...Он лежал в дедовском вишневом саду, на мягкой, душистой, зеленой поросли и слушал соловья. А тот, стервец, как будто и не замечая Андрея, все выводил и выводил свои рулады, старался, упиваясь своим талантом. А потом вдруг обернулся, брызнул из-под хвоста Андрею на грудь и упорхнул. А в нос ударил острый, отвратительный запах аммиака. «Что ж ты, засранец, все испортил?» – подумал Андрей и открыл глаза...
Рядом с ним стоял мужчина в белом халате и совал под нос остро пахнущую нашатырем ватку:
– Ну вот и хорошо, молодой человек, – улыбнулся мужчина. – А терять сознание вам было совсем не обязательно.
Андрей медленно осмотрелся. Все тот же магазин, только очень поредевшая очередь и мать рядом, а из-за ее плеча выглядывает продавщица.
– Да, хлебнул, видно, малой!
Андрей повернулся на голос и увидел седого невысокого дедушку. Он проследил за его взглядом и только сейчас сообразил, что его рубашка полностью расстегнута, открывая панораму «Ледового побоища» на груди...
– Андрюша, тебе лучше?
– Лучше, ма. – Он улыбнулся. – Сходил за продуктами... В первый и последний раз, ма!
– Вы сами приходите, без сына, – негромко заговорила продавщица, обращаясь к матери. – Я вас хорошо запомнила – буду вам все, что положено, отпускать. А то мало ли кто сюда ходит, у сына-то вашего так нервничать никакого здоровья не хватит...
– Спасибо вам!
– Да чего уж...
– Ну что, сынок, пойдем? Там отец наш на улице ждет – на машине приехал.
– Пойдем...
– Продукты, продукты-то возьмите! – засуетилась продавщица, подхватывая их сумки. – Не забудьте!
Мать Андрея с благодарностью посмотрела на женщину... На улице стояла машина «Скорой помощи» и отцовская старушка-«троечка».
– Ну что, молодой человек, поедете домой или с нами, на парочку дней на коечку? – спросил врач.
– Домой, доктор, – устал я от больничных коек.
– Ну, вам виднее, хотя я лично рекомендовал бы в стационар.
– Нет, спасибо. Не хочу!..
Июнь 1991 г. Райвоенком
После того злосчастного посещения магазина прошел почти месяц. Злость и обида Андрея понемногу прошли, оставив в душе пустоту и горький осадок, словно надышался в степи после пожара... Отец пропадал на своей автобазе, хотя в этом году ему исполнилось шестьдесят, и он мог преспокойно уйти на пенсию. Но он старался возвращаться тогда, когда Андрей вечером закрывался в своей комнате, словно монах в келье. А мать... Ну что мать? Она все так же тихонечко всхлипывала на кухне по ночам, только теперь Андрей все чаще слышал приглушенный голос своего отца, который пытался объяснить несчастной женщине, что сын поправится, что, мол, пройдет время и все, если не забудется, то потеряет свою остроту. Наверное, он был прав, только от этой правоты на душе становилось еще гаже...
– Ты куда-то собрался, Андрюша? – спросила его мать, увидев как-то вечером, как Андрей утюжит свою форму.
– Схожу завтра в военкомат, ма, – ответил он. – Хочу с райвоенкомом поговорить о квартире. Мне же положено?
– Не тратил бы сил, – забеспокоилась женщина. – Успеешь еще. Вас же отсюда никто не гонит!
– Надеюсь, что до этого не доживу, – улыбнулся Андрей. – Нет, просто я уже большой мальчик, ма, у меня семья, дочь. А семья должна вариться в своем, отдельном котле. И не плачь, пожалуйста, не на край же света я собрался, да и с армией уже покончено. Ма! Слышишь меня?
Он обнял такую родную, как-то очень быстро постаревшую за последние три года женщину...
– Все будет хорошо!
– Дай-то бог, Андрюша...
В районном военкомате, как всегда, царила какая-то суета. Сновали какие-то люди, офицеры и прапорщики, с невозможно сосредоточенными лицами и папочками под мышкой. Суетились, перебегая из кабинета в кабинет, девчонки-машинстки, перебирая наманикюренными пальчиками какие-то бумажки. Царила «деловая» обстановка. Хотя ее фальшь была видна невооруженным глазом, даже для такого неискушенного в штабной суете человека, как Андрей. Да и то сказать, авралы, связанные с весенним призывом молодняка на службу, постепенно сходили на нет. Служащие готовились к отпускам, и связанные с этим хлопоты были приятны. Несколько портили картину общего «расслабона» и действовали на нервы дембеля, пришедшие становиться на воинский учет после службы, но к ним относились как к назойливым мухам – либо тратили на них свое драгоценное время, либо отмахивались. А те только матюгали «штабных крыс» и отправлялись восвояси, чтобы прийти завтра. Нормальная, «рабочая» обстановка... Однако Андрей заметил на себе удивленные и вместе с тем и неприязненные взгляды – приперся, мол.
«Черт! Нужно было на китель планки прицепить, а не ордена. Вот они теперь и думают, что пришел значками погреметь перед носом. Блин комками!..»
В приемной военкома, подполковника Загайдачного, было на удивление пусто. Только за столом что-то бойко отстукивала на машинке секретарша – молоденькая девчонка в форме, с погонами сержанта- сверхсрочника. Она и подняла на вошедшего в приемную Андрея свои красивые, но какие-то уж очень злые глаза.
– Слушаю вас! – бросила она Андрею, выгнув дугой бровь.
– Я к военкому.
– По какому вопросу?
– По личному.
– Его нет! – И продолжила выдавать пулеметные очереди на машинке.
«Твою мать! Анка-пулеметчица! А за стенкой что, дух святой кроет матюгами в три этажа?..»
Из-за двери кабинета доносился отборный мат:
– ... Лейтенант! Да я тебя на фуй!..
Андрей навис над столом секретарши, опираясь на палочку:
– Девушка, милая, но ведь там же не магнитофон маты загибает и не радио.
– Подполковник сегодня не принимает!
– Но ведь сегодня среда? Да и время... – Он показал на свои часы, показывавшие 10.30, и на табличку на двери.
Девушка зыркнула на «Командирские» и на расписание, в котором четко было написано: «Прием по личным вопросам: понедельник, среда – 10.00—12.00».
– Доложите уж, будьте добры, а я подожду, – произнес настойчиво Андрей, усаживаясь на стул.
«Сержант» так хряпнула карандашом о стол, что, как подумал Андрей, он только чудом не расплющился. И, давая понять всем своим видом, что делает неземное одолжение, проплыла к двери кабинета.
«Интересная форма у сержантов-„сверчков“...» – подумал Андрей, глядя на юбочку защитного цвета, обтягивающую до невозможности округлый зад «сержанта», едва-едва его прикрывая.
– Какого хрена?! – проговорил кабинет, выпуская из приоткрывшейся на миг двери, словно из пасти, слова.
«Сержант» вернулась через минуту.
– Ждите! – бросила она не глядя и вернулась к своему «пулемету».
«Стерва!» – вынес свое решение Андрей и приготовился ждать. А ждать пришлось около получаса. Он уже подумывал бросить это занятие и уйти, когда секретарша произнесла сокровенное:
– Проходите.
Как, откуда поступил сигнал к ней, Андрей так и не понял.
– Разрешите, товарищ подполковник? – произнес он, входя в кабинет.
Военком был лет пятидесяти, тучен или, точнее рыхл, а еще в кабинете стоял тяжелый дух пота, словно
