вдоль корпуса. Не опасно, но «кусок»-то этого знать не мог. После приземления искали его часа два и нашли... В камышах. «Кусок», отсвечивая голой задницей, стирал в речухе обосранный с перепугу камуфляж...
...Воспоминания затянулись до позднего вечера, пока подвыпивших крепко спецов не спровадил восвояси рассерженный подполковник, завотделением.
Через неделю Андрея выписали, убедившись в том, что он может передвигаться самостоятельно. На костылях.
Но что это была за неделя?! Его последняя неделя в госпитале Бурденко. Неделя всепоглощающей любви и безудержной страсти. Как в последний раз. И каждую ночь Ольга начинала со слов:
– Как же я ей завидую!
– Кому, Оленька?
– Твоей жене.
– Почему?
